Пальцы решают все - Николай Иванович Леонов Страница 10

К обеду сыщик успел изучить три папки. Стас все так же сидел, закопавшись в бумажки. Увидев, как напарник встал из-за стола, он оторвался от работы.

— Что, уже обед?

— Уже, — кивнул Гуров. — Сейчас поем, потом — на эксперимент.

— Тогда и я тоже. — Крячко потянулся. — Займусь телефончиком артиста. Что-нибудь интересное выудил? — он кивнул в сторону уголовных дел.

— Ничего. Ну кроме сходства случаев. И то, это я еще не все просмотрел. Но истории почти идентичные: убийца навязывался в гости к жертвам, усыплял бдительность, потом делал свое черное дело. Естественно, ни следов, ни улик. Кроме «пальчиков».

— И свидетели, конечно же, его не запомнили.

— В точку. Абсолютно непримечательный товарищ.

— Умный, стало быть. Но безрассудный. Не боится «пальчики» оставлять.

— Потому что знает, что они в ментовке не засвечены. Был бы судимый, не оставил бы.

— Если только не совсем на голову отбитый. Значит, в криминальной среде его можно не искать. Я имею в виду, среди «сидельцев».

— Согласен. Пересекаться мог, но… Кстати, похоже, он везде действует один.

— Думаешь?

— Уверен. Ладно, Стас, я на обед и к следакам. Еще к Любимцеву загляну. Так что…

— Я понял, Лева. Если что, я — здесь. А на телефоне — всегда.

* * *

Вернулся Гуров действительно уже под вечер. Крячко сидел в кабинете, изучая какие-то листки. Увидев напарника, он расплылся в улыбке.

— О, к нам приехал, к нам приехал Лев Иваныч дорогой!

Сыщик усмехнулся. Стас в своем амплуа.

— Успехи есть?

— Смотря в чем, — Гуров отряхнул остатки так и не переставшего идти снега с куртки и шапки. Он разделся и сел за стол. — Следственный эксперимент прошел нормально, мы с Любимцевым больше просидели.

— Илюша тебе рассказывал, как космические корабли бороздят просторы Большого театра?

— Да нет, мы с ним обсудили дела наши скорбные. Оказывается, Илья выезжал на предыдущий случай. Говорит, все то же самое. Тогда грохнули мужичка, который продал квартиру, оставленную ему бабушкой в наследство. Ну и решил обмыть.

— А обмывал, похоже, вместе с убийцей?

— И с ним тоже. Любимцев сказал, что допросил всех собутыльников, никто не помнил, чтобы приходил кто-то еще. А они все друг друга знают — с убитым были коллегами. Значит, убийца пришел после них, тоже отметил и помыл денежки, прикончив перед этим хозяина.

— Вот оно как, — покачал головой Стас. — А я еще посмеялся над Любимцевым. Мы когда с ним ковырялись в квартире Рузанова, он себе под нос буркнул: «Дежавю какое-то». Ну или что-то в этом роде. Я тогда усмехнулся, мол, конечно, ты же следователь, а не дядя с улицы. Он ничего тогда не ответил. Теперь я понял, что он имел в виду.

— Сравнил с последним случаем.

— Именно. Так что, Лева, посмотрел я пару папочек, потом сходил к экспертам, взял распечатку звонков. Вот как раз сидел над ними.

— И?

— Угадай с трех раз.

— Номер убийцы не определен, — хмыкнул Гуров.

— Именно. В день смерти Рузанову звонили следующие лица: Настя, Гриша Кобцев и Серега.

— Настя — его подружка. А остальные кто?

— Из театра. Серега, он же Сергей Жижков, трудится в «Модесто» барменом. А Гриша — артист, оттуда же.

Лев Иванович призадумался.

— Получается, убийца Рузанову не звонил.

— Получается, так.

— Тогда, наверное, он просто подошел к его дому и навязался в гости под благовидным предлогом.

— Ага, чисто случайно. Это тогда не убийца, а экстрасенс, если так заранее подгадал, что артист, проводив подружку, пойдет домой. Не иначе, в хрустальный шар смотрел или картишки раскинул.

— Да нет, Стас, тут все проще. Убийца следил за Рузановым.

— Думаешь?

— Уверен. Может, артист и номера его не знал. Тут закономерный вопрос, где они познакомились, но тут, опять же, можно вспомнить гостеприимность Рузанова. Мог увязаться в компании с какими-то его дружками или знакомыми. Так и познакомились.

— Резонно, но мне кажется, он не стал бы светиться перед таким количеством свидетелей. Наверняка понимал, что кто-то из гостей артиста вспомнит некоего условно Васю, который был на очередной гулянке, и как, собственно, этот Вася выглядит.

— Думаешь, познакомился с ним где-то еще?

— Почему нет? Давай завтра займемся опросом всех знакомых и друзей Рузанова. Может, ты и прав, может, убийца и был в компании на пьянке. Но что-то меня гложут сомнения.

— Тогда надо их развеять. Завтра пойдем в театр «Модесто». Я позвоню директору, попрошу, чтобы он всех собрал. Он вроде мужик без понтов. Да и деваться ему некуда. Как-никак органы попросят. Будем спрашивать обо всех, кто попадает под скудное описание потенциального убийцы.

— Добро. Ты, кстати, до отца артиста так и не дозвонился?

— Эх, точно! — хлопнул по столу Гуров. — Закрутился тут с этой прокуратурой и следаками. Сейчас, — он порылся в лежащих на столе бумагах, потом достал блокнот и набрал на мобильнике номер. — Алло, здравствуйте. Могу я услышать Рузанова Сергея Николаевича? Из полиции беспокоят. Полковник Гуров, главное управление. Скажите, кем вам приходится Рузанов Евгений Сергеевич, проживающий по адресу… — Сыщик продиктовал в трубку адрес и дату рождения покойного артиста. — Сыном? Ясно. Сергей Николаевич, у меня для вас печальная новость. Ваш сын умер. Убит. Мы сейчас расследуем его убийство. Да. Да, на работе. Приезжайте.

Лев Иванович закончил разговор и посмотрел на Крячко.

— Приедет? — спросил напарник.

— Да, он где-то в нашем районе. Дождусь его. Тем более все равно хотел оставшиеся дела посмотреть.

— Помощь нужна?

— Да нет. Ты хотел пораньше уйти?

— Наташа приболела. Просила за лекарствами зайти.

— Е-мое. Простыла, что ли?

— Ну да. Сколько раз говорил, не выходи в подъезд зимой в одном халате. Не улица, но и не квартира чай. А то соседка к ней, видите ли, зашла. Вот и зацепились бабы языками.

— Иди, конечно. А я поработаю.

Старший Рузанов появился где-то через полчаса. За это время Стас успел уйти домой, а Гуров — просмотреть еще одну папку с делом. Ничего особенного. Похожая история. Не зря следователь Любимцев сказал про дежавю. Во всех случаях убийца действовал по одной и той же схеме: приходил к потерпевшему в гости, болтал за жизнь под какой-нибудь алкогольный напиток, а потом брался за нож и делал свое черное дело. И везде оставлял свои отпечатки. На орудии убийства, на посуде, на мебели, на дверных косяках и прочих предметах интерьера. То ли чересчур самоуверенный — знает, что не найдут по «пальчикам», раз перед органами не засвечен, —