Антон Леонтьев - Русалки белого озера Страница 11

Он победоносно посмотрел на главного реставратора, а тот лишь горестно качнул головой.

– Да, еще лет пять назад, даже года три, это было бы проблемой. И любая экспертиза подтвердила бы – да, все настоящее, и бумага, и чернила, и перо, которым написали странное послание. Но наука же на месте не стоит. У моих ребят имеется возможность определить не только возраст бумаги, чернил и пера, но и время, когда было нанесена надпись. С точностью до десяти лет!

Олег Егорович присвистнул и спросил:

– И что, результаты этой экспертизы надежные?

– Практически стопроцентные! – заявил самодовольно Михаил Аркадьевич. – И тогда, с точностью до десятилетия, мы и будем знать, когда кто-то написал эти записки. Может быть, даже и кто – потому что мои ребята снимут, если на бумаге имеются, отпечатки пальцев и возьмут пробы органики, по которым, если что, можно будет провести генетическую экспертизу.

Говоря это, он смотрел на Анну, а та, сама не ведая отчего, вдруг похолодела. Но с чего ей бояться? Она ничего не подделывала, к этой афере, если вообще имела место афера, причастна не была. Но все равно испугалась!

Чтобы не выдать своего состояния, она собрала волю в кулак и подала голос:

– Но что даст генетический анализ? Ведь он важен только в случае сопоставительной экспертизы. А с чем можно будет сопоставить образцы ДНК, которые, предположим, ваши люди найдут на записках?

Олег Егорович хохотнул и подмигнул Анне, мол, хороший вопрос. Михаил Аркадьевич же пояснил:

– Сопоставлять пока действительно не с чем. Однако анализ ДНК позволит нам узнать, кем был автор записки. Скажем, мужчина это или женщина. Этническое происхождение. Даже примерный возраст…

Анна снова похолодела, а потом сказала:

– Но ведь может статься, это будут образцы ДНК кого-то другого. Например, служанки. Или мальчика-посыльного. Или вообще собаки, которая вертелась в момент написания записки рядом! Кроме того, мы ведь сами трогали все три записки. На ней имеются и наши отпечатки, и наши образцы ДНК!

– Каждый из нас сдаст свои образцы, чтобы мои ребята могли исключить их во время проведения анализа…

Тут настал черед Всеволода Романовича возмущаться:

– Миша, ты что тут развел анализы, как будто мы все поисками сбежавшего Чикатило заняты! Еще чего: сдавать образцы ДНК? Что, кровь сдавать или слюну? Не бывать такому!

Михаил Аркадьевич взял с лацкана шефа волос и заявил:

– Этого вполне достаточно.

Затем он повернулся к Анне и спросил:

– Вы позволите?

Он поднес руку к ее голове с явным намерением выдернуть волос, но его остановил голос Всеволода Романовича:

– Миша, прекрати! Хватит глупых шуточек!

– Это не шутка, Сева, а естественная необходимость. Надо исключить возможность занесения чужих образцов ДНК…

И он снова поднес руку к голове Анны. В этот момент раздалась приглушенная телефонная трель. Не извиняясь, Олег Егорович вынул свой мобильный. Всеволод Романович сделал страшные глаза, и Михаил Аркадьевич, так и не взяв на анализ волос Анны, опустился обратно в кресло.

– Так-так, ты уверен? Значит, даже так? Отлично! Спасибо за информацию! Ну, бывай!

Он завершил разговор, как-то недобро усмехнулся и заметил:

– Похоже, дележка клада в самом разгаре. Потому что полчаса назад был обнаружен труп одного из сотрудников музея-усадьбы «Чертяково». Он был зверски убит.

– Зверски – это, позвольте спросить, как? – осведомился Михаил Аркадьевич. – Ему что, кишки выпустили?

Начальник службы безопасности сверкнул глазами и пояснил:

– Если бы только это… Кто-то буквально превратил несчастного в фарш, не только выпотрошил внутренности, но откусил голову. Причем ее саму убийца на месте преступления не оставил, а прихватил с собой!

– Откусил? – сипло произнес шеф.

Анна вздрогнула, а Олег Егорович продолжил:

– Да, откусил. Наши славные правоохранительные органы говорят о нападении диких зверей. Но что за зверь это должен быть, чтобы так изуродовать человека?

– Или мы имеем дело с умалишенным? – предположил Всеволод Романович боязливо.

Начальник службы безопасности ответил:

– Одно из двух: или убийца в самом деле безумен, или очень хитер. Ведь это самое «Чертяково» – так называемая геопатогенная зона – весьма популярная среди туристов-любителей паранормального экстрима. Болота и лес, окружающие усадьбу, издавна пользуются дурной славой. Раньше речь вели о чертях, о лешем, о ведьмах… А потом появился монстр! Чертяковский монстр!

Шеф уже совсем дрожащим голосом спросил:

– Что это такое за зверь? Какой такой монстр?

Олег Егорович, которому, кажется, доставляло удовольствие нагонять страх на своего начальника, охотно пояснил:

– Как я уже сказал – Чертяковский. Якобы какое-то чудище, которое водится там, в лесах и болотах, и время от времени, с большими промежутками, пробуждается к жизни всего на несколько дней. И в течение этих дней оно жесточайшим образом убивает людей!

Всеволод Романович и Михаил Аркадьевич переглянулись, а начальник службы безопасности продолжил:

– Кто-то ведет речь о неведомом реликтовом звере наподобие динозавра, кто-то – о проделках инопланетян. Иные уверены, что за всеми этими убийствами, кстати, документально зафиксированными еще с восемнадцатого века, скрывается нечистая сила.

– И что это в действительности? – спросила Анна, а начальник службы безопасности развел руками:

– Ну, этого я не знаю! И, предполагаю, что не знает и тот человек, который прикончил работника музея. Потому что я уверен: никакой это, конечно, не монстр, не пришелец и не демон. Просто кто-то чрезвычайно изворотливый избавился от подельника, превратив его в фарш, тем самым нагнетая обстановку. И желая представить несчастного жертвой Чертяковского монстра, который то ли существует, то ли нет…

Анна не стала уточнять, существует ли монстр или нет. А мужчины уставились на нее, потому что хотели получить ответ.

Она знала, что затея эта более чем рискованная. Что в Чертяково и так происходят неведомые вещи. А тут еще и жесточайшее убийство. Одно дело, если это Чертяковский монстр. И совсем иное – если это коварный преступник, который готов любого, кто станет на пути между ним и кладом, превратить в отбивную.

Откашлявшись, Анна ответила на вопрос, который так никто задать не решился. Но она знала, чего от нее ожидают.

И она знала, что почерк на записках принадлежит ей. Да пусть там хоть два монстра, хоть целый выводок – она поедет и узнает, каким образом эти записки оказались в трех абсолютно идентичных часах.

– Конечно, при сложившихся обстоятельствах более чем сложно просить вас заняться негласным расследованием… – начал шеф, но Анна быстро произнесла:

– Я согласна!

Мужчины в удивлении уставились на нее, а Всеволод Романович несколько дрожащим голосом произнес:

– Конечно, приставленный к вам человек будет вас охранять…

– Приставленный ко мне человек будет исполнять мои приказания! – заявила Анна. – На иных условиях я не соглашусь. И он не будет опекать меня против моей воли.

Олег Егорович кашлянул и ответил:

– Как скажете. Кирилл – человек разумный, рисковать лишний раз не будет. Чего делать я вам тоже не советую.

– Ну если так, то решено: когда отправляться в «Чертяково»? – спросила Анна и одарила трех озадаченных мужчин лучезарной улыбкой.

Конечно, не все было так просто. Но она же не собиралась говорить им всю правду. Пусть считают ее неисправимой карьеристкой, жадной до славы и денег особой или просто набитой дурой.

Однако она знала, что должна отправиться в «Чертяково». Ее занимал не клад княжеского семейства Святополк-Донских. Хотя, конечно, занятно было обнаружить эту окруженную мифами коллекцию, стоимость которой, по мнению некоторых экспертов, исчислялась многими десятками, если не сотнями, миллионов долларов.

Но ее интересовали не деньги. И уж точно не слава. Хотя и от одного, и от другого она бы, конечно, не отказалась. Но важнее всего ей было разгадать тайну записок и часов. И, в конце концов, этого странного видения: портьера, а над ней – купидон на дельфине, дудящий в морскую раковину.

На то, чтобы уладить кое-какие формальности и должным образом подготовить легенду для визита в «Чертяково», ушло четыре дня. За это время Анна сумела раздобыть кое-какую информацию об усадьбе.

Дворцово-парковый комплекс уникальный, построенный в стиле позднего классицизма, он был заполнен раритетными полотнами, гобеленами, статуями. Всем тем, что последний князь, пропавший невесть куда, не смог прихватить с собой.

В отличие от коллекции драгоценностей. Сохранилась всего одна-единственная фотография, разумеется, черно-белая, сделанная за год до начала Первой мировой. На ней был изображен Дмитрий Дмитриевич Святополк-Донской. Тот самый князь, который словно под землю провалился.

Это был высокий статный мужчина лет пятидесяти, с ухоженной седеющей бородкой и пронзительными, глубоко посаженными глазами. Он находился в небольшой комнате, так называемой Бриллиантовой, которая являла собой своего рода комнату-сейф, стены которой были сделаны из особого кирпича и укреплены стальными листами.