Большой куш - Корецкий Данил Аркадьевич Страница 10

Пока все шло точно как в фильме или, по крайней мере, очень похоже. Но на склоны скалы Малхолланд окрестные жители не выбрасывали мусор, а безымянный спуск к Дону был покрыт скопившимися за десятки лет тоннами бытовых отходов. Поэтому прокатившись метров пять, Иван застрял в мягкой массе, поднялся на ноги и, иногда падая на четвереньки, принялся подниматься назад.

– Не вышло! – сказал Степанов.

– Может, это и к лучшему. Мы, хотя и полицейские, но не американские! Те запросто ссорятся с военными, ФБР, Агентством по атомной энергии, суют нос в их секреты… Нам и за меньшее головы открутят!

– Это точно! – согласился Степанов.

Иван, наконец, выбрался наверх. Его шикарный костюм был весь покрыт пятнами, порван в нескольких местах, к нему прилипла яичная скорлупа, картофельные очистки и прочая гадость. На лице и в волосах тоже был мусор. Да и пахло от него соответственно. Степан, Сеня и остальные хохотали до слез.

– Вы мне ответите! – хрипло закричал он, грозя «Американцам» кулаком. – Думаете, если вы менты, то вам все можно?! Да я на вас плевал! Я всех ваших начальников знаю! Я с генералом водку пил, с прокурором! Я вас выгоню в два счета и посажу! Я вас найду, как ни прячьтесь!

– Кто от тебя прячется? – презрительно спросил Бэтмэн и подошел вплотную. – Вот он я – капитан Степанов. Ну, и что дальше?

Иван оборвал очередную угрозу на полуслове и замолчал, как будто ему в рот вставили кляп. Постоял, что-то соображая, потом сорвал с шеи галстук, бросил Степанову под ноги, повернулся и, пошатываясь, пошел прочь.

– Вот и правильно, иди проспись! – крикнул вслед осмелевший Сеня Хилобок. Но Иван даже не обернулся.

Мужчины вернулись к дамам.

– А где мой муж? – спросила Воробьева. Она разрумянилась от выпитого и находилась в прекрасном настроении.

– Он упал с обрыва и испачкался, – ответил Сеня, и это была почти чистая правда, хотя и не вся. А потом сымпровизировал:

– И пошел переодеться.

– Шофера вызовет, тот его быстро отвезет и привезет, – кивнула Вера. – Я ему всегда говорю: не напивайся, ты становишься другим человеком!

– Пьяный не становится другим, он просто проявляет себя настоящего, – сказал Васильев под подозрительным взглядом Татьяны. – Если он трезвый говно, но маскируется, то напившись, перестает маскироваться, и всем все видно!

– Это кого вы имеете в виду? – приготовилась оскорбиться Вера.

– Вы его не знаете, – улыбнулся Васильев. – Давайте лучше танцевать!

Начались танцы, и карусель веселья закрутилась по второму кругу. Ивану быстро нашлась замена: Сеня рассказывал анекдоты, женщины заразительно смеялись, Степанов пригласил танцевать Татьяну, и опьяневший Васильев ревниво смотрел, как он прижимает ее к себе.

– По-моему, там уже не талия, – сказал он, подойдя и, отстранив Степанова, занял его место.

– Ну, вот тебе, еще ревности не хватало, – сказал Степанов. – Пойдемте лучше к столу.

Татьяна тоже не захотела танцевать с мужем и высвободилась из его объятий.

– Правильно, пора чай подавать.

В общем-то, можно сказать, что повеселились неплохо, хотя у Васильева остался неприятный осадок. Иван, как и следовало ожидать, не появился, но про него никто и не вспоминал. Веру взялся отвезти в город Степанов. Перед тем, как сесть в машину, он сказал напарнику:

– Как думаешь, почему этот хмырь заткнулся, когда услышал мою фамилию?

– Не знаю, – ответил Васильев. – Может, он слышал, какой ты крутой. Тебя ведь все блатные знают, слухи по городу гуляют…

– Ты же тоже крутой, и тебя бандюки знают. Но на тебя он пер, как на амбразуру!

– Не знаю, – повторил Васильев. Хотя определенные соображения у него имелись.

Когда гости разошлись, Татьяна печально сказала:

– Завидую я Верке, благодаря Ивану она живет полнокровной жизнью, а у меня каждый день – будни. Так и вся жизнь пройдет, без праздников и воскресений…

Васильев ничего не ответил, и только тяжело вздохнул. У него были кое-какие аргументы для спора, но оперативнику не привыкать держать секреты в себе.

– Это не ты столкнул его с обрыва? – вдруг спросила жена. – Самому свалиться туда сложно…

– Конечно, нет! Зачем мне это делать?

– Из зависти!

– Я?! Ему?! – Васильев замолчал, махнул рукой и снова тяжело вздохнул.

На следующий день, прямо с утра, Васильев проверил заинтересовавшую его пару. Биография Алены Сизенко была короткой и простой: родилась в райцентре Степнянске, после школы приехала в Тиходонск, окончила курсы парикмахеров, некоторое время работала по специальности, потом несколько лет подряд безуспешно поступала в педагогический институт, под предлогом занятий из парикмахерской ушла… Никаких компрматериалов на нее не имелось.

Другое дело Иван Косоногов! В семнадцать лет судим за грабеж, отбыл два года в ВТК[3], в двадцать пять получил четыре года за вымогательство, освободился через два условно-досрочно, в тридцать один – три года за мошенничество, вышел через год… Повинуясь интуиции и опираясь на знание закономерностей оперативной работы, Васильев проверил Косоногова по картотеке осведомителей. Он не ошибся: Иван Косоногов под псевдонимом «Невидимка» состоял на связи у оперуполномоченного Центрального РОВД Звонарева. Это и объясняло его относительно мягкие приговоры, и досрочные освобождения! После увольнения Звонарева «Невидимка» продолжать сотрудничество не пожелал и был исключен из списков негласных помощников. Последние годы господин Косоногов возглавлял несколько разнопрофильных фирм, которые лопались одна за другой, против директора возбуждались уголовные дела, но до суда ни одно так и не дошло…

Вот тебе и муж счастливой Веры Воробьевой! Вот тебе и образец для подражания! Ну, и устрица! – Васильев чуть не сплюнул прямо на пол.

Ресторан «Адмиральский причал» расположен на Левом берегу Дона, в той его части, которая с давних времен зовется Левбердон, и это название не просто отражает его географическое положение, а имеет особый смысл, подразумевающий место отдыха и развлечений. Когда-то в эту фразу обязательно добавляли слово «сомнительных». Застроенная базами отдыха, с несколькими шашлычными и ресторанами, зеленая территория Левого берега действительно расслабляла, располагала к выпивке и случайным половым связям, поэтому в строгие советские времена развлечения здесь считались сомнительными, в отличие от посещения филармонии, театра или, на худой конец, стадиона. Но с тех пор Земля много раз обернулась вокруг Солнца, тысячи календарных страниц сгорели в мусоросжигательных печах, изменился общественно-политический строй и моральные оценки. В частности, то, что называлось «случайными половыми связями», теперь превратилось в самый обычный и вполне естественный секс, заниматься которым никому не возбраняется. Знаменитые «Бочка», «Шалаш», «Дон» потеряли известность и притягательность, оттесненные на задний план доброй сотней новых ресторанчиков с кухней на любой вкус. А «Адмиральский причал» сохранился, выделяясь среди множества конкурентов, как респектабельное место дорогого, элитного отдыха. Правда, понятия респектабельности и элитности с тех пор тоже сильно изменились.

В ресторане было многолюдно, на автостоянке, отблескивая лакированными бортами, теснились люксовые иномарки. «Адмиральский причал» располагался прямо на берегу, здесь солидные уважаемые люди принимали солидных уважаемых гостей, чтобы непосредственно в центре донской природы продемонстрировать известное южное гостеприимство. Одна компания сидела на расположенной над водой веранде. Очевидно, это были очень солидные и чрезвычайно уважаемые люди, потому что у входа на веранду стояла на длинной ножке тяжелая бронзовая табличка «Резерв», сменившая в эпоху толерантности хорошо известную в советские времена надпись «Мест нет». Впрочем, в сознании простых советских, а ныне российских граждан и заграничный «Резерв» и отечественное «Мест нет» означало посыл по столь же известному, сколь и привычному, адресу из трех букв. А чтобы лучше донести содержание таблички до неграмотного, пьяного или наглого и не признающего ограничений посетителя, рядом с ней стояли два могучих охранника в черных костюмах, лица которых обладали высокой степенью убедительности. Они беспрепятственно пропускали только официантов, которые наперегонки носили многочисленные блюда: тройную царскую уху, запеченного осетра, лещей по-казачьи с капустой в брюхе, фаршированных собственной икрой судаков, бараний шашлык на косточке и из мякоти…