Кваздапил. История одной любви. Начало - Петр Ингвин Страница 11

Спорить не хотелось, горбатого могила исправит, а красивую женщину, всеми превозносимую и восторженно убеждаемую в постоянной желанности, не переубедить логикой. Пусть каждый останется при своем мнении.

Привычным жестом, говорившим, что она часто бывала у Люськи в гостях, Настя провела по стене рукой, включился неяркий боковой светильник. Опередив медленно шагавшего меня, она сдернула с широкой кровати покрывало, а потом и одеяло:

– Клади сюда. Я сейчас.

Люськина спальня выглядела современно, выполненная в простовато-дорогом стиле минимализма. Кроме кровати здесь были только компьютерный стол с приставленным стулом на колесиках и тумбочка у изголовья. Вещи прятались за сдвижными зеркалами шкафа-купе во всю стену, три других стены покрывали серые обои с эстампами в черно-белых рамках. Люстру заменяли точечные светильники, на полу лежал махровый ковер. Идти по обнимавшему ступни высокому ворсу было безумно приятно, создавалось ощущение, будто под ногами теплая трава.

Единственное яркое пятно в однотонно-серой гамме составляла простыня, открывшаяся при откидывании покрывала. Она оказалась очумело-розовой, даже глаз резало. Ну и вкус у Люськи. Собственно, под стать поведению, то и другое вырвиглазно и немного неприятно. Это, конечно, с моей точки зрения. Кому-то, наверняка, нравятся именно такие и именно такое.

Я разместил покрывшуюся пупырышками вялую звездочку на постели, одну за другой ловя бессмысленно валившиеся конечности и укладывая в приличную позу спящего человека. Даже подмышки взмокли от усердия. Когда, наконец, безобразно откровенная в своей наготе Люська со всеми удобствами упокоилась на розовом ложе, я укрыл ее одеялом, поправил голову на подушке и обернулся на звук: вернулась Настя. В ее руках победно взвились фломастеры:

– Ты же хотел, чтобы Теплица утром осознала свое моральное и физическое падение? Раскрасим ее под хохлому! – Золото кудрей качнулось в сторону не подозревавшего о людоедских планах бессловесного создания. – Или напишем на ней все, что думаем о сегодняшнем поведении. Или… – Настя засмеялась, представляя. – Просыпается она такая утром, подходит к зеркалу, а на животе жирная надпись с уходящим на задницу окончанием: «Здесь был Кваздапил»! Нет, только на заднице, чтобы сама не увидела, а потом узнала от других. Вот будет потеха!

– Не надо.

– Боишься сказать непутевой подружке, что о ней думаешь?

– Не хочу причинять другим людям лишние неприятности. И не буду.

– Поэтому ничего в жизни не добьешься. – Настя сверкнула свинцово-серыми очами, златогривая голова чуть не с презрением отвернулась. – Боязнь неприятностей – первый признак мелочности. Трусливые душонки, которые прячутся от жизни под благородным прикрытием непричинения зла, творят зло своим невмешательством, причем зло гораздо большее.

– Трусливые душонки?.. – глухо повторил я.

Надо было отправить ее с Султаном. Я, конечно, не злопамятный, но, как добавляет расхожая фраза, зло помню хорошо, и память у меня хорошая.

Настя сама признала однобокость заявления, меня вновь обаяло лицо с милыми ямочками:

– Не парься, я говорю образно. Не хочешь участвовать в эротическом боди-арте – не буду настаивать. Потом сам пожалеешь. А вообще я благодарна тебе за помощь, хоть и несу всякую чушь. Спасибо.

– Пожалуйста.

Два разновысотных мокрых создания стояли друг против друга в обжигавшем интимностью полумраке и глядели прямо в глаза.

– Прости за то, что наговорила, не думая.

– Да ладно…

– Нет, правда.

– Любой бы…

– Не любой. – Серый взгляд прожигал насквозь, превращая мозги в шашлык, а сердце в отбивную, от которой невидимые зубы откусывали по кусочку. – Далеко не каждый согласится помочь беспробудной засранке, которую ненавидит всеми фибрами души – я же вижу, не отнекивайся. Тебе претит вид пьяной девушки, даже такой симпатичной. Ты ни разу не взглянул на Теплицу с желанием. Я наблюдала. Ты молодец.

– Это не девушка, – я указал взглядом в сторону кровати, – это труп. А я не некрофил.

– Не некрофил – это хорошо, не люблю извращенцев. Тогда кто? Закомплексованный зануда, затурканный маменькин сынок, компьютерный задрот, робкий провинциал, который никогда не видел женщину ближе чем на картинке?

– Пожалуй, мне пора.

Настя перекрыла выход.

– Снова обиделся? Вспомни наш разговор о кавказцах. Если у тебя есть желания – говори о них, тогда и только тогда тебя услышат. А ты молчишь и делаешь вид, что тебе все равно. Если ты не гонишься за популярностью у противоположного пола, то попадаешь в один из вариантов, которые я перечислила. На правду не обижаются. Если ты не один из списка, то кто? Гей? – Перекрещенные руки в одно движение скинули с плеч бретельки мокрого платья. – Дай руку. Руку, я сказала!

Мою пятерню припечатали к белому счастью. Настя задумчиво помяла ее прижатой сверху ладонью.

– Нет, ты не гей. Впрочем, это я еще в танце почувствовала. Может быть, ты игрок?

С пылающими ушами я оторвал руку от улыбавшейся собеседницы, игравшей со мной, как коррупционер с жаждущим начать маленький бизнес просителем.

– Именно, – с жаром заявил я, – игрок. Но не такой, как другие, для которых отношения – спорт. Пьедесталы, результаты, командная игра и передача по эстафете – не мое. Ненавижу чужие игры, где меня считают пешкой, и вообще любые грязные игры. В другие играю с удовольствием.

– С удовольствием, говоришь?

Настя достала колоду карт. Я даже не заметил, откуда. Видимо, глаза не туда смотрели.

– В какие игры умеешь?

– В «подкидного».

Полненькие щечки сморщились, отчего даже ямочки на них стали просто дырками.

– Нудно и долго. Давай просто по одной карте, у кого выше – тот победил. В американку.

Я судорожно сглотнул.

– То есть, на желание?

– Боишься?

– Я?! – Девушкам не надо бы говорить такое парню в глаза. Даже зло взяло. – А ты?

Настя фыркнула:

– Не боюсь.

– Я тем более.

– Значит, играем. Налей. – Мах золотой гривой указал в сторону кухни.

Желание дамы – закон.

Кухня была обычной. От той, что у меня дома, она отличалось только размерами и количеством встроенной техники. Вправо от входа буквой «г» вдоль стен стояли и висели шкафчики, а левую стену занимали холодильник и стол с мягким уголком. В холодильнике нашлась открытая бутылка вина, я принес ее и два бокала к ковру, на котором с удобством расположилась Настя. Пол – правильный выбор, когда игроки похожи на мокрых куриц. Я с удовольствием опустился на пушистый ворс.

С поднятым бокалом Настя повела плечами, это вызвало колыхание предоставленных гравитации красноносых колобков. Жуть. Чарующая, манящая, невыносимо зовущая к безумствам. Вот так они это делают с нами, красивые женщины, ррраз – и на крючке. Подсекай. Кто бы ни был, если он самец – значит, пойман. Отныне он просто карась на леске, что тянет теперь в банку с другими такими