Стрела Гильгамеша - Александрова Наталья Николаевна Страница 11

– Я не для того сижу, чтобы за всякими брюнетками следить! – обиженно пропыхтела вахтерша. – Я здесь слежу, чтобы никто посторонний не прошел!

Венедиктов ее не дослушал, бросился к выходу, выскочил на улицу. Через некоторое время вернулся с растерянным лицом и проговорил, ни к кому не обращаясь:

– Нету… нигде… ушла…

– Я-то при чем?.. – недовольно проворчала вахтерша.

Венедиктов махнул рукой, опустил голову и поплелся обратно к лестнице. Вся фигура его выражала полное отчаяние.

Холл опустел.

Вахтерша, бросив взгляд вслед Венедиктову, недовольно пробормотала:

– И все я у них виновата… пойду хоть чаю выпью… А то сидишь здесь, гробишь здоровье, и никакой благодарности…

Она вышла из-за стойки и ушла в комнатку под лестницей.

Надежда выбралась из своего укрытия и взбежала по лестнице на второй этаж.

По сторонам широкого коридора располагались кабинеты. Коридор был пуст, только из-за дверей доносились неясные голоса. Вдруг одна из дверей открылась, и оттуда вышел Венедиктов, по-птичьи склонив голову к плечу и глядя под ноги.

Надежда прижалась к стене и пропустила мужчину, тот, похоже, ее вообще не заметил, зашел в соседний кабинет, где его поприветствовал чей-то громкий голос. Надежда толкнула створку и проскользнула внутрь помещения, из которого Кирилл Николаевич только что вышел.

Она оказалась в большом полутемном кабинете, стены которого были завешаны старинными картами в красивых рамках. Единственное окно было задернуто тяжелой портьерой. В глубине комнаты стоял старинный письменный стол, над ним на стене висел портрет солидного пожилого мужчины в сюртуке по моде девятнадцатого века, со стоячим воротничком и широким шелковым галстуком. В руках он держал свернутую старинную карту.

Подпись на табличке, прикрепленной снизу к раме, гласила, что этот господин – известный картограф девятнадцатого века Григорий Генрихович Вестингауз. Ну конечно, и карта в руках это подтверждает…

Надежда достала мобильный телефон и сделала несколько фотографий кабинета, чтобы изучить на досуге. При этом изображенный на портрете господин смотрел на нее очень неодобрительно. Надежда хотела извиниться, но решила, что это будет уже перебор.

Она продолжала свое занятие, как вдруг ручка повернулась, и дверь кабинета начала открываться…

Наверняка вернулся Венедиктов. Не хватало, чтобы он застал ее здесь!

Надежда метнулась через кабинет и юркнула за портьеру. Плотная ткань была ужасно пыльная, и Надежда едва сдерживалась, чтобы не чихнуть.

В дверном проеме действительно показался Венедиктов.

Он подошел к столу, сел в кресло, снял трубку телефона, набрал номер. Услышав ответ, проговорил взволнованным голосом:

– Ирина, это Венедиктов… да, Кирилл Венедиктов. Могу я записаться на дополнительный сеанс? Мне очень нужно! Пожалуйста… Ничего нет? Тогда соедините меня с Ильей Семеновичем! Я должен немедленно с ним побеседовать! – После недолгой паузы он заговорил умоляющим, чуть ли не плачущим голосом: – Илья Семенович, она появилась! Да, она, Марина, моя жена! Она ко мне приходила! Прямо на работу! Да, я уверен! Никаких сомнений! Ее видела вахтерша… – Выслушал ответ и снова забормотал: – Да, пожалуйста… Я вам очень благодарен! Да, подъеду ровно через час, я успею… – Бросил трубку, вскочил, заметался по кабинету, схватил портфель, сложил в него какие-то бумаги и вылетел в коридор.

Надежда выждала пару минут, выбралась из-за портьеры и подошла к двери. Здесь ее ожидал неприятный сюрприз: хотя Венедиктов очень спешил, он все же запер кабинет на ключ.

– Вот еще не хватало… – пробормотала, совсем не хотелось сидеть в кабинете до возвращения его хозяина.

Надежда пригляделась к замку. Он был не такого типа, который легко открыть согнутой канцелярской скрепкой. Тут она вспомнила, что во многих детективах дверные замки открывают при помощи обычной пластиковой карточки. Она достала из кошелька банковскую карту, вставила ее между дверью и косяком и провела снизу вверх.

Пластик действительно отжал язычок замка, и створка открылась.

Надежда перевела дыхание и выскользнула в коридор.

Там никого не было. Венедиктов уже наверняка покинул особняк.

Надежда сбежала вниз по лестнице, пронеслась мимо вахтерши, изумленно уставившейся на нее, и выбежала на улицу. И увидела Венедиктова.

Кирилл Николаевич не успел уехать, он метался по тротуару, взволнованно размахивая рукой и пытаясь остановить одну из проезжающих машин. Те проезжали мимо, не притормаживая. И то сказать, если бы Надежда была на месте водителей, она бы тоже не остановилась. Уж очень странно выглядел Венедиктов – растрепанный, нервный, куртка не на те пуговицы застегнута… Посадишь такого в машину – а он форменным психом окажется, потом неприятностей не оберешься с таким пассажиром.

Вдруг из-за угла выскользнул длинный черный автомобиль, хищными очертаниями похожий на акулу. Он притормозил, проезжая мимо Надежды, она невольно заглянула в салон и увидела на переднем пассажирском сиденье красивую молодую женщину с длинными иссиня-черными волосами и большими яркими глазами. Пальто не было видно, но помада на губах имела малиновый оттенок.

Сомнений не было: это та самая брюнетка, которая только что приходила в «Геомедиум» и просила встречи с Венедиктовым, но сбежала, не дождавшись его. Сказала, что ее зовут Марина… Ну, это мы еще проверим.

И тут Венедиктов тоже увидел брюнетку в черной машине.

Застыл на месте, как громом пораженный, а потом метнулся к автомобилю, размахивая руками, как мельница крыльями, и крича срывающимся от волнения голосом:

– Марина! Марина!

Но черная машина не остановилась, наоборот, прибавила скорость и скрылась за углом.

В самый последний момент Надежда успела заметить на заднем стекле авто рекламную наклейку с надписью «Вечный покой по умеренным ценам». Лучше запомнила бы номер машины, но, как назло, была без очков и мелкие цифры номера не смогла прочесть.

Надежда Николаевна с юности страдала небольшой близорукостью. Хотя термин «страдала» тут не совсем уместен. Вернее будет сказать, что Надежда не страдала, а маялась дурью, по выражению ее близкой и давней подруги Алки Тимофеевой. Отчего-то она считала, что очки ей не идут независимо от оправы, и потому надевала их крайне редко – в темном зале кинотеатра или же дома перед телевизором. И на улице, если уж очень нужно. И сейчас просто не успела их достать, поэтому и не разглядела номер.

Венедиктов стоял на тротуаре с растерянным и несчастным лицом, едва не плача.

Возле него остановился скромный серый «Опель», в приоткрытое окно выглянул смуглый брюнет и проговорил с легким акцентом:

– Хозяин, ехать надо?

Венедиктов очнулся, провел рукой по лицу и дрожащим голосом пробормотал:

– Надо… к Илье Семеновичу…

– Какой такой Семеныч? – переспросил водитель. – Не знаю никакой Семеныч! Никогда не возил к Семеныч! Ты, главное, садись, хозяин, там скажешь, куда ехать!

Венедиктов послушно сел на переднее сиденье, и машина тотчас уехала.

Надежда недолго стояла в раздумьях.

Ей хотелось что-нибудь узнать о загадочной брюнетке, но куда та уехала, неясно. Зато она точно знала, куда отправился Венедиктов: к психоаналитику Илье Семеновичу.

Что ж, если приходится выбирать, за каким из двух зайцев гнаться, нужно предпочесть того, что поближе.

Она поймала еще одного частного извозчика, но поехала не к психоаналитику, а к своему компьютерному гению Бобу с предварительным заездом в кондитерский магазин.

Звонком предупреждать не стала: во-первых, Боб никогда не отвечает на телефонные вызовы, во-вторых, куда он денется из своего подвала, он вообще на улицу не выходит.

Водитель подождал ее около логова Боба, где Надежда провела всего несколько минут, и на этот раз отправилась уже к Илье Семеновичу.

В приемной аналитика все было по-прежнему. В стеклянном кубе медленно всплывали разноцветные пузыри, в аквариуме неторопливо плавали пираньи.