Татьяна Луганцева - Зачем коту копыта? Страница 11

– Мы приехали, – сказал Вилли.

– А поминки будут? – осторожно поинтересовался режиссер.

– То есть кушать хотите? Конечно, сейчас поедим, – правильно понял хозяин.

Он вышел из машины и открыл дверцу. Всем дамам подавал руку, чтобы помочь выбраться. Настенька неловко споткнулась и упала всем своим красивым телом, просто плашмя, на Вилли.

– Ой, простите! – Ее светлые волосы коснулись его щеки, а губы почти губ. – Я так взволнована… и такая неловкая…

Мачо удержал ее за талию и поставил на ноги.

– Ничего страшного!

У Груни же неприятно защемило сердце. Было так ясно видно, что падение разыграно. Художница поспешно отвернулась и невольно залюбовалась открывшимся ее глазам пейзажем.

Глава 6

Прямо перед ними находилось здание просто-таки дворцового типа – этажей в восемь, с лепниной, колоннами и статуями по фасаду, с золоченой крышей, увенчанной шпилем, на котором развевался флаг Венгрии. Вокруг дома было очень много зелени и цветов, а прямо перед ним была устроена набережная. Дальше – широкая и глубокая река Дунай, по центру – зеленый остров с видневшимися черепичными крышами построек, а затем другой берег, тоже утопающий в зелени.

– Красота! Прямо у реки будем жить! Какое небо! Какой воздух! – наперебой заговорили прибывшие. – А где дом-то ваш?

– Вот он, – махнул рукой на дворец Вилли. – Сейчас придут люди и отнесут ваш багаж.

– Это дом? – оторопела Татьяна.

– Не дом, а отель, вон, я вижу пять звезд, – догадался Эдуард. – Марк заказал нам такой шикарный отель?

– Этот отель мой, – поправил его Вилли, – и я хочу расселить вас здесь. Вы против? Нет, я, конечно, могу отвести вас к себе, но мой дом не очень большой, а у вас компания все-таки не маленькая. Да и я часто живу здесь же, в отеле. Тут и ресторан, и обслуживание, и мой рабочий кабинет. Весьма удобно.

– Мы не против! – бросилась в бой Настя.

И все направились по центральной аллее к отелю. Прямо перед входом находился источник, защищенный каменной резной беседкой.

– Минеральная вода, можете пить, – пояснил Вилли. И чуть не сбил с ног Настю, следовавшую за ним по пятам, так резко повернулся и направился к Груне. – Зачем вы все это тащите? Я ведь сказал, что сейчас все заберут! Вам же тяжело!

– Художник сам носит свои кисти, – ответила она, в одной руке держа планшет, а в другой свернутые холсты.

– Давайте я помогу! – тоном, не терпящим возражений, заявил Вилли и забрал ее ношу.

Тут же между ними снова нарисовалась Настя:

– Это серьезно ваш отель? Прямо вот вы хозяин всего этого?

– Да.

– А он у вас один?

– Их сеть по Европе и один в Америке, – ответил Вилли. И снова обратился к художнице: – Груня или Груша, вам как больше нравится?

– Мне все равно, если честно…

– Вилли, – встряла Анастасия, оттесняя Груню, – так вы очень богатый человек?

– Не жалуюсь.

Настя подцепила его под руку, все дальше и дальше оттесняя Аграфену.

– А ваши апартаменты где располагаются?

– Я живу в люксе.

– Под крышей?

– Нет, наоборот, на первом этаже, с видом на Дунай.

Настя все щебетала и щебетала, уводя его все дальше и дальше.

Груня с тоской посмотрела на ее точеную фигурку и стройные ножки без признаков отеков и варикоза.

– Ну и дура ты, Груша! Прости, господи, мою грешную душу, – вздохнула, догнав ее, Татьяна.

– Чего так не лестно?

– А то ты не поняла! От тебя мужика просто физической силой увели. Он подошел к тебе, а ушел с другой.

– А что мне было делать? Драться с ней?

– Да хотя бы! Парик ведь не упадет и вставная челюсть не выскочит за неимением обоих, могла бы указать юной нахалке ее место. Она же порхает из постели в постель, ищет, где послаще, то есть побогаче.

– А я никогда не дралась из-за мужиков и сейчас не собираюсь.

– Так и напишем на твоей могильной плите: «Она никогда не дралась за мужиков, называла их козлами, плевала им в лицо и смеялась в похотливые глаза. Она была гордая особа и умерла нетронутой. Просто дура!»

– Таня, не утрируй.

– За такого мужчину вполне можно было бы подраться, – снова вздохнула Ветрова. И вдруг закричала жутчайшим голосом: – Эй, молодой человек! Вилли, обождите! Помогите старой, больной женщине! А ты, Настенька, что-то совсем забыла про своего дедушку-режиссера, которого горячишь ночью, дожидаясь, когда он снимет с главных ролей старую любовницу и поставит тебя, молодую и прыткую. Чего уставилась? Смотри, как бы на ветру ресницы не отклеились!

Настя прикусила губу.

– Ну ты, Таня…

– Что Таня? То, что я стерва, знает весь театр, но это тебя не остановило, когда ты прыгнула в постель к моему Эдику. А вы, молодой человек, держитесь от этого спелого персика подальше. Он уже с душком!

– Карга старая! То-то тебя перекосило… Чтоб ты сдохла! – злобно выпалила Настя и побежала по ступенькам вверх.

– Эдик, дорогой! Какая же из нее ведущая актриса? У нее нервы ни к черту! – обратилась Таня уже к режиссеру.

Вилли, а за ним и прибывшие артисты вошли в отель, который сразу поразил гостей дорогой отделкой. Кожаные диваны, ресепшен в темном дубе, скрытая подсветка, итальянская мозаика на полу и тяжелые бра из латуни по стенам. А посередине холла был установлен фонтанчик – писающий мальчик. Вилли положил вещи Груни в углу и двинулся к стойке, чтобы распределить номера. Русская труппа облепила его со всех сторон.

– А номера одинаковые? А на сколько человек? А ванная или душ? А какой вид из окна? А точно все условия одинаковые?

Одна Аграфена стояла отстраненно и не рвалась в бой.

Вилли, казалось, ничто не могло вывести из себя. Совершенно не повышая голоса, он всех усмирил:

– Для вас забронировано крыло с видом на Дунай на втором этаже. Номера одинаковые, рассчитанные на двоих. Расселяться можно вдвоем и по одному, если хотите – втроем, тогда принесут дополнительное спальное место.

Народ кинулся расхватывать ключи от номеров и делиться на пары. Тут-то и возникла непредвиденная ситуация – энное количество народа захотело жить отдельно. Например, сладкая троица Татьяна, Эдуард и Настенька. В итоге расселились все, кроме Аграфены и ведущего артиста Николая Еремеевича. Вилли повернулся к ним.

– Мы не являемся парой, – сразу же предупредила Груша. – Но я выросла в советских условиях, прошла лагеря, я имею в виду пионерские, и студенческие сборы, когда по двадцать человек в палатке, так что согласна на любые условия. То есть в быту я абсолютно неприхотлива.

– Я, конечно, тоже, – подал голос Николай Еремеевич. – Груня – человек мирный и порядочный, я готов делить с ней номер. Приставать не буду, давно не по этой части. Только боюсь, ей не понравится мое соседство – я храплю.

– Ширму можно поставить между кроватями… – неуверенно предложила Аграфена.

Вилли посмотрел на ключ у себя в руках с номером двадцать четыре и протянул его Николаю:

– Там кровать одна. Держите! А девушку я пристрою.

– Вы не обидите Груню? – забеспокоился Николай. – Она ведь у нас – душа театра! Если вы ей предложите номер хуже, то лучше я туда пойду.

– Я похож на мужчину, способного предложить женщине что-то худшее?

– Нет, сэр! – козырнул Николай Еремеевич, звякнул ключами и удалился.

Аграфена выждала время и осмелилась поднять глаза на хозяина отеля.

– Все расселены? Я одна осталась?

– Одна.

– И куда меня?

– Отель очень популярен, – издалека начал Вилли.

– Я и не сомневаюсь. Он необыкновенно красивый и расположен в сказочном месте.

– Спасибо, я это тоже всегда отмечал. Мог бы жить в любой стране, в любом отеле, но привязан именно к нему. Хотя, конечно, Венгрия для меня – особая страна, считаю ее родиной.

– А я нигде не бывала… Моя родина – Россия… – переминалась с ноги на ногу Аграфена.

– Я чувствую себя неловко, потому и затягиваю то, что должно случиться, – признался Вилли.

– А что должно случиться? – заволновалась Груша.

– Я должен заселить вас.

– Я уж испугалась… – Она выдохнула. И догадалась: – Свободных номеров больше нет? Ничего страшного, я готова разместиться, где скажете, хоть в подвале. Мне все равно.

– Можно было бы поселить вас в любом отеле, но не думаю, что это хорошо – отрывать вас от своих. Знаете что, пошли! – Вилли подхватил ее вещи и поспешил по коридору.

Аграфена еле поспевала за ним. И вскоре они оказались в сногсшибательном номере, состоящем из двух просторных комнат, соединенных арочным перекрытием. В одной имелся отсек для одежды, так называемая гардеробная, и стояла большая кровать с зеркальной спинкой, что-то в виде трюмо. Отсюда вела дверь на балкон с какими-то экзотическими растениями в горшках. Вторая комната была заставлена дорогой мебелью – рабочий стол с компьютером, книжные шкафы, панель домашнего кинотеатра. Общий фон помещений светлый. На стенах висели подлинники очень неплохих пейзажей, с потолков свисали люстры из венецианского стекла. Сквозь огромные окна в комнаты потоками вливались солнечные лучи.