Чингиз Абдуллаев - Альтернатива для грешников Страница 11

— Никогда не поверю, — проворчал Шувалов, но подполковник не отреагировал.

— Мог позвонить из больницы и Маслаков, мог позвонить и Бессонов, которого мы оставляли одного в комнате во время заполнения протокола. Мог позвонить и ты, Никита, поехавший провожать журналистку и имевший массу свободного времени.

— Вы и мне не верите, — вскочил Шувалов, но Звягинцев, словно набравший скорость поезд, продолжал, не останавливаясь:

— Мог позвонить и Петрашку, когда ходил за соседом Скрибенко. И наконец, больше всего свободного времени было у меня. Значит, каждый из нас может оказаться под подозрением.

Шувалов молчал. Петрашку покачал головой.

— Вы перечислили всех наших. Значит, вы всех подозреваете?

— Я никого не подозреваю, закрыл глаза Звягинцев. — Легко проверить алиби каждого, за исключением погибших. Хонинов не мог позвонить: его звонок будет зафиксирована памяти его сотового телефона. Аракелов не мог позвонить от соседей: пришлось бы отлучиться из квартиры. И ты. Ион, тоже не мог. У тебя было время только подняться до соседа Скрибенко. Тот наверняка мог запомнить, и Бессонов не стал бы звонить при журналистке и хозяйке дома. Не мог позвонить и Маслаков, который дежурит в больнице и должен был бы отлучиться со своего поста. Кроме того, он не знал, что группа выезжает на место. Можно очень легко проверить, звонил ему Зуев или нет. Да и звонки погибших фиксируются в памяти их мобильного телефона, который уцелел. Шувалов поехал провожать журналистку по моему приказу. Есть еще раненый Дятлов, который поехал с погибшими и не поднялся наверх. Но он не мог позвонить, так как был все время с ребятами, Остается только один человек. И этот человек я. Наступило молчание.

— Вы хотите сказать, что это могли быть вы, — сказал наконец Шувалов.

— Я хочу сказать, что не могу подозревать своих ребят, — невесело ответил Звягинцев, — я работаю с вами уже несколько лет.

— Это мог быть кто-то другой? Подполковник только пожал плечами. Дверь открылась, и в комнату вошли еще трое офицеров: Хонинов, Бессонов и Дятлов. У последнего была перевязана рука, он сел у входа.

— Вы говорили с полковником? — спросил Петрашку.

— Он уверяет, что это фотомонтаж. Бессонов, возьми фотографию и иди в лабораторию. Пусть проверяют тщательно. Но быстро.

— Ясно, — Бессонов исчез.

— Дятлов сидит на телефонах. Проконтролируй, чтобы уголовный розыск выслал своих сотрудников в больницу и на квартиру. Пусть прослушивают телефон.

Ты меня понял?

— Сделаю, — поморщился Дятлов. Рана и бессонная ночь давали о себе знать.

— Петрашку и Шувалов занимаются Скрибенко. Поезжайте к нему на работу, только переоденьтесь в нормальные костюмы. Постарайтесь все о нем узнать. И как можно быстрее. У нас в запасе полдня. Потом этим делом будут заниматься другие.

Петрашку молча кивнул.

— Хонинов ждет остальных и вместе с ними проверяет, куда могла подеваться бывшая любовница Коробкова. Мы до сих пор не знаем ее данных. Чтобы все о ней лежало у меня на столе через два часа. Сергей, иди в уголовный розыск и найди офицера, который с ней работал. Пусть объяснит, где ее искать. И по Коробкову все проверьте. По убитым тоже. Вас будет трое. Выходной я отменяю.

— Понятно, — ответил Хонинов, — а куда девать эту аптечку с деньгами?

Мы пока ничего не успели оформить.

— Положи в сейф, сдадим вечером, — отмахнулся Звягинцев, — это сейчас не самое важное. Наша задача максимально быстро все выяснить. Максимально. Мне кажется, что мы попали в какую-то неприятную историю. Все, что произошло сегодня, лишено логики. Сначала нам сообщают адрес, где должен находиться Коробков. Мы едем туда и случайно находим человека, который как раз в этот момент привозит крупную сумму денег. Причем он напуган так, что выбрасывается из окна, лишь бы не отвечать на наши вопросы. Кажется, все сделано так, чтобы мы приехали туда именно в этот момент и застали там именно этого человека. И наконец фотография с полковником. Я сейчас понимаю, что все это слишком гладко, чтобы быть правдой. Кто-то решил нас подставить. И ошибся только в одном, я слишком хорошо знаю Горохова; Кто-то спланировал и смерть наших ребят.

Петрашку негромко выругался.

— Нас решили использовать, но мы должны доказать, что подобные номера не проходят. И сделать это быстро, до начала официального расследования. — Дверь открылась, и в кабинет вошел полковник Горохов.

— Где фотография? — спросил он у Звягинцева. Тот кивком головы разрешил Бессонову показать фотографию. Горохов взял ее и стал внимательно рассматривать.

— Значит, так, ребята. Это не фотомонтаж. Я был знаком с этим Скрибенко.

Все изумленно посмотрели на Звягинцева.

Глава 9

Правильно говорят, что понедельник день тяжелый. У нашего Михалыча должны были сломаться зубы, так крепко он сцепил их, чтобы не выдать волнения.

— Может, ты объяснишь, что происходит?

— Я вспомнил, что месяц назад в санатории несколько раз фотографировался с отдыхающими. На мне как раз была эта спортивная форма. Я позвонил жене, и она подтвердила, что у нас есть похожая фотография с этим типом, фамилии которого я даже не помнил.

Михалыч недоверчиво посмотрел на полковника:

— И ты только сейчас вспомнил об этом?

— Поэтому я и пришел вам это рассказать. Почему вы поехали к нему домой? И почему ничего не сказали Кочетову, который приехал на квартиру?

— Мы нашли уже после его отъезда в автомобиле Скрибенко аптечку с деньгами, — пояснил Звягинцев, — восемьдесят тысяч долларов. И мне показалось это подозрительным. Ответственный сотрудник Кабинета Министров ночью приезжает к известному рецидивисту с большой суммой. Это ведь не так просто.

Обстоятельства требовали, чтобы мы проверили все на месте.

— И что вы нашли, кроме этой фотографии?

— Практически ничего. Квартира у него обычная, довольно скромная, полученная еще в старые времена. Он не похож на связного мафии или ее руководителя. Это был растерянный, запутавшийся человек, от страха решивший выброситься из окна.

— Нужно было как-то ему помешать, — с досадой сказал Горохов. Я всегда в душе невольно им восхищался. Но сегодня он мне почему-то не кажется красивым.

Мне не нравится подобное совпадение, и при всем желании я не могу до конца верить ему. Эта фотография — очень неприятное зрелище, если вспомнить о деньгах, которые мы нашли в машине, и о том, как часто Коробков уходил от наших сотрудников.

— Мы пытались помешать и получили пулю от Коробка. Вот как раз Дятлов ее и получил, — показал на Влада подполковник, — поэтому нам пришлось открыть огонь на поражение. Хорошо еще, что один из бандитов оказался раненым.

— Как с семьями? Успели сообщить? — спросил Горохов.

— Нет. Решили утром их не будить. Я сам поеду к ним.

— Ясно, — поднялся полковник. Мы все встали следом за ним.

— Ребята, — сказал он на прощание, — я вам приказывать ничего не могу.

Вы все ночью не спали, товарищей потеряли, имеете право на отдых. Только эта вся история мне очень не нравится. Кто-то нас решил подставить. Поэтому вы и должны все сами расследовать. — Он помолчал и посмотрел на нашего командира:

— А тебе, Михаил, спасибо. Раз пришел ко мне с этой фотографией, значит, пока числишь меня в своих товарищах. Спасибо хоть за это. — Полковник вышел из комнаты, закрыв дверь.

— Фотография останется у вас? — спросил Бессонов. — Мне не нужно ее проверять?

И тут Михалыч нас удивил. Все-таки мозг у него работает не так, как у других людей.

— Нужно, — сказал он. — Пойди в лабораторию, пусть дадут официальное заключение.

Бессонов, как и мы все, ничего не понял. Но переспрашивать не стал.

Забрал фотографию и первым вышел из комнаты.

— Я поеду сначала к Зуеву, — тяжело вздохнув, сказал Михалыч, — а вы, ребята, действуйте.

— А нас пустят в здание Кабинета Министров? — спросил Ион. Это он правильно спросил. Против бандитов мы весьма значительная сила. А вот против чиновников мы ничто. Даже меньше, чем ничто. Обычные капитан и старший лейтенант милиции со своими маленькими звездочками.

— Объясните, что вы выполняете специальное задание, — нахмурился Михалыч, помолчал немного и добавил:

— Или позвоните Горохову. Но дайте мне все данные по этому Скрибенко. — Перед тем как уйти, я положил кассету, изъятую у журналистки, на стол.

— Хорошо, — довольно равнодушно сказал подполковник. Когда мы выходили, я еще услышал, как он звонил в уголовный розыск.

— Когда могут выдать тела Зуева и Байрамова? — спросил я Иона уже в другой комнате.

— Дня через два, — ответил капитан, — сначала проведут обычную процедуру опознания. Я просил этих прокурорских лизоблюдов не вызывать родных и близких наших ребят. Опознание мы можем провести сами, чтобы не тревожить людей. Их разнесло так, что лучше не смотреть. — Он сжал кулаки. Зуев однажды спас ему жизнь, и мы все знали об этом.