Джерард Келли - Тайна Шерлока Холмса Страница 11

— Обычно я не пью при исполнении, но, сами понимаете, при такой погоде легко простыть, — пояснил он.

Инспектор как раз собирался протянуть фляжку Холмсу, но тут раздался звук приближающегося кэба, и вскоре он появился из густого тумана. Кэб остановился возле экипажа, на котором приехали полицейские, и из него вышел дородный мужчина с большим чемоданом в руках. Мы услышали, как он поблагодарил извозчика, прежде чем тот уехал. Прибывший говорил с американским акцентом и слегка шепелявил.

Мужчина повернулся и пошёл в нашу сторону. Одет он был явно не по погоде: ограничился лишь лёгкой курткой и брюками. Шляпы незнакомец не носил. Завидев нас, он замер. Инспектор шагнул к нему навстречу:

— Мистер Кингсли?

— Нет, — покачал мужчина головой, — моя фамилия Браун. Джон Браун.

К незнакомцу двинулся Холмс.

— Отпираться бесполезно, Мервин, — сказал он, — нам всё известно. Мы знаем про дуриан. Вам следовало избавиться от улик. — И мой друг показал зажатую между пальцев косточку.

Американец затравленно посмотрел на нас и вдруг, бросив чемодан в Холмса и Бредстрита, развернулся и кинулся бежать со скоростью, весьма впечатляющей для человека его комплекции. Холмсу удалось увернуться от чемодана, но инспектор оказался менее проворным.

— За ним, Джонс! — рявкнул Бредстрит, потирая ушибленное чемоданом плечо.

Молодой констебль, грохоча коваными ботинками по пристани, кинулся в погоню. Накидка на его плечах развевалась на ветру. Исход был предрешён. Джонсу не составило большого труда нагнать преступника, и к тому моменту, когда мы приблизились, на руки Кингсли уже были надеты наручники.

— Молодец, — похвалил Бредстрит молодого помощника, похлопав его по спине.

Констебль расплылся в счастливой улыбке.

— Значит, так, Джонс, хватай его чемодан и полезай к кучеру, — приказал инспектор.

Он придержал дверь экипажа, пропустив нас вперёд, после чего велел везти нас в Скотленд-Ярд.

Кингсли уныло опустился на сиденье и закрыл лицо руками.

— Я инспектор Бредстрит из Скотленд-Ярда, — представился полицейский. — Вы арестованы по подозрению в предумышленном убийстве Иеремии Брентвуда, которое вы совершили ориентировочно в ночь с пятнадцатого на шестнадцатое число настоящего месяца. Всё, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде.

Американец не ответил, лишь тихо всхлипнул.

— Если вы окажете помощь следствию и чистосердечно признаётесь в содеянном, суд непременно это учтёт, — чуть более мягко добавил инспектор.

Кингсли ещё раз всхлипнул и выпрямился. Я заметил, что у него в глазах стоят слёзы.

— Я не хотел убивать Джерри, — выпалил он, — я же его едва знал. Господь свидетель, он не сделал мне ничего дурного!

— Тогда зачем… — начал было я, но Холмс жестом остановил меня.

Кингсли вытер слёзы краем рукава, насколько ему это позволили наручники, и продолжил:

— Я слабый человек, инспектор. Кое-кто, наверное, назвал бы меня беспутным. Последние семнадцать лет я жил и работал в Малайзии. Владельцем каучуковой плантации, где я служил, был Сандерс Брентвуд, отец Джерри. У меня была хорошая должность, приличная зарплата. Казалось, о чём ещё мечтать? Но нет, мне этого было мало. Видите ли, моя слабость — азартные игры, а малайцы настоящие шулеры. Я проигрывал и проигрывал. Через некоторое время я начал обворовывать собственную компанию. Я не считал, что совершаю нечто предосудительное, поскольку искренне собирался всё возместить, как только мне улыбнётся удача. А она ни в какую не желала мне улыбаться. Нет, конечно, иногда я выигрывал, но это случалось редко. Шли годы, но мне удавалось скрывать растраты: Сандерс полностью мне доверял. Так продолжалось бы и дальше, не наступи Сандерс на эту чёртову кобру, которая укусила его под коленку. Спасти его не удалось. Я понимал, что попал в беду. Компания должна была достаться единственному наследнику Сандерса — Джерри, то есть Иеремии. При передаче компании обязательно назначают аудит, в результате которого меня бы вывели на чистую воду и отправили в тюрьму. Как я говорил, человек я слабый и слишком хорошо знаю, что собой представляет малайская тюрьма. Грязь, крысы, тараканы, вши… Я этого не вынес бы. И тогда я решил сыграть последний раз. Ведь я же игрок! — Кингсли горько скривился: — Похоже, я снова проиграл.

Взяв себя в руки, он продолжил:

— Надо сказать, что несколько лет назад, в редкий момент весьма нетипичной для Сандерса душевной слабости, мне удалось уговорить его сделать приписку к завещанию. Согласно новой версии, если с ним или с Иеремией что-нибудь случилось бы, компания должна была отойти мне, а не малайскому правительству. Насколько я понимаю, Сандерс не видел никакого смысла менять завещание, поскольку считал, что Иеремия переживёт нас обоих. И тут я решил сделать свою ставку. В случае удачи плантация досталась бы мне. А теперь мне грозит виселица.

— Вы во всём сознались, — холодно промолвил Холмс, — а это смягчает вашу вину.

Повисло молчание, которое нарушалось лишь стуком колёс о булыжную мостовую. Наконец Холмс спросил:

— Скажите, а Иеремия знал о смерти отца?

Кингсли покачал головой:

— Нет, чёрт побери! Я специально запретил передавать телеграмму со скорбным известием, сказав, что должен сообщить новость лично. Естественно, я даже не упомянул о ней, иначе Джерри не согласился бы со мной поужинать. Я сказал, что приехал в Лондон по делам компании. Столь позднее время для ужина я объяснил занятостью. Впрочем, полночная трапеза нисколько не смутила Джерри. Он был полуночником и часто возвращался домой достаточно поздно.

Сандерс-старший хотел, чтобы его сын проявлял побольше интереса к семейному бизнесу, но Джерри был городским мальчиком и не выносил жару и влажность тропиков. Я развлекал его байками о жизни в Малайзии, рассказывал о том, как прекрасно поживает его отец и как богатеет копания. Один из моих немногих талантов заключается в том, что у меня отменно подвешен язык. Я болтал, пока дуриан не подействовал.

Снова повисла тишина, которую никто не спешил нарушать. Наконец Бредстрит извлёк из кармана фляжку, глотнул бренди, после чего протянул её нам с Холмсом. Мы оба покачали головами.

— Можно? — вдруг попросил инспектора Кингсли. — Последняя просьба осуждённого.

Бредстрит на мгновение замялся, но всё-таки дал фляжку американцу.

— Спасибо, инспектор, я вам безгранично признателен, — промолвил Кингсли, сделав большой глоток, и даже вяло улыбнулся: — Должен выразить вам, инспектор, своё восхищение. Быстро же вы меня нашли. Я и не подозревал, что в английской полиции служат столь проницательные люди.

Бредстрит поморщился и, громко кашлянув, произнёс:

— На самом деле ваш комплимент не по адресу. Его заслуживает джентльмен, который сидит рядом с вами. Позвольте вам представить сыщика-консультанта мистера Шерлока Холмса с Бейкер-стрит и его коллегу доктора Уотсона. Мистер Холмс периодически… помогает Скотленд-Ярду.

Кингсли кивнул мне, после чего с интересом и немалым восхищением воззрился на Холмса:

— В таком случае, сэр, вас можно поздравить. Раз уж вы так быстро вычислили меня, вы обладаете весьма выдающимися аналитическими способностями.

Холмс чуть поклонился и ответил:

— Мне повезло, что вы не профессиональный преступник. В противном случае вы бы не оставили столько бросающихся в глаза улик.

Мы уже подъезжали к Скотленд-Ярду. Вскоре наш экипаж остановился, и Джонс, спрыгнув с облучка, открыл нам дверь. Первым вышел Холмс. Затем Бредстрит взял было Кингсли под руку, как вдруг американец резко рванулся. Сперва я подумал, что он решил предпринять ещё одну попытку сбежать, и потому немедленно обхватил его за талию, однако я тут же понял, что Кингсли плохо. Закатив глаза, он широко разевал беззубый рот, словно пытаясь сделать глоток воздуха. Из горла доносились булькающие звуки.

— О боже! — воскликнул я. — У него сердечный приступ!

Мы вытащили Кингсли из экипажа и положили его на мостовую. Я сделал всё возможное, но мои усилия были тщетны. Бедолага умер прямо у нас на глазах.

Холмс, в отличие от всех остальных, не выказал ни малейшего изумления. Повернувшись к Бредстриту, он произнёс:

— Поздравляю, инспектор. Только что вам удалось сэкономить средства налогоплательщиков, которые в противном случае были бы потрачены на суд и услуги палача.

— О чём вы говорите, Холмс? — выпалил Бредстрит.

— Помните, вы угостили преступника выпивкой? Она вступила во взаимодействие с дурианом, который он предварительно съел, и спровоцировала сердечный приступ.

— Но откуда же мне было знать? — Инспектор раскрыл от ужаса рот.

— Успокойтесь, Бредстрит, — промолвил Холмс. — Вы совершенно правы, вы ни о чём не догадывались. Произошёл несчастный случай. Кингсли покончил с собой.