Наталья Александрова - Волшебные стрелы Робин Гуда Страница 11

– Я никогда ничего не путаю! – обиделся Цапель. – О Франции, которую римляне называли Галлией, известно всем. Но кельтские племена две с половиной тысячи лет были распространены гораздо шире. Названия этих племен остались даже на современной карте Европы. Бельгия получила свое название от многочисленного кельтского племени белгов, племя гельветов дало название Гельвеции, которую мы называем Швейцарией, небольшое воинственное племя бойев дало название Богемии – исторической области в современной Чехии…

– Да, богемский хрусталь знают во всем мире, – вставил Владимир Михайлович.

– Совершенно верно!

– Но как же насчет Украины?

– Очень просто. В Европе есть две исторические области с одинаковым, или почти одинаковым, названием, расположенные почти на самом западе и почти на самом востоке материка – испанская Галисия и Галиция, область на западе Украины. Обе они получили свое название потому, что и там, и там в далеком прошлом обитали галлы.

– Никогда бы не подумал!

– Тем не менее это так. В пору своего расцвета племена кельтов, или галлов, владели территорией от Ирландии до северной Греции, Чехии и Галиции. Конечно, все эти племена отличались друг от друга, но и в их внешности, и в обычаях, и в языке было много общего.

Они поклонялись одним богам – Таранису, Цернунну, Езусу, Бригантии, Лугу, Тевгату, Беленусу, Озмеусу и другим, они совершали в честь этих богов одни и те же обряды. Самое главное – во всех этих племенах важную роль играли кельтские жрецы – друиды. Друиды пользовались рунической письменностью – тоже общей для всех кельтских племен, но самые важные знания, донесенные из глубокой древности, они хранили в своей памяти, эти знания не разрешалось записывать даже священными рунами, их передавали устно от учителя к ученику, поэтому молодой друид должен был развивать и тренировать свою память.

– Все это очень интересно, но какое отношение к этой древней истории имеет наконечник стрелы, который я тебе принес?

– Самое прямое. Видишь эти руны, начертанные на острие наконечника? Первая из них имеет значение «Солнце», вторая – «Равенство» или «Справедливость». Вместе они обозначают день летнего солнцестояния, или солнцеворота. Этот день играл в религии друидов огромную роль. С этого дня для кельтов начинался новый год. Именно на рассвете этого дня друиды собирались в каменных святилищах – самое известное из них это Стоунхендж в Британии.

Каменные святилища, или кромлехи, сооружались таким образом, чтобы в день летнего солнцестояния светило поднималось над землей в просвете каменных ворот. И вот в этот самый миг главный друид должен был одну за другой выпустить в поднимающееся солнце три священных стрелы. От того, куда падали выпущенные им стрелы, зависело, каким будет наступающий год, будут ли обильными урожаи, принесет ли скот богатый приплод, вернутся ли кельтские воины с победой из очередного похода. Так вот, наконечники трех священных стрел были одной из главных святынь друидического культа…

– И этот наконечник – один из них? – с удивлением и недоверием переспросил Владимир Михайлович.

– Конечно, еще рано утверждать это, – осторожно ответил ему профессор, – я должен провести тщательную экспертизу. Но, знаешь, глаз ученого не хуже самого современного оборудования отличает подлинный артефакт от подделки, и я тебе скажу: я почти не сомневаюсь, что передо мной – один из трех священных наконечников…

Владимир Михайлович хотел сказать своему старому приятелю, что знает, где находятся и два других наконечника, но в это время зазвонил его мобильный телефон.

Реставратор извинился перед профессором, достал телефон из кармана и ответил:

– Воробьев слушает!

В трубке раздался незнакомый голос:

– Мне дал ваш телефон один мой знакомый, которому вы отлично отреставрировали письменный стол красного дерева…

– Да, я занимаюсь реставрацией мебели.

– Так вот, не могли бы вы приехать ко мне прямо сейчас?

– Почему такая срочность? Реставрация – работа неторопливая, она не выносит спешки.

– Да, я понимаю, но мне нужно срочно освободить комнату покойного дяди, а здесь очень красивый старинный секретер. Только он в плохом состоянии. Так вот, если вы сможете осмотреть его и взять в реставрацию, то нужно сделать это прямо сейчас. Иначе новые жильцы выкинут секретер.

Владимир Михайлович забеспокоился. Он не раз видел, как прекрасные образцы мебельного искусства попадали на помойку и безвозвратно погибали из-за глупости и безграмотности наследников, и считал своим долгом предотвращать такие случаи. Конечно, работа реставратора приносила ему хлеб насущный, но в ней было еще что-то от служения вечности – он старался сберечь для потомков прекрасные изделия мастеров прошлого.

Поэтому и сейчас он не смог остаться равнодушным.

– Я немедленно приеду! – торопливо проговорил он в трубку. – Защитите этот секретер до моего появления!

– Я постараюсь. Записывайте адрес!

Спрятав телефон, Владимир Михайлович повернулся к профессору:

– Цапля, извини, я должен срочно уехать. Думаю, часа за два-три я управлюсь.

– Вот и ладно! – Археолог потер руки. – А я за это время успею проделать хотя бы предварительную экспертизу и скажу тебе, настоящий это наконечник или подделка. Конечно, только предварительно.

Владимир Михайлович спустился по лестнице и прошел мимо поста охраны. Бывший сверхсрочник не поднял на него взгляда – он увлеченно разгадывал кроссворд.

Небольшая группа всадников выехала из леса и остановилась на опушке.

Немудрено, что всадники остановились. Впереди, в нескольких сотнях ярдов возвышалась величественная громада собора. Собор вздымался к небу двумя своими башнями, как будто обеими руками тянулся к самому Создателю. Весь он был как обращенная к небесам каменная молитва. Одну из башен окружали строительные леса – то ли была не достроена, то ли ее чинили. Но и это не умаляло строгой красоты сооружения.

Только потом они увидели город – опоясывающие его каменные стены, выглядывающие из-за стен кровли домов, крытые соломой и черепицей. Все, даже крепостные стены, терялось на фоне собора, все казалось рядом с ним ничтожным, как мелкий кустарник вокруг могучего дуба. По замыслу строителя этот разительный контраст должен был напомнить жителям и особенно гостям, вроде тех путников, что остановились на опушке леса, о ничтожестве человека перед величием и могуществом Церкви.

– Вот мы и добрались! – проговорил всадник, возглавлявший небольшую кавалькаду.

Это был мужчина тридцати с лишним лет с открытым мужественным лицом. Его одежда – куртка-сюрко из хорошего сукна, отороченного бобровым мехом, и заломленная на один бок фетровая шляпа, отделанная серебристой фламандской тесьмой, – выдавала мелкого помещика, джентри. Ехал он на красивом гнедом коне с дорогой упряжью.

Спутники его были одеты скромнее, как одеваются обычно свободные земледельцы-йомены. Их было четверо. Один особенно бросался в глаза. Это был детина огромного роста с уродливым шрамом на левой щеке. Он ехал следом за джентльменом и был, скорее всего, его личным слугой. Второй слуга, совсем молоденький юноша, с удивлением глядел на открывшийся перед ним город. Должно быть, ему никогда прежде не случалось покидать родную деревню.

Конец ознакомительного фрагмента.