Андрей Ветер - Я, оперуполномоченный Страница 11

– Пётр Алексеич, что мне дальше-то делать?

– Ну раз ты установил личность хотя бы одного из них, то считай, что полдела уже позади. – Сидоров с удовольствием пустил в потолок густую струю табачного дыма. – Теперь мы не на пустом месте плясать будем. Югославы-то, черти такие, ничего про грузин не говорили, хотя мы расспрашивали… Любопытная картинка вырисовывается.

– Почему же Забазновские отмалчивались, Пётр Алексеевич? – удивился Смеляков. – Ведь они же понимают, что от этого зависит успех, быстрота раскрытия преступления. Мы же прямо говорили, что кражу совершили те люди, которые не раз бывали у них дома. Другие туда пройти не могли…

– Скорее всего, их связывают какие-то общие дела. Например, спекулятивные. Думаю, что югославы привозили сюда какие-то вещи, а грузины продавали эти шмотки. Возможно, что канал этот очень хорошо налажен. Может, и ювелирные изделия тут по полной программе шли. Или наоборот – здесь на вырученные деньги скупали ювелирку и вывозили за границу. Одним словом, втянуты Забазновские в какое-то дело, поэтому не захотели засветить молодёжь… Смотри, как ты теперь должен работать.

– Слушаю.

– Ты должен установить все связи этого Месхи: по институту, по месту жительства, с кем он общается, круг его друзей и знакомых. Потом, когда ты установишь в полном объёме его личность, нужно выставить наружное наблюдение за ним. Но наружное наблюдение просто так выставлять не имеет смысла.

– Что значит «просто так»?

– Это значит, что тебе дадут только семь дней, наружка будет работать максимум семь дней, а Месхи после кражи будет вести себя очень тихо. Вещи они уже наверняка сдали, у них есть кому продать шмотки. Раз они раньше продавали их, они и сейчас, скорее всего, продадут. Тебе необходимо как-то активизировать этих ребят или выбрать такой момент, когда наружное наблюдение даст какой-то положительный эффект. Но это в том случае, – Сидоров наставительно поднял указательный палец, – если эти люди причастны к данной краже.

– Причастны, я уверен, – напористо произнёс Виктор.

– «Уверен», – передразнил капитан, – мало быть уверенным. Причастны-то они причастны, поскольку других посещений не было. Раз Забазновские жили настолько закрыто, что даже земляки не ходили к ним, то, скорее всего, это дельце провернул Месхи с друзьями. Или же они дали наводку. Если они только наводчики, то раскрыть кражу будет гораздо сложнее…

– Пётр Алексеич, а как организовать наружное наблюдение?

– Этим занимается Управление оперативной службы, они делают оперативные установки на личности по месту жительства и по месту работы, они же проводят наружное наблюдение по заданию оперативных сотрудников уголовного розыска и ОБХСС. Поскольку кража у нас серьёзная и поставлена на контроль, то естественно, что под данное дело наружку дадут. Хотя обычно в отделении милиции пробить наружку нереально, только в крайних случаях, поэтому наблюдением занимаются сами опера и называется это оперативной слежкой. Вообще-то опер должен уметь всё. И ему приходится делать всё. Он в некотором роде воплощает собой всю систему уголовного розыска. В определённом смысле он является генетическим кодом аппарата угрозыска в целом, а то и всего аппарата МВД. Поэтому и занимается любыми делами, в том числе ведёт и оперативную слежку, хотя до этого, если честно, руки редко доходят из-за огромной загруженности.

– А когда могут дать наружку? Что считается крайним случаем?

– Убийство или что-то ещё, что ставят на контроль. Тогда подключается главк, а сотрудники МУРа решают такие вопросы проще. Приоритет отдаётся МУРу… – Сидоров порылся в столе и бросил перед Виктором лист бумаги. – Вот тебе бланк задания в Управление оперслуж-бы, заполняй.

Смеляков взял бланк и тупо уставился в него, не понимая, что надо писать. Его представления о работе в уголовном розыске строились на кинофильмах, где сыщики сами ездили в машинах, сами следили за преступниками, сами задерживали их. Ему же предстояло составить запросы, справки…

– А как заполнять-то? – Он беспомощно посмотрел на Сидорова.

– Подряд заполняй… Полностью все данные на Мес-хи, в том числе и данные по центральному адресному бюро, если есть такие. Пиши всё, что тебе известно об этом объекте. Обязательно укажи, что он часто посещал квартиру торгового атташе посольства СФРЮ Забазновского, посещал не один, а в числе других лиц кавказской внешности, что зафиксировано в сводках наружного наблюдения Отдела по охране дипломатических представительств… Написал? Теперь дальше: требуется установить связи по месту жительства, по месту учёбы, места посещения, приносит ли к себе в квартиру какие-то вещи… Ну и другие компрометирующие материалы на объект.

Когда всё было заполнено, Сидоров велел Виктору ехать в райотдел уголовного розыска.

– Зачем?

– Подпишешь там, – ответил капитан. – В нашей работе без подписи руководства мы – ноль без палочки. Плюнуть и растереть… Ты ещё не представляешь, насколько велика у нас бумажная волокита. Научиться получать подписи и визы на нужных тебе документах – большая наука. Так что дерзай. Дуй в райотдел…

– А дальше?

– Оставишь у них в канцелярии, они отправят бумагу наверх.

– И долго это тянуться будет? – упавшим голосом спросил Смеляков.

– Ну, дней через десять-пятнадцать у тебя уже будут оперативные установки.

– А мне что делать всё это время? Просто сидеть и ждать?

– Витя, у тебя на составление прочих бумажек уйдёт половина этого срока.

– Так надо ещё какие-то запросы делать?

– Во-первых, делаешь запрос на Месхи в зональный информационный центр, ЗИЦ ГУВД Москвы. Это база данных на лиц, которые когда-либо по каким-либо причинам попадали в отделение милиции, либо на них возбуждены уголовные дела, либо на них имеются оперативные разработки, либо они задерживались за какие-нибудь административные правонарушения в Москве. Во-вторых, сделаешь запрос в ИЦ ГУВД Московской области.

– Тоже информационный центр?

– Там содержится информация о судимости на жителей Москвы и Московской области. Ты не путай: ЗИЦ даёт информацию о наличии возбуждённого уголовного дела, а ИЦ – о судимости, то есть человек по приговору суда уже отбывает либо уже отбыл наказание… Наконец, ты делаешь запрос в ГИЦ, главный информационный центр МВД СССР. Тут тоже хранится информация о судимости, но уже в масштабах всей страны. То есть если Месхи был судим в Грузии, то в Московской области информации об этом нет. Понял? – Сидоров выковырял из пачки очередную папиросу. – Одновременно с этим ты должен направить запрос в отделение милиции по месту жительства. Месхи сейчас снимает квартиру на Профсоюзной улице, так? Значит, садись и пиши запрос в ЗИЦ. Ты туда направляешь официальный запрос с просьбой сообщить, есть ли агентурные подходы к этому адресу, этой квартире, этому человеку и по месту его учёбы. После получения положительного ответа свяжешься с операми других подразделений с просьбой дать задание агентуре, проживающей в этом доме, или обучающейся с ним в институте, либо просто имеющей к нему подходы, на разработку Месхи, на получение о нём всей информации. Бывают такие счастливые случаи, когда в этом подъезде и в соседней квартире проживает агент, который имеет возможность общения с интересующим нас объектом. Но это – редчайший случай, о котором даже мечтать не приходится.

– А чем отличается агент от доверенного лица, Пётр Алексеевич?

Сидоров пыхнул папиросой и откинулся на жалобно скрипнувшем под ним стуле, крякнул и, набрав воздуха, приступил к объяснению:

– Агент – это человек, который соглашается на сотрудничество с органами внутренних дел либо на платной основе, либо на добровольной. Но, как правило, этих людей вербуют на компромате. Добровольцев можно на пальцах пересчитать. Когда платишь-то, есть желающие, некоторые сами приходят, потому что денег нет, деваться некуда, в тюрьму загреметь снова неохота. Давай, думают, поработаю на милицию за деньги, пусть и за небольшие, но всё-таки… Хотя что значит «небольшие»? Платный агент получает почти столько же, сколько опер.

– А добровольно когда идут?

– Обычно мы ловим на компромате, вербуем, заставляем их дать подписку о сотрудничестве. Но есть и такие, которые сознательно идут. Им, знаешь, нравится вломить кого-нибудь, нравится вытаскивать из кого-нибудь информацию, а потом выкладывать оперу полученные сведения, нравится слышать похвалу от опера. Они чувствуют себя причастными к большому делу сыска. Да, есть такая категория лиц, но таких мало. Обычно берём на компромате. А поскольку по вербовке у нас тоже есть план, то стараются вербовать как можно больше. Гонимся не за качеством, а за количеством, выполняя и перевыполняя план, поэтому процентов на восемьдесят агентура у нас мёртвая. Завербует опер кого-нибудь ради плана, сдал бумажку и честно забыл об этом агенте, потому что он с самого начала точно знает, что от этого человека толку никогда не будет. И вот, скажем, на связи у опера есть де-сять-пятнадцать агентов, а реально действующих – всего два-три. Рабочих, настоящих, которым можно задание дать и даже внедрить куда-нибудь.