Анастасия Валеева - Казино «Фортуна» Страница 10

Яна с полуулыбкой на лице дала вышедшему из машины Семену Семенычу знак, означающий – сейчас выйду, жди – и засеменила к выходу. По дороге до двери она пыталась понять, признаком чего может являться его взволнованное лицо и нахлобученная как-то набок фуражка – радости или же, напротив, отчаянья.

Руденко, приняв к сведению поданный ему Яной знак, присел на край капота и закурил. Он задумчиво и хмуро глядел вдаль, когда Милославская открыла калитку.

– Привет, – тихо сказала гадалка.

Семен Семеныч повернул голову и так же спокойно ответил:

– Здорово.

Он привстал и пошел вслед за Яной, которая двинулась назад, вглубь двора.

– Вижу, невесел… – спросила она его, не оборачиваясь.

– Да как тебе сказать, – ответил Три Семерки, пожав плечами. – Пустота внутри какая-то…

– Чего так?

– Подожди, я докурю, – остановил Семен Семеныч гадалку, поднявшуюся уже на верх крыльца.

Яна оглянулась и, видя задумчивость приятеля, присела на верхнюю ступеньку. Искоса глянув на гадалку, Руденко сделал то же самое.

– Ну так что у тебя? – повторила свой вопрос Милославская.

– Порожняк, – вздохнув, ответил Три Семерки.

– То есть?

– Ну, начал я копать, пытаясь узнать, не была ли назначена накануне Воробью стрела и не отреагировал ли он на таковое приглашение резко настолько, что его просто убрали с арены…

– О-о-о, друг мой, – иронично протянула гадалка, – далеко же ты ушел! Ну и откопал что?

Руденко молчали развел руками.

– Ни о каком скандале накануне убийства никто ничего не слышал. Говорят, все было вроде мирно, и тут на тебе – хлоп! – убрали человека. Короче, в криминальных кругах, смерть этого типа была полной неожиданностью.

– И ты доверяешь этим криминальным кругам? – криво улыбаясь, спросила гадалка.

– На этот раз да, – спокойно ответил Три Семерки. – Источник надежный…

Милославская задумалась, а потом, уже серьезно, произнесла:

– Знаешь, Сема, честно говоря, я и сама в этом плане ничего хорошего не выявила.

Руденко посмотрел на подругу вопросительно.

– Была я с утра в «Золотом руно»… – как бы невзначай проговорила она.

– Ты???

– Угу. И вывод для себя сделала однозначный – не там мы ягоду-малину ищем.

Три Семерки в упор смотрел на гадалку, не в силах поначалу ничего сказать. Она же, знакомая с такой реакцией, ждала, когда это у него пройдет, и молча глядела в сторону.

Вскоре Руденко как прорвало:

– Ты??? Да как??? А если бы??? Черт знает что! Почему не предупредила? Я бы с тобой в конце концов пошел!

– Только мента в погонах мне под боком нынче и не хватало, – парировала гадалка. – Тогда уж меня точно встретили бы с распростертыми объятиями и проводили бы с кучей вопросов в голове. А так – все ясно.

– Но ты рисковала, черт возьми!

– Господи, Сема! В первый раз что ли?! – Милославская горько усмехнулась. – И, по-моему, я довольно часто обходилась без твоей помощи… – добавила она осторожнее.

Семен Семеныч немного помолчал, сначала взволнованно сопя, а потом дыша уже куда ровнее, и наконец произнес:

– Да, ты права, права. И все же я жутко переживаю за тебя, Янка! Ну да ладно, – подытожил он, – давай все по порядку, как и что.

– Идем тогда в дом что ли… – предложила гадалка.

– Да ну его! – отмахнулся Руденко. – Давай тут посидим. Вон у тебя здесь красота какая, – Семен Семеныч взглядом обвел двор, – гляди только и любуйся.

– Ну как скажешь, поэт ты мой, – вздохнув, с улыбкой ответила Яна и, сев поуобнее, начала описывать приятелю свой визит в казино в мельчайших подробностях.

Руденко слушал, сопел, хмыкал, удивляясь. Когда Яна закончила, он, зачем-то поправив фуражку, произнес:

– М-да… Рискованная ты женщина, Яна Борисовна…

– Рискованная… – вздохнув и пожав плечами (дескать, ничего не поделаешь), ответила Милославская.

– И что думаешь делать дальше? – откусывая заусенец, спросил Руденко.

– Пока не знаю. Собственно у меня, как и у тебя, – пока пустота.

Яна не стала говорить, что Три Семерки помешал ей строить планы, зная, что Семен Семеныч на это обязательно обидится. Порой он был совершенным ребенком, и Милославской тогда приходилось вживаться в роль заботливой мамаши, а порой… упрямство Руденко перебороть было просто невозможно.

– Мне, Сема, вот какая мысль пришла, – немного помолчав, начала Яна, – а не было ли у Воробья еще какого бизнеса, помимо казино?

– Ну-у-у, ты скажешь тоже, – скептически протянул Три Семерки, а сам задумался.

– А что? Другой бизнес – это другие связи, другие люди, другие конкуренты, – Пожав плечами, парировала гадалка.

– Да что ты все заладила конкуре-е-енты, конкуре-е-енты… Других причин что ли быть не может!

– Может, почему же. Но ведь убийство на почве конкуренции среди таких, как Воробей, довольно распространено… Они по-другому-то решать свои проблемы не способны…

– Распространено. Но я почему-то не склонен об этом думать.

– Ты уж прости, Сема, – как-то вытянувшись, сказала гадалка, – но ты слишком часто не склонен думать именно о том, что в итоге оказывается истиной.

– Бывает, не скрою, – удивив Яну столь редкостным благоразумием, ответил Три Семерки.

Он потянулся и, оторвав от росшего рядом с крыльцом куста смородины коротенький сучок, стал жевать его.

– Не порть растения и зубы, – поучительно произнесла гадалка и отобрала у приятеля тонкий сочный стебелек, бросив его на землю. – Сема, ну почему ты так упрям…

– А я баран по гороскопу, – засмеявшись, ответил Семен Семеныч.

Милославская подхватила смех приятеля, а когда он успокоился, серьезно спросила:

– Ну что, бар… Овен, возьмемся?

– Возьмемся, куда ж мы денемся, – утирая выступившие слезы, ответил он. – Другого-то варианта сейчас все равно нет? – Руденко посмотрел на Милославскую пристально.

– Нет, – уверенно ответила та.

Воробьи суетливо щебетали на дереве, перепрыгивая с ветки на ветку, и между приятелями на время установилось молчание, потому что они залюбовались ими.

– Вот жизнь, – завистливо протянул Руденко, – ни забот, ни хлопот. Чирикают себе да чирикают. И шефа у них нет… Счастливые!

– Хм, – прыснула Милославская. – Почему же нет? Смотри, вон тот, самый толстенький, он, наверное, их шеф. Глянь, как громко чирикает. Ишь, раскомандовался!

– А нахохлился-то! Прям как наш! – с серьезным недовольством проговорил Три Семерки, задрав голову. – Глянь, так и норовит самого худого с ветки скинуть! Наглый какой!

Яна, еле сдерживая смех, наблюдала за Руденко, а когда он чуть не бросился на защиту подчиненных самого бойкого воробья, во весь голос расхохоталась, говоря:

– Идем в дом, обстановка тут нерабочая, – теперь уже она утирала слезы.

– Да ну тебя! – поднимаясь, махнул рукой Семен Семеныч. – Смеешься! Посмеялась бы на моем месте. У нас завтра с утра планерка…

– Идем, идем в дом, не думай об этом, – похлопывая Руденко по плечу, сказала Яна. – Утро вечера мудренее…

– Сытый голодного не разумеет… – в тон ей, вздыхая, ответил Семен Семеныч.

Милославская молча провела приятеля в свой кабинет и усадила на диван.

– Так-то лучше, – заключила она, сама усаживаясь в кресло.

– Если ты о другом бизнесе задумываешься, – начал Три Семерки, желая побыстрее уйти от той смешной ситуации, в которой он невольно оказался, – то, думаю, тебе к клиентке твоей следует обратиться. Кому как не жене лучше всего знать о делах мужа? – Руденко сделал довольное своим выводом лицо.

– Муж да жена – одна сатана, Сема. Только не в этой ситуации, – покачивая головой, заметила гадалка.

– Не понял, – Руденко удивленно приподнял брови.

– Обстановка в семье Воробьевых сложилась так, что Люда навряд ли сможет мне чем-то помочь, – пояснила Яна. – Она вообще не имела доступа к делам мужа.

– Доступа не имела, но в курсе-то все равно была, – возразил Три Семерки. – Жена как-никак…

– В том-то и дело, что и в курсе не была. После женитьбы там все тип-топ было: общие интересы и так далее, театры там всякие, цирк, кафе… Но тогда они мало чем отличались от тысяч таких же молодых семей.

– И мы так когда-то жили… – с ностальгической улыбкой произнес Руденко.

Милославская с болью вспомнила о своей семье, но не дала воли эмоциям, заключив только:

– Все когда-нибудь кончается. Кончилась и бедная, но зато счастливая жизнь Воробьевых – Алексей занялся бизнесом, в семье появились настоящие деньги, а вместе с деньгами, как это всегда бывает, – амбиции.

– Так оно в жизни бывает… – понимающе закивал Семен Семеныч.

– В итоге Воробей сказал жене, что ее место только дома, рядом с сыном, и вообще перестал посвящать в свои дела.

– Ты бы небось на такую участь не согласилась? – криво улыбаясь, спросил Три Семерки и глянул на Милославскую.

– Та тоже сначала не соглашалась, но вскоре привыкла и жила до последнего времени вполне довольной своим существованием, – ответила гадалка. – Так что с мыслью обрести в лице моей клиентки надежного помощника тебе, Семен Семеныч, придется расстаться. Но вот наведаться к ней мне все-таки, наверное, придется.