Ольга Володарская - Ножницы судьбы Страница 11

– Да ладно, – хохотнула Алина, – скажешь тоже. «Жигуль» обычный. Вот у моего Эдика тачка, так тачка – «бээмвуха» прошлого года выпуска. Металлик. Белый салон. – Алина закатила глаза, вспоминая красавицу-немку. – А это просто консервная банка.

– У моего парня и такой нет, а он страстно мечтает о машине, – тихо проговорила Снежана и вздохнула.

Алина от удивления разинула рот – у тощей кочерыжки есть парень! Ничего себе! До чего же мир-то докатился, что на эдакое колченогое безобразие кто-то польстился.

– Детка, да что же ты ничего про него не расскажешь? – воскликнула Алина. – Кто он? Откуда? Давно ты с ним встречаешься?

– Недавно, всего две недели. – Снежана засмущалась. Стыдливая краска залила щеки. – Но я его уже очень люблю и хочу за него замуж.

– Понятно, – нейтрально проговорила Алина, насилу удержавшись, чтобы не съязвить, не обронить что-нибудь вроде того, что все дурнушки жутко романтичны. – А он красивый?

– Мне кажется, да.

«Ага, – мысленно фыркнула Алина, – наверняка чуть лучше обезьяны. Да еще и беден, раз паршивенькую тачку купить не может. И тупица, как пить дать...».

Она склоняла Снежаночкиного жениха, не желая признаться себе в том, что ее задело и даже раздосадовало известие о его наличии в жизни невзрачной девчушки. Она-то думала, что дурнушка Ганина одинока и несчастна, и тогда ее успехи легко объяснялись бы – что еще делать убогонькой, раз личной жизни нет? А оказывается, все у нее в ажуре. И в спорте, и в любви...

Несправедливо!

– Алин, он тебя зовет, – шепнула Снежана Азаровой на ухо. – Иди.

– Да, пойду, пожалуй, – решительно кивнула девушка.

– Вы ведь знакомы, да? А то, смотри, к незнакомым садиться опасно...

– Расслабься, девочка, это паренек из моей свиты. Мой вассал.

– Но ты же имени его не знаешь...

– У меня таких с десяток, всех имен не упомнишь, – надменно выдала Алина и даже сама себе поверила. И решительно направилась к машине.

Вообще-то у нее не было привычки садиться в автомобили незнакомцев, но не могла же она потерять лицо перед… перед королевой замухрышек. Пусть знает, кто тут истинная королева! Пусть чернеет от зависти! Пусть подавится своими победами! И катится к чертям со своим женишком!

5

В тот же послеобеденный час, но две неделя спустя, Алина вновь садилась в машину к мужчине. На сей раз и машина, и мужчина были другими. Вместо «Жигулей» – «БМВ», а юного красавчика заменил потасканный Эдик. И отъезжали они не от крыльца родной спортшколы, а от заднего хода комплекса. Но самое главное – Алина чувствовала себя не королевой, а жалкой и ничтожной нищенкой. Неудачницей.

А ведь всего два часа назад ей казалось, что целый мир лежит у ее ног...

– Ты в порядке? – заботливо осведомился Эдик, поправляя на ее груди ремень безопасности.

– Нет, я не в порядке, – прошептала Алина и шмыгнула носом.

Наконец-то она может поплакать. Прорыдаться вдали от участливых глаз… Отгородиться серебристым металлом автомобильного корпуса от всепонимающих улыбок. Спрятаться от доброжелательных рукопожатий...

– Я неудачница! – выкрикнула Алина, не замечая льющихся по лицу слез.

– Перестань, деточка. Подумаешь, не выиграла Кубка… – ласково замурлыкал Эдик, вытирая ее слезы. – Да я тебе таких дюжину куплю. Хочешь?

– Ты ничего не понимаешь! – зло выкрикнула девушка, отбрасывая заботливую руку от своего лица.

Все у этих новых русских просто – не выиграл, так купил. Но талант не продается. Как и удача. И везение. Их не купишь, не выклянчишь и даже не вымолишь!

Не вымолишь, хоть разбей лоб об пол, отвешивая поклоны всем известным богам…

Алина верила, что с судьбой-злодейкой можно договориться. Задобрить ее жертвоприношениями – диетами, витаминами, тренировками. Ан, нет, не вышло. Приперлась из Австрии какая-то Дженифер Моран, некогда первая, а ныне сто первая ракетка мира, и вырвала столь ожидаемую, выстраданную и вымоленную победу из Алининых рук.

Вырвала в финале. И теперь именно она, Дженифер, сверкает фарфором зубов в объективы фотоаппаратов, лепечет благодарственную чушь в микрофоны, целует кубок и посылает воздушные поцелуи толпе. А что же Алина? А Алина убегает от чужого счастья с такой бешеной скоростью, с какой вор покидает место преступления. Конечно, Алина могла бы остаться, она даже обязана была это сделать, ведь и ей предназначалась порция славы, но – не смогла.

Быть второй – что может быть хуже? Разве что быть последней.

Алина вспомнила, как убегала с корта, когда проиграла последний сет, как мчалась по коридору, и из ее груди вырывались то ли всхлипы, то ли стоны… как стояла в раздевалке, привалившись потным затылком к стене, и что есть силы сжимала голову уставшими руками…

Потом в помещение ввалилась толпа: девчонки, мальчишки, Маргарита Эрнестовна, мама, Снежана со своей участливой бледной мордой. Все делано радостные, оптимистичные. «Ты была великолепна, хороша... Ты бы могла выиграть, но слишком сильная соперница... Не твой уровень…»

Какой к черту уровень? Какая соперница? Старая перечница, рассыпающаяся от травм ветеранка, вот кто она, эта Дженифер! И дело-то, по сути, не в ней, а в том, что Алина проиграла, хоть и выложилась для победы. А значит, не все в жизни идет по ее, Алининому, хотению... Да еще Маргарита так спокойно встретила ее поражение, будто ничего другого от своей воспитанницы и не ожидала. Конечно, Азарова не Ганина, она может быть только второй. И ее удел размазывать сопли, слушая неуместные комплименты двуличных приятельниц в то время, как какая-то счастливая арийская корова прыгает от счастья, тряся своим тридцатилетним задом перед носами судей.

Вот поэтому Алина и сбежала.

– Успокоилась, козочка моя? – после долгой паузы осведомился Эдик.

– Ме-е-е, – проблеяла Алина раздраженно. Сколько раз она просила его не называть ее «козочкой». Как, впрочем, и «рыбкой», и «птичкой» тоже.

– Куда поедем? – совсем не обиделся Эдик.

– В кабак, – буркнула она.

– А не лучше ли в мотель? – игриво промурлыкал вечно озабоченный Эдичка. – Секс лучше всего снимает стресс...

– Да забудь ты хоть на минуту о своей мошонке! – разозлилась Алина.

– Хорошо, не кипятись.

– Ладно, ладно, не буду. Только и ты не начинай...

Несколько минут они ехали молча. Алина, насупившись, смотрела в окно, а Эдик на нее. Ему нравилась эта капризная, надменная, избалованная девчонка. Ох, как же она ему нравилась! Даже вот такая – с покрасневшим носом и злым взглядом. Все равно прекраснее и желаннее ее не было для него в мире женщины.

– Эдюша, – вдруг прервала Алина молчание, – а поедем за город, а? Посидим на берегу реки.

– С чего вдруг?

– Мне надо подумать.

Эдик удивленно воззрился на свою спутницу. Подумать? Эта прекрасная стрекоза умеет мыслить? Не только порхать по корту, сверкая попкой, не только строить глазки и «динамить» мужиков? Вот уж не ожидал.

– Девочка моя, я отвезу тебя туда, куда ты скажешь, – заверил он Алину и развернул машину. – Но сначала заедем в магазин, купим шампанского...

– Коньяка. Я хочу коньяка.

– Но ты же не пьешь, – удивился Эдик.

– Сегодня пью.

Когда через полчаса они выезжали на шоссе, в багажнике стояла корзина с коньяком, фруктами, шоколадом и любимыми всеми новыми русскими омарами, которых заботливый официант одного модного ресторана сложил в пластиковое ведро и накрыл полотенцем.

Они ехали молча, размышляя каждый о своем. Эдик предавался мечтам, как подвыпившая девушка отдастся ему под сенью лип, а Алина прикидывала, стоит ли ей уводить своего ухажера из семьи. Раньше она не задумывалась над этим, считала, что Эдик, будь тот хоть трижды миллионер, ее не достоин. Как же, она ведь будущая звезда, а он всего лишь нувориш, бездарный выскочка, к тому же весьма непривлекательный. Но сегодня Алина почувствовала себя такой незащищенной, такой ничтожной, так испугалась за свое будущее, что Эдик показался единственным человеком, способным подарить ей уверенность и покой.

– Дорогой, ты любишь свою жену? – ни с того ни с сего вдруг брякнула девушка.

– Что? А, жену... Ну, я ее уважаю.

– Понятно, – кивнула Алина.

Ей и вправду все стало ясно. Уважает – это плохо. Значит, бросать ее не собирается – как же, столько лет вместе, троица придурков растет, имущество опять же делить придется... Да, ладно, ерунда. Если она, Алина, захочет, примерный семьянин Эдуард Петрович бросит свою грымзу как миленький. Алина, правда, еще не решила, нужно ли ей, чтобы бросил, но обязательно решит в ближайшее время.

Алина умиротворенно откинулась на спинку сиденья. Нервы ее немного успокоились, воспоминания притупились, а перспектива скорой войны за богатого мужика взбодрила. Эдик, исподтишка наблюдавший за девушкой, довольно улыбнулся. Отошла! Слава тебе, господи. Значит, сейчас опять мурлыкать начнет, кокетничать. И, быть может, даже позволит погладить свою нежную грудь. «О! – Эдик зажмурился. – Эта девичья грудь… Гладкая, бархатистая, увенчанная маленьким, как горошинка, соском...». Стоило ему только представить ее, как он возбуждался до такой степени, что даже его толстая уважаемая жена становилась желанной. Именно на нее, целлюлитную сорокапятилетнюю супругу, обрушивал свое вожделение исстрадавшийся по красивому молодому телу Эдуард Петрович. Он гладил дряблые ляжки жены (сколько раз ей говорил – запишись в спортзал, сядь на диету, сходи на массаж – все без толку!), а перед глазами стояли стройные длинные ноги юной спортсменки...