Марина Серова - Вперед и с песней Страница 11

Кстати, смертельный исход легочной чумы наступает примерно в 98 процентах случаев, причем вокруг больного, даже вокруг трупа тут же вспыхивает эпидемический очаг, так как палочки чумы — одни из самых живучих среди изученных на сегодняшний день микробов, и нужно быть специалистом, чтобы знать, как возможно уничтожить их при помощи формалина или сулемы. Господи, ну за что ты на нас наслал такое испытание? Что мы такого сделали?

— Погодите… и что же делать? — уставилась я на Адама Егоровича, а потом вскочила с места. — Ведь тогда нельзя сидеть сложа руки, надо что-то предпринимать… Разве не так?

— Так, так, — быстро закивал Адам Егорович. — Именно так. Но потом я подумал, что все же у этого несчастного мальчика пока не может быть чумы, я имею в виду — нашей чумы…

— Не может?

— Ну да, пока совершенно не может, — подтвердил Адам Егорович. — Инкубационный период микробов достаточно короток — от двух до пяти дней, но пока ведь еще и дня не прошло. Даже если предположить, что бактерии существуют теперь вне пробирки, но все равно в живой питательной среде, и даже успели попасть на кого-либо из вирусоносителей, например на крысу, то должен пройти некоторый период времени…

— Черт бы вас побрал! — не выдержала я и набросилась на Адама Егоровича чуть ли не с кулаками. — Вы меня снова напугали! Ну что за несносный человек!

Во время его рассказа у меня самой начали дрожать руки, но оказалось, что вся ужасная картина была всего лишь игрой болезненного воображения, не более того.

— У меня от ваших постоянных разговоров кровь в жилах застыла. Я только не пойму, что же вы уже заранее плачете, когда нужно просто как можно скорее действовать? — ни на шутку разозлилась я на своего не в меру сентиментального, расхлюпавшегося клиента.

— Ах вы, новое поколение, — вздохнул невесело Адам Егорович. — Взгрустнулось, что поделаешь. Боюсь, вам этого не понять. Просто одна из этих женщин, которая с подругой ждала, когда можно будет отнести в больницу передачку, была немного похожа на ту, мою Лили… Помните, которая из лифта? Ну, я вам сегодня рассказывал. И я представил, что вдруг это ее внучек в больнице сейчас борется за жизнь? А точнее — наш с ней общий внучек? И так далее, Танечка, и все такое прочее. И я вдруг как представил, как только представил в красках…

— С этим все понятно, — безжалостно прервала я патетически-сентиментальные вздохи Адама Егоровича, которые, судя по всему, могли бы продолжаться бесконечно. — Но давайте все же переходить ближе к делу. У меня есть небольшой план. Но, для того чтобы он осуществился, вы должны мне помочь. Готовы?

— Конечно, все что скажете, — с готовностью заявил Адам Егорович. — Слушаю вас очень внимательно.

Но как только я шепотом пояснила, чего именно от него хочу, мой клиент, как козлик, испуганно затряс своей жиденькой бороденкой.

— Нет, погодите, как это? — удивился он. — Я точно не смогу. И вообще… Нет…

— В данном случае я даже не спрашиваю вас — сможете вы или нет, хотите или не очень, — отрезала я как можно строже, зная по опыту, что в некоторых ситуациях миндальничать особенно противопоказано. — Будете сейчас делать все, что я сказала, тем более ваше дело маленькое, основное я беру на себя…

— Вы знаете, наверное, я полный идиот, — вдруг сказал Адам Егорович. — Но я на всякий случай с этой женщиной познакомился, у которой мальчик болеет, взял ее домашний телефон. Вдруг нам это все же пригодится для дела? Точно?

— Возможно, — приободрила я Адама Егоровича. — Вы начинаете действовать правильно, предусмотрительно, и это хорошо. Но теперь вам надо как следует собраться для выполнения следующей задачи. Вы должны представить, к примеру, что вы мой супруг…

— Ой, нет, — сразу замахал обеими руками Адам Егорович. — Это невозможно. Никто не поверит. Ведь я такой старый! А вы вон какая!

В очередной раз мне пришлось убедиться, как сильно Адам Егорович отстал от современной жизни — ведь престарелые новые русские берут себе в жены девочек и помоложе!

— Ну хорошо, хорошо, — продолжала я разговаривать с ним, как с ребенком, заранее запасаясь терпением. — Не хотите, не надо…

— Да я не в том смысле, что не хочу, — снова засуетился Адам Егорович. — Вы не подумайте… Я, наоборот, как бы не против, но просто, что подумают люди…

— Ладно, тогда вы мой папочка, а я дочка — так лучше? — признаться, терпение все же начинало меня медленно, но верно покидать. — Вот деньги. И принесите сейчас сюда, папочка, как можно больше самого вкусного, что только есть в этом кафе, чтобы непременно был заставлен весь стол…

— Да? А чего именно? — с серьезным видом поправил очки на носу Адам Егорович, и я подумала, что даже в таком нехитром деле на него надежды мало. — Я посмотрел. Там на витрине одна гадость. Неужели это можно есть? Меня от горелой сосиски прямо затошнило.

— Черт возьми, тут для вас ананасов не приготовили. Ладно, пойдемте, уж я сама, папочка…

К сожалению, летняя кафешка на окраине Заводского района была не из тех, которые обслуживают официанты, так что нам самим пришлось подходить к стойке.

Ассортимент «Заводского огонька», признаться, оказался крайне скуден. Впрочем, здесь все же была витрина с холодильником, на которой стояли скромные тарелочки с нарезанной ветчиной и сморщенным зеленым горошком, а рядом шипел аппарат, где поджаривались сосиски. Из спиртных напитков продавалось почему-то только бутылочное пиво «Родная речка», действительно сильно напоминавшее вкусом речную воду, и шампанское. Тут же, в тени дерева, стояла тележка с мороженым, обклеенная со всех сторон красочными этикетками. Особенно не пошикуешь, что и говорить.

— Чего, неужто надумали? — без особой любезности поинтересовалась продавщица. — Я думала, так и будете телиться, место только занимать…

— В каком смысле? — переспросил Адам Егорович, поправляя очки на носу и желая вникнуть в смысл речей собеседницы.

Напрасно он все же так усердствовал, совсем напрасно!

— Ну, и чего будете брать? — обратила буфетчица к нам свое сильно помятое, похмельное лицо, которое, как говорится, с головой выдавало, каким конкретно образом эта дама предпочитает проводить вечерний досуг. — Я давно за вами наблюдаю: чего вы просто так полдня ошиваетесь? У меня тут что, парк отдыха, что ли? Берите продукцию — тогда и сидите сколько влезет, а так нечего зря место занимать… А коль денег нет — так не фига здесь делать, я лично так понимаю это дело. Чем тут зря штаны просиживать, папаша, лучше бы не ленился, а бутылочки по кустам пособирал…

Насколько я поняла, продавщица приняла моего бедного, растрепанного «папочку» за кого-то из своего сомнительного контингента, что весь день тусуется в забегаловке, подлечиваясь пивом.

Адам Егорович даже покраснел от обиды и сразу потянул меня за руку, чтобы уйти, но я ему подмигнула, давая знать, что все, наоборот, складывается как нельзя лучше.

Тогда мой спутник надулся, как пузырь, и с гордым видом, демонстративно вытащил из кармана пачку денег.

— Так что ты, дочка, тут хотела? Попить, что ли, водички? — спросил он, обращаясь ко мне.

Увидев, что покупатель «при капусте», продавщица сразу же развернулась в нашу сторону всем своим пиратским форштевнем и постаралась изобразить на пропитом и проштукатуренном фасаде что-то наподобие заискивающей улыбки.

Признаться, все кушанья, даже просто нарезанный сыр, которого касались руки этой женщины, почему-то не вызывали у меня ни малейшего аппетита. А про Адама Егоровича, который старался вообще не смотреть на витрину, и говорить было нечего.

— Значит, так, — начала я перечислять, пробежавшись глазами по витрине. — Во-первых, шампанское. Нет, сразу две бутылки шампанского. Торт из мороженого. Нет, два торта из мороженого. А есть разные? Тогда три разных торта из мороженого, и обязательно вон тот — с орехами. Потом шоколада плиток пять. А пирожные приличные есть?

— Тортик есть бисквитно-кремовый, с безе, — залебезила продавщица, мысленно ругая себя за то, что чуть было не выгнала взашей клиентов, которые делали ей сейчас дневную выручку. — В холодильничке стоит. Достать?

— Доставайте, — разрешила я. — И сами принесите все вон на тот столик. А также бананов и апельсинов, только выберите получше… На витрине все, что у вас есть? Тогда все несите…

— У дочурки праздник? — поинтересовалась продавщица, улыбаясь жуткой улыбочкой. — Сдала какие-нибудь экзамены?

— Да нет, я всегда привыкла так завтракать, — ответила я совершенно спокойно и прибавила, капризно выпятив нижнюю губу: — Папка, да не ту шоколадку, другую, я хочу, чтобы была хоть одна с какой-нибудь повидлой!

Мои слова про завтрак произвели на продавщицу сильнейший эффект, и она застыла, держа на вытянутых руках банановые связки — ну, прямо-таки аллегорическая фигура плодородия, если не вглядываться слишком в детали лица.