Вера Русанова - Туманный берег Страница 10

- Чего? - встревожился мужчина.

- Звонили, спрашиваю, откуда? С какого телефона милицию вызывали?

- Так назад же вернулись. До самой автозаправки... Я Ленке ещё говорю: "Останься здесь, покарауль". А она: "Ты что, с ума сдурел? Она же мертвая!".. Я не проверял, конечно. Нам, во всяком случае, так показалось.

Андрей уже знал, что Анатолию Карпенко, владельцу красной "пятерки", которого угораздило в восемь утра обнаружить возле грунтовки тело неизвестной женщины, "показалось" правильно. Точно так же "показалось" судмедэксперту Володе Груздеву. Правда, тот конкретизировал свои впечатления, доступно объяснив, что "дамочке" ударом тяжелого острого предмета разнесли полголовы.

Когда-то она была блондинкой. Теперь длинные волосы пропитались кровью, а на темени успела засохнуть жуткая бурая корка. По голой розовой пятке полз муравей. Женщина лежала босиком.

Ее туфли, дорогие, английские, нашли в подвале заброшенной дачи в каких-нибудь трехстах метрах от дороги. "В нагрузку" к туфлям за забором обнаружили брошенный "Опель", а на первом этаже - труп немолодого мужчины. На мужчине была белая рубаха и серые брюки. Лицо, как и у женщины, залито кровью. Правда, удар, на этот раз, пришелся в затылок, а не в лобную кость.

Выезжать ранним субботним утром на двойное убийство было, понятное дело, неприятно. Вдвойне неприятно узнать, что в непосредственной близости от места происшествия нет никакого обитаемого жилья - а значит, как всегда, "никто ничего не видел, никто ничего не слышал". Но гаже всего Андрею делалось при мысли о том, что оба убитых были гражданами Великобритании. Согласно документам, найденным в машине, при жизни они являлись законными супругами. Мужа звали Тим Райдер, а жену, бывшую гражданку России - Олеся Владимировна Кузнецова...

День начинался ужасный. Уже в девять утра в черной джинсовой рубахе становилось жарковато. Солнце, похожее на желток сваренного вкрутую яйца, лежало на верхушках деревьев. Над телом ещё неуверенно кружились мухи. Андрей вздохнул, окончательно вдавил крышку от "Спрайта" в землю и проговорил:

- Спасибо, Анатолий Петрович. Можете быть свободны. И жена ваша тоже... Если понадобитесь, мы вас вызовем. Повесткой.

Несчастный дядька резво заковылял к своей красной "пятерке", притулившейся у края дороги, и к жене, пристроившейся плакать возле этой самой "пятерки". Сегодняшняя поездка на дачу у супругов Карпенко явно отменялась.

Из кустов, тихо матерясь, вылез Красовский. Стряхнул с рубахи и слаксов приставшие листья, приподнял правую ногу, брезгливо и внимательно оглядел подошву.

- Ну, что там? - спросил Андрей.

- Дерьмо собачье. И больше ничего... А чего ты ожидал найти? Топор с отпечатками пальцев, сигарету с образцом слюны и визитку убийцы с прилагающейся к ней фотографией?.. Сам же видишь, что её не здесь грохнули.

Щурок кивнул. Чтобы понять, что женщину убили не на дороге, авторитетной консультации Володи Груздева не требовалось. Вполне хватало собственных университетских знаний по криминалистике. Там, где волочились по земле её мертвые ноги, трава была примята. Кое-где на блестящих от росы травинках темнели капли крови. И потом - её пятки... Ее розовые нежные пятки. Немного испачканные в грязной земле, но без единой соломинки, без единого листочка, прилипшего к коже...

- Красивая, похоже, была, - Красовский вытащил из кармана сигареты и закурил. - Фигура, во всяком случае - класс!.. Хрена ли её за такого сморчка замуж понесло? Заграница, заграница!.. Вот и "заграница". Лежит теперь тут... Олеся... Сидела бы в России-матушке - глядишь, и жива была бы.

- Связи не улавливаю, - Андрей пожал плечами.

- А чего тут улавливать? Девяносто процентов, что их или из-за "бабок" грохнули, или по каким-то там деловым заморочкам этого Райдера. Кем он там в этой фирме был? Явно не дворником.

- Ну и что? Можно подумать, что в России она бы за дворника вышла? Те же "бабки", те же заморочки, те же разборки... Кому уж что суждено. Так что по первому пункту ты, Серый, не прав... Что касается пункта второго... Я так понимаю, десять процентов ты оставил на маньяка?

- Ага. Только маньяков нам ещё не хватало. И тебе, наверное, тоже?

- Наверное, - он присел на корточки перед телом женщины, осторожно отвел слипшиеся волосы от её лица. - Так вот, в маньяка верить очень бы не хотелось... Что там наш Груздев говорит по поводу отпечатков на руле?

Красовский тоскливо запрокинул лицо к небу, качнулся с носков на пятки:

- Наш Груздев, аппетитно хлюпая "Спрайтом", говорит, что все "пальчики" снял: и в машине, и с дверных ручек, и у трупов, разумеется. Но сейчас ничего не скажет. Сейчас он лазает по второму этажу дачи в поисках "чего-нибудь интересненького".

- Пойдем посмотрим, что он там нарыл. И, знаешь что... Отправь кого-нибудь из ребят на автозаправку. Пусть спросят, не обратили ли внимания на белый "Опель", а, в особенности, на то, сколько человек было в машине, и кто сидел за рулем.

- Думаешь, их сюда привезли?

- Может и так... Потому что иначе мне абсолютно непонятно, какого рожна граждан Королевства Великобритании понесло среди ночи на какую-то заброшенную дачу? Чего они здесь забыли?

- Ты так, к слову, не забывай, что жена - русская! Может это, вообще, её дом?

- И что? Почему ночью-то надо было сюда переться? Клад искать дворянской прабабушкой зарытый?

Красовский подошел поближе к телу. Нагнувшись, указал на сведенную посмертной судорогой руку:

- На ногти её посмотри. Точнее, на то что от них осталось... Явно она пыталась прокопать, как минимум, подземный ход... Это ещё ладно Груздев со своими лопаточками и тампончиками ей "маникюр" слегка навел. Что сначала было! Вообще, тихий ужас.

Мухи становились назойливее. Одна присела на вывернутый локоть женщины, суетливо потерла передние лапки и медленно поползла вверх по руке, поблескивая на солнце крылышками и зеленоватым тельцем. Андрей выпрямился, кивнул стоящему неподалеку оперативнику:

- Мы к дому, ты стой здесь. Скоро уже её заберут.

Тоскливо взглянул на окурок, который Красовский щелчком отстрельнул в кусты. Курить хотелось ужасно. Но он вот уже шестнадцать дней как бросил, и надеялся продержаться до того момента, когда во рту перестанет сохнуть от одного только вида сигареты.

Возле дома суетились ребята из экспертной группы. То и дело щелкала фотовспышка, невысокий шатен Костя Болдырев собирал в разные пробирки образцы чистой почвы и почвы с предположительными следами крови.

Солнце, отражающееся от сверкающей крыши белого "Опеля", слепило глаза. Вполне мирно пахло опилками. Только вот вид у самого здания был какой-то неприятный и зловещий. Перекошенная оградка, отломанный ставень на окне второго этажа, маленькое пыльное окошечко мансарды под самой треугольной крышей - словно внимательный тусклый глаз.

У ограды переминались с ноги на ногу понятые - до них никому не было дела. Русоволосый и безмятежный Володя Груздев, сидя на крыльце, допивал из бутылки остатки "Спрайта".

Андрея всегда изумляла его способность при любых обстоятельствах сохранять превосходное расположение духа. Один ли труп, десять ли? Бандитская ли разборка или мрачная "бытовуха" с многочисленными резанными и рубленными ранами? Правда, экспертом Володька был превосходным. И, что главное, помимо официальных письменных ответов на запросы следователя не гнушался по простому, "на пальцах", объяснить что к чему. А ещё он соблюдал субординацию, чего ни в коему случае нельзя было сказать о Красовском.

Опер Серега Красовский носил подпольную кличку "перебежчик". Кличка была, что называется, "для служебного пользования", и пользовались ей только двое - Щурок и Груздев. Но если Груздеву это сходило относительно безнаказанно, то Щурку доставалось в ответ. Впрочем, ему всегда доставалось от Сереги. Всю жизнь, начиная с четырехлетнего возраста. С того самого момента, когда они познакомились в раздевалке средней группы детского сада "Одуванчик".

Во-первых, Красовский, широколицый, белобрысый и худой, всегда был выше и здоровее. Во-вторых, наглее, а в-третьих, ему ужасно нравилось ощущать себя лидирующей, даже подавляющей личностью. Ему нравилось, а Андрею просто было лень сопротивляться.

Красовский таскал его за собой сначала по пионерским и спортивным лагерям, потом по веселым компашкам с девчонками и вином. А после десятого класса взял и утащил с собой в Университет. Вот так! Ни больше, ни меньше.

Сам Андрей тогда собирался в авиационный: модельки самолетов и вертолетов висели у него по всей комнате. Но Серега сказал: "Юрфак!" Начал загонять что-то про романтику следовательской работы, суровые будни и приятный холодок табельного оружия, про грядущую возможность небрежно бросать в лицо подонкам и отморозкам: "Спокойно, сволочь! Милиция!"

В общем, как ни странно, поступили оба. Оба же благополучно доучились до третьего курса. А на третьем Красовский ушел, так же уверенно, как и три года назад, заявив: "Нет никакой романтики, табельное оружие - это так, игрушечки против "калаша", который будет вскидывать на тебя из-за угла каждый паршивый бандит. И, главное, возможность небрежно бросать в любую поганую рожу слова гордые и независимые дают только деньги. Деньги и только деньги!".