Инна Бачинская - Свой ключ от чужой двери Страница 11

Все свои, одним словом. Чужих не было…

Кузнецов хмыкнул. Коля взглянул вопросительно.

– Понимаешь, Николай, в алтарь просто так не зайдешь…

– Да знаю, мне уже бабульки объяснили, – махнул рукой Коля. – Но, говорят, всегда находится персонаж, который норовит заглянуть. Они сурово пресекают. Однако и на старуху бывает проруха.

– Ты говорил с женихом?

– Говорил. Спросил, как ему церковное вино…

Коля делает паузу, как фокусник, собирающийся вытащить из рукава кролика.

– И?

– И… – начинает Коля, но Кузнецов его перебивает: – Вина он не пил!

– Откуда вы знаете?

– Догадался по твоей выразительной физиономии.

– А почему?

– Я уверен, причина уважительная.

– Он не переносит красные вина. Любые. Сразу начинает кашлять, тоже аллергия. От белого ничего, водки и коньяки – в любом объеме, а от красного кашляет. Он сделал вид, что пьет, а сам не пил. А невеста, значит, приняла и за него и за себя. Разумов показал, что запомнил, как Лия запрокинула голову, допивая вино. Она до банкета ничего не ела и не пила. Только церковное вино. Рядом с алтарем, слева, стояли близкие, в том числе сестра, свидетельница Лара Бекк, свидетель Исоханов, бывший муж Дубенецкий с группой поддержки и Разумовы. Узкий круг.

Кузнецов задумчиво рассматривал старшего лейтенанта.

– Церковь небольшая, теснота, чтобы попасть в алтарь, нужно протиснуться мимо семьи. За алтарем, тоже слева, в нише, которая вроде кладовки, стоит столик с вином и кубок. Весь народ на виду, никого чужих. На фотографиях чужих тоже нет. Так что… это была своя. Или свой.

– Что за конфликт был между невестой и свидетельницей?

– Это еще в институте. Лия отбила у Лары Бекк парня. Через два месяца бросила его, он вернулся к Ларе, и потом они поженились. Жили неплохо, пока муж не попал в аварию два года назад. Лара – учительница английского языка и еще репетиторствует. Муж нигде не работал до недавнего времени, инвалид. Очень нуждаются. Лара просила Лию взять его в фонд на любую работу, хоть вахтером. Лия обещала поговорить с мужем, но потом сказала, что пока ничего не получается. Лара подстерегла Дубенецкого на улице около фонда – она была его студенткой, – расплакалась и попросила помочь. Это мне Дубенецкий рассказал, а не Лара. Он удивился – Лия ни словом не обмолвилась о Лариной просьбе. Это произошло примерно за три недели до свадьбы.

– Он ей обещал что-нибудь?

– Нет, ему было уже не до того. Посоветовал обратиться к Удовиченко.

– Почему он ушел из фонда?

– Сказал, что не мог больше оставаться там. На самом деле Удовиченко выставил его. Лара Бекк считает, что Лия вышла замуж за Дубенецкого, чтобы получить диплом. А коллеги Дубенецкого, которые присутствовали в церкви, в один голос заявили, что, хотя о мертвых – ничего, кроме хорошего, Лия была очень ленивой студенткой. А Дубенецкий очень порядочный человек и прекрасный товарищ. И родители его люди в городе известные. Если бы не Лия, разбившая ему жизнь, он бы женился на Сонечке Ивкиной, которая читает лексикологию у них на кафедре, и они были бы счастливы. Она, бедняжка, с горя вышла замуж за какого-то сомнительного типа, который, говорят, ее бил.

Но это, так сказать, лирические детали, не относящиеся к делу. Удовиченко крутой мужик. И получается, что Дубенецкий потерял сразу и жену, и работу. То есть мотив налицо. Но! Он не мог не знать, что Удовиченко не переносит красного вина, и, следовательно, пить не будет. А если бы даже выпил, то без ущерба для здоровья. Криминалисты утверждают, что зелье – не яд. Лии просто не повезло – этого никто не мог предвидеть. Так что не знаю, что и думать, дурацкое дело складывается. То есть я что хочу сказать… кто-то с риском быть схваченным за руку налил это в бокал, рассчитывая… на что? На спазм желудка? Хотел испортить свадьбу? Мелко отомстить? А получилось на полную катушку.

Если хотите знать мое мнение, Дубенецкий неврастеник и слабак. Такие, как он, бросаются тарелками, хлопают дверью и убегают, а не варят яды. Кроме того, он был в курсе… увлечений жены, так сказать. Весь город был в курсе. Воспринимал их философски. Его коллеги называют это «золотым характером». – Коля хмыкнул.

– И тут еще такой интересный момент… Лара Бекк показала, что видела Нонну с Удовиченко в кафе в аэропорту. Они с мужем встречали его мать, она летела из Челябинска. Еще зимой, в феврале. Самолет задерживался, и они зашли в кафе. Нонна и Удовиченко сидели в самом углу и, похоже, выясняли отношения. Лара, по ее словам, ничего не сказала Лии. Я уверен, Нонна знала, что Удовиченко не употребляет красного. И мотив налицо – ревность к сестре. Кроме того, она врач… ветеринар и разбирается в… лекарственных препаратах…

– Вот и поговори с ней. Нам, Коля, нужно восстановить по минутам весь день. Что-то мы пропускаем. Жертва приняла яд из рук кого-то, кто был рядом, причем на глазах десятков людей. Чужих там не было, были только свои. Прощупай в деталях их отношения, дай выговориться. Собери сплетни, наконец…

– Я понимаю, Леонид Максимович. – Коля достал из портфеля пакет с продуктами, протянул Кузнецову. – Побегу.

– Кефир забери! У меня вон… – Кузнецов раскрыл дверцу холодильника, и Коля увидел с десяток разнокалиберных пластиковых бутылок с кефиром. – Глаза б мои не видели!

Глава 9

Старые и малые

Девочка Таня и ее бабушка Лидия Варламовна жили в маленьком городке Зареченске, даже не городке, а поселке городского типа, в старом кирпичном доме, где, кроме них, жили еще медсестра Лада, вдова с тремя детьми, Адель Францевна Заремба, старая дама польских кровей, невесть каким образом залетевшая в эти края, и семья Коваленко, Петр и Оксана. Петр – местный, Оксана – родом из-под Черкасс, где Петр в незапамятные времена служил в армии. Там они встретились, полюбили друг друга и с тех пор уже не расставались.

Дом был дружный, несмотря на новые суровые времена, когда каждый за себя, и по-прежнему жил старыми понятиями, не поспевая за временем. У всех огороды за домом, по две-три яблони в общем саду, почти одичавшем, несмотря на мичуринские эксперименты Петра Коваленко. За садом – сараи, где обитают всякие домашние животные и птица. У Лады, например, кабанчик Толик, названный в честь покойного мужа, пьяницы, который попал под грузовик четыре года назад. Назло мужу Лада называла всех кабанчиков, которых летом покупала на откорм, Толиками. Мужа уже нет, а кабанчики по-прежнему Толики. У Лады трое детей. Старшей девочке Свете уже восемнадцать, и она учится в райцентре в торговом техникуме. Близнецам, Степану и Федору, по девять лет. Федор обстоятельный, серьезный, надежный и тугодум – настоящий мужчина, опора матери. Степка – хулиган и разгильдяй, весь в отца.

Оксана Коваленко – женщина хорошая, хозяйственная, певунья, но крикливая и очень ревнивая. Когда ссорится с мужем, орет на весь поселок.

Петр, спокойный и молчаливый, золото, а не мужик, как считает Лада, не опускается до пререканий с женой. Если дело происходит летом, неторопливо удаляется в сарай, где мастерит нехитрую мебель, вроде табуреток и скамей, отдыхая от поездок и Оксаны. «Снимает стресс, – говорит Адель Францевна. – Физическая работа – та же психотерапия». Оксана, покричав, остывает и как ни в чем не бывало бежит через час к сараю и кричит: «Петро, ужинать!»

Петр – шофер-дальнобойщик, неплохо зарабатывает. Оксана работает диспетчером на районной автобазе, день и ночь на работе, два дня дома. Оксана домовитая и моторная, она не ходит, а бегает. Бежит в магазин и кричит бабушке: «Лида Варламовна, вам в лавке чего не треба?» Бежит обратно и кричит: «Хлебчик свиженький, тильки завезли, я и вам купила!» Осенью Петро привозит из поездок картошку, помидоры и огурцы на всех соседей. Покупает, где подешевле. Кроме него, мужчин в доме нет. В прошлом году Оксана приревновала мужа к Ладе, и они подрались. «Скаженная», – только и сказал Петр, покрутив пальцем у виска.

Лада за глаза называет Оксану «Сельпо». Обе они женщины горячие, темпераментные и любят выяснять отношения.

– Твой Степка потоптав в горо́ди помидоры! Здоровый та дурный! – жалуется Оксана Ладе.

– Ага, ты на своего хулигана посмотри! – обижается Лада. – Кто у меня осенью яблоню сломал?

У Коваленко тоже мальчик, Андрей, ровесник Федора и Степана. Вся троица держится вместе и хулиганит тоже вместе. Когда их ловят в чужом саду с поличным и ведут к родителям, Оксана и Лада еще долго выясняют, кто из парней виноват больше, и в итоге, рассорившись навеки, запрещают мальчикам дружить. На другой день все забывается, и Оксана учит Ладу печь пироги с вишнями, или варить борщ, или солить помидоры в бочке, или еще чему-нибудь столь же полезному и почти забытому по теперешним временам. Оксанины помидоры славятся на весь поселок – тугие, острые, они щиплют язык, прокусишь – и резкий пьяный дух шибает в нос.

– Хрен тертый ложить надо, – охотно делится мамиными рецептами Оксана. – Хрену побольше, потом цыбулю. Отак, ведро помидор, потом резаную кружками цыбулю и сладкий перец для духу. И еще не забыть листья смородины или вишни. Но главное, хрену побольше! А в яблоки моченые – обратно листья смородины или вишни и непременно меду. Рассол начинает бродить, настаивает градусы, и яблоко набирается. Только антоновку надо брать, – говорит Оксана. – Можно, конечно, и другое яблоко какое, но вкус уже будет не тот!