Чингиз Абдуллаев - Испытание добродетели Страница 11

— Давайте перестанем дергаться, — предложил Дронго. — Расскажите все сами. Я хочу сравнить две версии вашего спора. Ее и вашу.

— Представляю, что именно она вам наболтала! Нет, эта девица все-таки настоящая дрянь! Так можно говорить, да? Это вполне цензурное слово.

— Давайте о вашем споре, — терпеливо напомнил Дронго. — Вы ведь приехали туда в ее машине. Почему не могли уладить все ваши разногласия по дороге?

— Она должна была вам сказать. Мы жутко спорили, пока ехали. Я даже боялся, что разобьемся. Красавица неземная сидела за рулем, кричала и не смотрела перед собой.

— Вы не закончили свой разговор даже в доме Монахова.

— Мы и не могли его закончить. Эта идиотка упросила Алексея Владиленовича вложить деньги ее друга в какую-то непонятную авантюру. Мы же солидная инвестиционная компания, а не банда аферистов. А эта дрянь пользовалась своими особыми отношениями с Монаховым и каждый раз уговаривала его решиться на подобные выкрутасы. В результате страдал наш имидж. Но Монахов слишком благоволил этой особе.

— Вы ее уволили, как только он погиб.

— А вы оставили бы такую бомбу в своей компании? Она разорила бы нас за несколько месяцев. Кстати, Алексей Владиленович начал это понимать. Он распорядился без шума и ненужной огласки избавиться от Милы. Она его достала своими постоянными претензиями и непонятными связями.

— Он хотел ее уволить?

— Да, конечно. Он лично говорил мне об этом.

— А свидетелей, разумеется, не было?

— Какие свидетели? Милу нужно было сбыть с рук тихо. Она ведь авантюристка, могла устроить любую пакость, сделать какую угодно провокацию.

Алла внесла вторую рюмку коньяка и поставила на стол перед Апрелевым. Пустую рюмку она не унесла. Было понятно, что девушка сильно обижена.

Когда она повернулась к дверям, Дима рявкнул:

— Вернись и забери пустую рюмку.

Алла выполнила это распоряжение и молча вышла из кабинета.

— Эту вот шалаву тоже нужно увольнять, — зло произнес Апрелев, увидел лицо Дронго и торопливо добавил: — Не стоит вам на меня за нее обижаться. Я просто называю вещи своими именами. Разве можно держать таких сотрудниц в нашем офисе?

— Вы женаты? — неожиданно спросил Дронго.

— Нет. А почему вы спросили?

— Вам не кажется, что вы не очень любите женщин?

— Я не люблю развратных дур, которые строят из себя умных.

— Очень категорично. Теперь все-таки давайте подробнее. За кого просила Левшова?

— Разве она вам не сказала?

— Только в общих чертах.

— Это на нее похоже. У нее есть знакомый. Какой-то грузин. Он пытается играть на финансовых рынках. Хочет через нас обеспечить легализацию своего капитала. Но его репутация!.. Мы проверяли, и Алексей Владиленович сказал мне, чтобы я не подпускал этого типа к нам на близкое расстояние и не имел с ним никаких дел.

— Как фамилия грузина?

— Она очень сложная. Я точно не помню, — сказал Апрелев и отвел глаза.

Не нужно было быть аналитиком, чтобы видеть, как он врет.

Дронго покачал головой и спросил:

— Что решил ваш бывший босс?

— Монахов приказал мне не иметь с ним абсолютно никаких дел. Хотя он пытался пролезть к нам и через других людей.

— Через каких?

— Разных. Кого только не использовал. Даже пытался через мою тетю.

— Достаточно предприимчивый тип, — сказал Дронго. — Значит, Алексей Владиленович не хотел иметь с ним никаких дел?

— Он мне так и сказал.

— В таком случае ваша тетя наверняка вспомнит его фамилию, — вставил Вейдеманис. — Может, нам сразу спросить ее?

— Не нужно беспокоить женщину. — Апрелев поморщился. — Я постараюсь сам сказать вам.

— Если он имел дело с вашей компанией, то его имя может вспомнить и секретарша Монахова, — заметил Дронго. — Может, стоит позвать Аллу и узнать у нее имя этого грузина?

Апрелев нахмурился. Было понятно, что он нервничает. Парень явно не рассчитывал, что эти настырные частные сыщики уцепятся за его фразу и будут расспрашивать об этом человеке. Он упомянул о нем только потому, что был уверен в том, что Мила сделала это раньше. Теперь ему явно не хотелось называть фамилию.

— Позовем Аллу? — снова настойчиво предложил Дронго.

— Не нужно. Кажется, его фамилия Солагашвили. Если я не путаю.

— Может, уточним?

— Не нужно. Да, Леван Солагашвили. Я же говорил вам, что у него сложная фамилия.

— Настолько сложная, что вы не могли вспомнить человека, который так настойчиво хотел с вами работать? Из-за него вы спорили с Милой всю дорогу, а ваш бывший шеф давал вам указания насчет сотрудничества с ним?..

— Я просто не пытался запомнить его фамилию, — выдавил из себя Дима. — Алексей Владиленович приказал мне не иметь с ним дела, вот я и выбросил ее из головы.

Дронго решил, что все это они обязательно проверят.

— Вы можете вспомнить, что произошло в день убийства по минутам? — спросил он. — Вы приехали в дом и сразу прошли в гостиную?

— Да, конечно. Мы сразу прошли туда и пытались закончить наш спор, пока не появился Алексей Владиленович, — с явным облегчением произнес Дима.

Он был, очевидно, рад тому факту, что разговор переключился на другую тему.

— Алексей Владиленович не любил, когда к нему в кабинет кто-то заходил без разрешения. Теперь я понимаю, почему так было. Он держал свой пистолет именно там, в сейфе.

— Вы и Мила никуда не отлучались?

— Нет. Мы говорили несколько минут, а потом услышали выстрел.

— Один выстрел?

— Два. Хотя второй был не такой громкий. Следователь уверял нас, что было именно два выстрела.

— Значит, вы никуда не отлучались? — снова уточнил Дронго.

— Нет. Хотя когда вошли в дом, Мила заходила в туалет. Пока я разбирал бумаги, которые мы привезли. Потом она опять напомнила о своем друге. Здесь я не выдержал, сказал ей все, что думаю об этом, сообщил, что Алексей Владиленович категорически против.

— Как она восприняла это сообщение?

— Нормально. Кажется, Мила уже догадывалась, что Монахов не очень хочет иметь дело с этим Солагашвили.

— Она долго отсутствовала?

— Минуту или немного больше. Я не засекал времени.

— Мила могла пройти в кабинет так, чтобы никто ее не заметил?

— Туалет находится в коридоре. Но я не думаю… Вы считаете, что она застрелила Монахова? Нет, это невозможно. Мила никогда не стала бы этого делать. Она потеряла гораздо больше. У нас она получала такую зарплату, которую ей нигде не дадут. Особенно сейчас, в период кризиса.

— Убедительно, — сказал Дронго. — Значит, она отлучалась. А вы сами никуда не выходили?

— Конечно, нет.

— Вы разговаривали с Монаховым, после того как появились в загородном доме?

— Нет. Мы пробыли там минут восемь или десять, когда услышали выстрел.

— А до этого когда говорили?

— В десять часов утра. Мы договорились, что вместе с Милой приедем к нему за город.

— Мне непонятно его отношение к Левшовой. С одной стороны, вы говорите, что он не хотел иметь никаких дел с ее знакомым, затем сообщаете, что Монахов вообще хотел уволить девушку. Тем не менее именно она привозит вас к нему домой и вместе с вами собирается с ним увидеться. Вы не усматриваете в этом никакого противоречия?

— Конечно, нет. Мила очень красивая женщина. Вы же ее видели. Она явно нравилась Монахову и не очень — его жене. Поэтому он и сказал, чтобы мы приехали после полудня, когда супруги не будет в доме.

— Жена знала об их отношениях?

— Я думаю, догадывалась. Достаточно было просто посмотреть на Милу. В ее присутствии мужчины теряли голову. Она действовала на них, как удав Каа на бандерлогов из известного мультика про Маугли. Они просто отключались.

— А вы?

— Она не в моем вкусе, — быстро ответил Дима, отвел глаза и добавил: — К тому же у меня нет столько денег, чтобы содержать такую женщину.

Дронго взглянул на Вейдеманиса, но тот ничего не сказал.

— Мила иногда оставалась в загородном доме у Монахова? — спросил Дронго.

— Может быть. Я за ними не следил, — зло сказал Апрелев. — Это меня не касалось. Свечки я не держал.

— Вы часто встречаетесь со своей тетей? — неожиданно осведомился Дронго.

Дима сделал резкое движение рукой. Рюмка упала на пол и разбилась на мелкие кусочки.

— При чем тут моя тетя? — спросил он, чуть запинаясь.

— Я просто хотел уточнить ваши отношения.

— У нас хорошие отношения, — быстро произнес Апрелев.

— После смерти Монахова ваша кузина получит достаточно солидное наследство, станет гораздо богаче.

— Поэтому вы думаете, что я мог убить Монахова? — разозлился Дима.

— Нет. Но ваши близкие родственники стали гораздо состоятельнее, чем были до его смерти. Вы знали о завещании?

— Знал, — ответил Апрелев и вздохнул. — Мы вместе с ним ездили к нотариусу. Потом он рассказал об этом завещании своему старшему брату. Но это ничего не доказывает. Я не убивал Монахова, не планировал его устранение…