Robert van Gulik - Красная беседка Страница 11

– Окно в полном порядке, – заметил он. – Через него никто проникнуть в комнату не мог. Да и вообще окно здесь ни при чем —Осенняя Луна лежала в нескольких шагах от него, и перед тем как упасть навзничь, она стояла лицом к двери, а не к окну. Голова же была слегка повернута влево, в сторону кровати. – Судья с удрученным видом покачал головой. – Ты, Ма Жун, иди отдыхать и постарайся как следует выспаться. А завтра на рассвете заглянешь на пристань. Попробуй найти там кого-нибудь с джонки Фэн Дая и расспроси как можно подробнее о недавнем столкновении с другой лодкой. Попытайся также, не привлекая внимания, разузнать о встрече Ли и Вэня, каковая, если верить твоим знакомцам, выращивающим тыквы, состоялась опять-таки на пристани. А я еще раз осмотрю кровать и тоже лягу. Завтра нас ждет нелегкий день.

– Вы собираетесь ночевать здесь, в этой комнате, мой господин? – с испугом осведомился Ма Жун.

Разумеется. Где же еще? – брюзгливым тоном отозвался судья Ди. – Это даст мне возможность проверить, действительно ли здесь что-то не так. А теперь отправляйся искать ночлег. Спокойной ночи!

Ма Жун хотел было возразить, но по выражению лица своего господина понял, что это бесполезно, и, поклонившись, вышел из комнаты.

Судья немного постоял у кровати, сложив руки за спиной. Он заметил, что шелковая простыня кое-где помята, а потрогав складки большим пальцем, ощутил, что они чуть влажные. Затем Ди наклонился и понюхал подушку – от нее исходил запах мускуса. Точно также, как он помнил, благоухали волосы Осенней Луны, сидевшей рядом во время пира в Журавлиной беседке.

Восстановить первую часть происшедшего было нетрудно. Осенняя Луна проникла в Красную беседку с террасы, вероятнее всего сначала заглянув в свои покои. Очевидно, она собиралась ждать судью Ди в зале, но, заметив в двери Красной комнаты ключ, решила, что еще лучше встретить его в спальне. Женщина выпила чаю, скинула верхнее платье и аккуратно положила на стул. Затем она разделась донага и оставила исподнее на кровати, возле подушки. Сидя на краешке, Осенняя Луна сняла туфли и поставила на пол. Наконец, она легла и стала ждать. Видимо, танцовщица пролежала в постели довольно долго, так как на шелковых простынях остались следы ее пота. А вот то, что было дальше, оставалось для судьи загадкой. Должно быть, случилось нечто такое, что заставило Осеннюю Луну встать. Но сделала она это медленно и спокойно. Если бы женщина вскочила, она бы наверняка сильно смяла простыни, да и на подушке остался бы след. Однако в тот момент, когда танцовщица стояла у кровати, произошло что-то страшное. Вспомнив гримасу ужаса, застывшую на лице покойной, судья невольно поежился.

Отодвинув подушку, он стащил с кровати простыни. Под ними не было ничего, кроме циновки, сплетенной из мягких стеблей тростника, и скрытых под ней прочных досок. Судья Ди взял со стола свечу и, встав на циновку, обнаружил, что может дотянуться до каркаса балдахина. Постучав по нему согнутым пальцем, судья по звуку определил, что никаких пустот там также нет. Затем он простучал изголовье кровати, хмурясь при виде вырезанных на нем непристойных картинок. После этого судья сдвинул шапочку, вынул из собранных в узел волос булавку и с ее помощью внимательно исследовал швы между досками, но нигде не отыскал никаких признаков тайника или потайного отверстия для подглядывания.

Судья, вздыхая, спустился на пол. Ему никак не удавалось найти ключ к загадке. Поглаживая бороду, он снова стал осматривать кровать, не в силах отделаться от тягостного недоумения. И на теле Ли Линя, и на руках Осенней Луны были длинные тонкие царапины. Покои, где произошли оба несчастья, были очень старыми. Может быть, где-то в закоулках дома поселилась неведомая тварь? Судье тут же вспомнились все страшные истории, какие ему доводилось читать…

Быстро поставив свечу на стол, Ди осторожно встряхнул полог, потом спустился на четвереньки и заглянул под кровать. Там не было ничего – отсутствовали даже, казалось бы, вполне естественные для такого места пыль и паутина. Отвернув угол толстого красного ковра, Ди убедился, что и под ним на покрытом плитками полу нет следов пыли. Очевидно, после смерти Ли в комнате устроили основательную уборку.

– Возможно, какой-нибудь зверь проник в комнату через окно? – пробормотал Ди.

Он перебрался в залу, взял свой меч, оставленный Ма Жуном на скамье, и вышел на террасу. Там судья потыкал клинком в заросли глицинии, энергично потряс зеленую массу листьев. Вниз, кружась в воздухе, осыпалось множество синих лепестков. Однако и здесь ничего подозрительного Ди не нашел.

Судья вернулся в злополучную спальню, плотно закрыл дверь и придвинул к ней стол, стоявший посреди Красной комнаты. После этого он развязал пояс на талии, снял верхнее платье и, свернув, положил на пол у столика. Убедившись, что двух свечей хватит до утра, Ди водрузил на стол шапочку и улегся на полу. Голову он положил на свернутое платье, а правую руку опустил на рукоять меча. Ди всегда спал чутко и не сомневался, что его разбудит малейший шум.

Глава 6

Пожелав судье доброй ночи, Ма Жун зашагал к парадному входу постоялого двора. Там собралось около дюжины слуг, и все они приглушенными голосами с волнением обсуждали происшествие. Схватив за руку одного из них сообразительного на вид парнишку, помощник

судьи потребовал, чтобы тот показал ему, где вход на кухню.

Юноша вывел Ма Жуна на улицу и показал бамбуковую дверь в ограде, слева от главных ворот. Выглянув, Ма Жун увидел справа от себя глухую внешнюю стену, огораживавшую постоялый двор, а слева – запущенный сад. Из-за двери, расположенной чуть поодаль, доносилось звяканье посуды и шум воды.

– Вход на кухню вон там, – пояснил прислужник. – В правом крыле сегодня пировали допоздна.

– Идем дальше, – приказал помощник судьи.

Недалеко от угла стены постоялого двора путь Ма Жуну и его спутнику преградила невысокая, но плотная живая изгородь, переплетенная побегами глицинии. Раздвинув ветви, Ма Жун увидел узкие деревянные ступени лестницы, ведущей к террасе Красной беседки с левой стороны. Ниже начиналась заросшая сорняками тропинка.

– Эта тропа ведет к запасному входу в покои Владычицы Цветов, – пояснил прислужник, выглянув из-за плеча Ма. – Там она принимает тех своих поклонников, к кому относится благосклонно. Это очень уютные, прекрасно обставленные покои.

Ма Жун проворчал в ответ нечто невразумительное. Не без труда преодолев плотные заросли живой изгороди, он добрался до места, где кустарник рос не так густо, – оно находилось как раз напротив террасы. Отсюда помощник судьи Ди слышал, как его господин расхаживает но Красной комнате. Повернувшись к слуге, который шел следом, Ма Жун приложил палец к губам и начал быстро шарить в кустах. При этом Ма действовал почти бесшумно, что выдавало в нем человека, хорошо знакомого с жизнью в лесу и владеющего искусством маскировки.

Помощник судьи убедился, что в кустарнике никто не прячется, прошел немного дальше и остановился, лишь подойдя к широкой дорожке.

– Это главная дорога сада, – подсказал прислужник. – Если мы будем держаться правой стороны, то скоро опять выйдем на улицу по другую сторону постоялого двора.

Ма Жун кивнул. Теперь он знал, что незаметно подойти к Красной беседке и проникнуть внутрь мог кто угодно. В какой-то момент он решил было провести ночь у террасы, устроившись под деревом. Однако Ма понимал, что у судьи наверняка есть собственный план действий. Недаром ведь господин приказал помощнику искать ночлег где-нибудь в другом месте. Видимо, на то были веские основания. Что ж, подумал Ма Жун, во всяком случае, он проверил, что поблизости нет злоумышленников, готовых в первый же удобный момент напасть на судью Ди.

Ма Жун вернулся к парадному входу и попросил своего юного провожатого объяснить, как добраться до «Голубой башни». Оказалось она в южной части острова, где-то за Журавлиной беседкой. Выяснив это, Ма Жун сдвинул шапочку на затылок и двинулся в путь.

Полночь уже миновала, но все игорные заведения, лавки и харчевни были ярко освещены, а шумная толпа на улицах ничуть не поредела. Пройдя мимо Журавлиной беседки, Ма Жун свернул налево и внезапно очутился на очень тихой темной улочке. Вдоль нее выстроились окутанные темнотой двухэтажные дома. Вокруг – ни души. По кратким, но выразительным надписям на дверях Ма Жун понял, что здесь живут танцовщицы и певички, среди которых существует строгая иерархия. Гости сюда не допускались. Девушки тут только ели, спали и получали уроки танцев и пения.

– «Голубая башня» должна быть где-то поблизости, – пробормотал Ма Жун себе поднос. – Расположение удобное, что и говорить!

Он остановился и прислушался: откуда-то сзади из-за плотных ширм на окнах донесся стон. Ма Жун приник ухом к деревянной стене. Какое-то время стояла тишина, потом звук повторился. Вероятно, кто-то из обитательниц дома глубоко страдал и к тому же – в полном одиночестве. Ма Жун невольно подумал, что подруги несчастной вряд ли вернутся домой до утра. Быстро осмотрев входную дверь, он прочитал надпись: «Вторая категория, номер четыре». Дверь из толстых досок была заперта. Ма Жун поднял голову – вдоль фасада тянулась узкая терраса. Он, заткнув полы халата за пояс, подпрыгнул и ухватился за край выступа, затем легко подтянулся и перелез через перила. Пинком распахнув первую попавшуюся решетчатую дверь, помощник судьи оказался в маленькой комнатке, пропитанной запахом притираний. Ма нашарил на столике свечу и трутницу, высек огонь и, держа свечу в высоко поднятой руке, поспешно спустился по лесенке в темный зал.