Владимир Михайлов - Выстрел на Лахтинской Страница 11

— Анатолий остановился у вас?

— Нет. Ему у меня не понравилось. Вы же видите: комнату я сдаю курортникам, а сама живу в сарайчике. Поэтому, наверное, он и не остановился у, меня, а снял квартиру.

— Где?

— Не знаю. Честное слово!

— Вам известно, что Близнюкову вчера обокрали? Взяли много ценных вещей.

Загоруйко, потеряв сознание, чуть не упала со стула. Маргонин подхватил ее, уложил на диван, налил в стакан воды и поднес к ее губам. Когда Загоруйко пришла в себя, Маргонин продолжил допрос:

— Советую чистосердечно рассказать все, что вам известно об Анатолии Панкратьеве. Так будет лучше и для вас, и для нас.

— Да, да, — согласилась Загоруйко. — На другое утро после приезда, — продолжала она запинаясь, — Анатолий пришел ко мне и рассказал, что поссорился с отцом и сейчас не имеет средств на жизнь. Я посоветовала ему устроиться на работу. Между прочим рассказала о своей племяннице, которая получила наследство после смерти мужа. Это заинтересовало Толю больше, чем я предполагала. Каким-то образом он узнал и адрес Лиды и через несколько дней пришел ко мне, как он сказал, с «серьезным разговором».

По его словам, Лидия — неблагодарный человек: ведь только с моей помощью она устроилась к доктору и если бы не я, не получила бы и наследства, а значит, тысячи три, не меньше, из оставшихся после смерти Близнюкова денег принадлежат мне. Я тоже считала, что Лида могла бы одолжить недостающую мне для покупки дома сумму, тем более, что я собиралась и в будущем сдавать комнаты курортникам и через несколько лет полностью расплатилась бы с ней. «Если Лида сама не захочет одолжить тебе деньги, мы заставим ее это сделать», — заявил Толя.

«Как же?» — спросила я. Анатолий вынул из кармана кусок пластилина. — «Зайди к своей племяннице в гости и сделай отпечаток ключа. Остальное — моя забота. Я сделаю по слепку ключ, зайду в отсутствие Лидии в дом, возьму деньги и, между прочим, оставлю расписку. Шума Лидия поднимать не станет, а деньги ты ей постепенно вернешь».

И я согласилась... Но Анатолий, хотя и заходил несколько раз в дом к племяннице в ее отсутствие, денег так и не нашел.

— Выходит, он все-таки решил вознаградить себя за хлопоты?

— Не может быть! Толя на такое не способен.

— Тем не менее, кража совершена, и вас придется задержать как соучастницу, — заявил Маргонин.

Оперативники, дежурившие во всех «злачных» и увеселительных заведениях города, неожиданно сообщили: в одном из ресторанов появился человек, похожий на разыскиваемого. Маргонин приказал проследить за ним и установить, где он проживает.

Под утро, поднявшись по мраморной лестнице гостиницы «Гранд-отель» на второй этаж, Маргонин вместе с дежурным агентом постучался в 226 номер. Дверь долго не открывали, наконец, заспанный голос поинтересовался — кто там?

— Угрозыск. Откройте.

Анатолий показался в дверях.

— Что вам нужно? — спросил он, судя по всему, еще окончательно не проснувшись.

— Вот ордер на обыск в вашем номере.

Анатолий встретил это сообщение спокойно.

— Одевайтесь, Андреев, — от портье Маргонин узнал, что Анатолий проживает в гостинице под этой фамилией.

Комната была оклеена светло-розовыми обоями и обставлена дорогой мебелью. В шкафу висели костюмы — светлый в полоску и темный, в котором Анатолий был в ресторане. В кармане темного пиджака оказалась толстая пачка денег — около трех тысяч рублей.

Обыск уже заканчивался, когда Маргонин обратил внимание на самовар, стоявший на тумбочке. Его привлекла не только оригинальность формы и искусство, с которым была изготовлена эта вещь. Самовар оказался намного тяжелее, чем можно было предположить с первого взгляда. Рассмотрев его хорошенько, Маргонин обнаружил знак пробы.

— Откуда здесь серебряный самовар?

Анатолий пожал плечами.

— Он был в номере, когда я въехал в гостиницу.

— Значит, имущество гостиницы? — обратился Маргонин к портье, присутствующему в качестве понятого.

— Нет, — пробормотал тот.

— Пойдемте с нами, гражданин Андреев, — предложил Маргонин, — разберемся, что к чему, и самоварчик с собою захватим.

В отделении Маргонин вынул из ящика стола бланк протокола допроса.

— Ваша фамилия, имя, отчество?

— Андреев Анатолий Николаевич.

— Чем вы можете это подтвердить?

— Вот удостоверение.

По совету начальника уголовного розыска Маргонин решил построить допрос так, будто ему неизвестно, что Панкратьев носит чужую фамилию.

— Откуда у вас серебряный самовар?

— Купил на базаре за двести рублей.

— Вы давно живете в Кисловодске?

— Нет, на прошлой неделе приехал из Оренбурга.

— Есть ли у вас здесь родственники?

— Нет.

Вел он себя на допросе спокойно, хотя и смотрел на следователя несколько настороженно. По тому, как держался Анатолий и с каким трудом приходилось вытягивать из него каждое слово, следователь понял, что имеет дело с опытным рецидивистом.

— Значит, вы утверждаете, что у вас в Кисловодске родственников нет?

— Именно так.

— А Загоруйко Галину Ивановну знаете?

— Первый раз слышу.

— Нам известно, что вы не Андреев, а Панкратьев и познакомьтесь с ее показаниями, — следователь протянул Анатолию протокол допроса Загоруйко.

По мере того, как подследственный читал текст, деланная улыбка постепенно сходила с его лица.

— Все это неправда! Меня оговаривают.

— Кроме того, вас опознала и соседка Лидии Близнюковой.

Сознаваться Анатолий не торопился и на последующем допросе, и лишь после очной ставки с Загоруйко он, наконец, признался, что по слепку изготовил ключ и несколько раз заходил в квартиру к Близнюковой — искал деньги, которые она, якобы, должна была своей тете. Но денег он так и не нашел, поэтому решился взять ценные вещи, продать их и вырученную сумму отдать Загоруйко. Если бы его не арестовали, он так и сделал бы. Все украденное, за исключением серебряного самовара, Анатолий продал некоему Табаль-Рабулевичу, который был известен в Кисловодске как любитель антикварных вещей.

— Эта фамилия мне знакома, — сказал начальник угро, выслушав Маргонина, — Рабулевич — скользкий тип. До революции содержал антикварный магазин. Оформляйте ордер на обыск, я подпишу. Пригласите кого-нибудь из специалистов-искусствоведов. Понадобится определить подлинность и ценность вещей, если они действительно у Рабулевича.

На обыск поехали Маргонин и местный архитектор. Взяли с собой также и потерпевшую — для опознания вещей. Пригласили двух понятых — управдома и дворника.

Постучали. На пороге появился высокий седоватый мужчина в синей домашней пижаме, обшитой золотым кантом, и мягких шлепанцах. Мужчина заметно испугался и спросил дрогнувшим голосом:

— Что вам угодно?

Маргонин предъявил ордер на обыск.

Квартира Табаль-Рабулевича напоминала антикварный магазин. На стенах висели картины известных мастеров, старинные иконы, на столе отбивали время бронзовые часы эпохи Людовика XVIII, несколько шкафов были заняты сервизами из фарфора. Следователь обнаружил даже две тарелки с царскими вензелями.

Во время обыска хозяин квартиры сидел в кресле и молча следил за происходящим.

— Что вы, собственно говоря, ищете? — наконец осмелился он спросить.

— Краденые вещи: две картины и серебряный сервиз старинной работы.

— Так бы сразу и сказали, молодой человек, — хозяин дома подошел к шкафу, который еще не осматривали, и вынул две небольшие картины в красивых, отделанных под золото, рамах. Одна из картин была особенно приметна: портрет молодой женщины в украинской вышитой сорочке. Темно-каштановые волосы были зачесаны на прямой пробор, карие глаза весело смотрели из-под густых бровей, на шее поблескивало монисто.

— Я сам художник, — объяснил Табаль-Рабулевич, — здесь на стенах и мои работы. Я знаю толк в живописи, и потому, когда мне предложили купить этот портрет и небольшой пейзаж, я тут же согласился.

Серебряный чайный сервиз обнаружили на кухне. Самовар входил в комплект этого сервиза.

— Вам придется подписать протокол об изъятии у вас краденых вещей, гражданин Рабулевич, и пойти вместе с нами, — сказал Маргонин.

— За что же вы меня арестовываете? Я никакого преступления не совершал.

— А скупка краденого, по-вашему, находится в пределах дозволенного?

— Но я же не знал, что эти вещи украдены. Продавец, очень интеллигентный мужчина, заверил меня, что все это принадлежит ему лично, а он сам приехал в Кисловодск из Оренбурга.

— Это не освобождает вас от ответственности. Впрочем, мы вас не арестовываем, а просто приглашаем в милицию для дополнительного допроса. Вопрос о соучастии и степени вашей вины решит суд.

На очной ставке Рабулевич подтвердил, что картины и сервиз продал ему Анатолий. После этого Маргонин вновь пригласил Анатолия на допрос.

— Расскажите нам об убийстве профессора Панкратьева, — спросил он в упор.