Операция «Вариант» (Как закрывается «Ящик Пандоры») - Андрей Шестаков Страница 11

— Давай рассказывай почему этих ребят выбрал.

— Первый — старший лейтенант Тоболин, Олег Алексеевич, 28 лет, свободно владеет английским, работает на направлении по ядерной тематике в нашем Управлении. Характеризуется положительно. Аналитический склад ума, вдумчивый, аккуратный, грамотный.

Второй — капитан Рязанцев Максим Николаевич, 31 год, из семипалатинского УКГБ, оперативно обслуживает объекты, связанные с ядерным полигоном, что во многом предопределило выбор. Хороший агентурист. Контактный, находчивый, умеет добиваться поставленных целей.

— Английским владеет?

— Нет, у него немецкий, но отлично знает оперативную обстановку, имеет на связи агентов из числа специалистов, работающих на ядерном полигоне. Располагает дружескими связями в различных подразделениях УКГБ.

— Это как же он такой молодой успел обзавестись этими самыми связями?

— Является секретарем комсомольской организации УКГБ.

— На основании каких критериев ты его выбрал?

— Ты же сам просил, чтобы один был желательно из Семипалатинска. Да и подполковник Еркенов его рекомендовал, говорит — «парень с головой» а заслужить такие отзывы от начальника семипалатинской экономической контрразведки дорогого стоит.

— Нас с тобой Юра нельзя брать в перестройку, — не в тему заметил Соболев.

— Это почему? — удивленно спросил «зам» явно не ожидавший такого не относящегося к делу замечания.

— В субботу вот работаем, когда должны подледным ловом заниматься — решать продовольственную программу.

— А кто же будет государственную безопасность обеспечивать? — принимая ироничный тон друга заметил Степной.

— Ее в рабочее время надо обеспечивать, а если не укладываешься, то плохой ты работник и гнать тебя надо в три шеи. Так что я тебя с работы выгоняю, но, чтобы эти два хлопца. — Соболев показал рукой на «объективки», — в четверг утром были у меня.

— Так план по САИ еще не утвержден? Как же мы их вызовем?

— Обязуюсь до четверга этот пробел исправить.

— По Тоболину проблем не будет, а вот Рязанцев… Да и сомнения у меня по его кандидатуре…

— Сомнения? Это нормально. Но раз ты его выбрал, пусть даже интуитивно, то все равно он нам подходит. Я же знаю, что ты, как всегда, задействовал весь свой недюжинный профессионализм, знания и умения. Так что все нормально вызывай этого своего Рязанцева. Кстати, будешь звонить в Семипалатинск передавай привет Еркенову. Если Рязанцев у него учился работать, то с оперативными навыками у него все должно быть действительно нормально.

— Хорошо, все сделаю. А ты, Андрей домой не собираешься?

— Нет, надо еще замечания контрразведки по «Паритету» устранить, чтобы согласование быстро прошло. Да, кстати по стажировкам наших кандидатов вопрос надо порешать.

— Постараюсь, но тут Новый год на носу…

— Никакого Нового года! Аналитики, кровь из носу, должны быть готовы к работе до прибытия американской делегации на Семипалатинский ядерный полигон. И вот еще что, «пробей» им дополнительно стажировку в Третьем главке…

— Андрей Иванович, да что им эта военная контрразведка может дать?

— Ты же знаешь Юра, почему у нас военных «сапогами» называют? Так вот нашим молодцам придется контактировать с этими командирами, и в процессе общения они могут «потеряться», а этого никак не должно произойти. Думаю, недели в военной контрразведке им хватит, чтобы избавиться от своих гражданских иллюзий.

— Вопрос о стажировках с нашим генералом согласован? А то буду разговаривать с людьми, а они поинтересуются, будут ли официальные бумаги от нас.

— Перестраховщик ты и бюрократ, — сказал с улыбкой Соболев.

— Я не перестраховщик. Просто работа у меня такая. Всякие подозрительные авантюры разоблачать, — подхватил Степной шутливый тон друга. — «Лучше перебдеть, чем недобдеть». Это задолго до нас придумали, но это и есть суть нашей работы.

— Ладно, просто бюрократ. Генералу я в общих чертах наш замысел доложил, он как бы одобрил. Говорит — «наконец-то вы со Степным что-то новое придумали».

— Понятно. Вот теперь вдохновленный похвалой генерала, пойду работать, — сказал Степной поднимаясь, и уже направляясь к выходу из кабинета пробурчал, — Сам без выходных «пашешь» и меня на все выходные озадачил, а туда же про перестройку…

— А ты, Юра, завтра вечерком после работы подходи ко мне домой, посидим — поговорим.

— Какая работа Андрей? Завтра же воскресенье. Да и знаю я эти твои разговоры, — остановился у двери заместитель. — Опять планов «громадье» обсуждать будем.

— Нет завтра наш с тобой профессиональный праздник, так что посидим, отметим помаленьку, для души, а то торжественное в пятницу было для проформы. Посмотрел я там на этого Горбачева, послушал его и еще больше утвердился во мнении, что демагог он и больше никто и ничто.

— Я ухожу, — сказал Степной, решительно открывая дверь кабинета, — а то сейчас за твою антисоветчину и мне отвечать придется… за недоносительство.

20 декабря 1987 года (воскресенье) — 19.00. Москва

Степной все-таки зашел в гости к Соболеву, и они по-простому устроились на маленькой кухоньке. Выпив за праздник и за друзей, как все русские люди заговорили «за политику».

— «Холодную войну» — похоже мы проиграли, — тихо делился своими мыслями Соболев, — дальше думаю будет только хуже. Партия из-за частой смены лидеров, и не только, утратила свое влияние в стране. «Новое мышление» не наполнено конкретикой. Новый «НЭП» — это вообще открытый подрыв основ социализма. Впрочем, это только моя личная точка зрения. А ты знаешь, Юра, что первый официальный визит в Великобританию Горбачев совершил в 1984 году, за четыре месяца до того, как стал генеральным секретарем ЦК КПСС. В опубликованной переписке Тэтчер с президентом США Рональдом Рейганом она описывает Горбачева как человека приветливого, обаятельного, с чувством юмора, что он сейчас, наверное, и доказывает…

Неожиданно Соболев сменил тему:

— Знаешь, почему я решился на эту аферу с аналитиками?

— Наверное, заболел? — невесело усмехнулся Степной.

— Я долго думал… — продолжал Соболев, пропустив насмешку друга. — Получается, что в этой войне с перестановками не все выживут, но нам с тобой надо выжить…

— Это почему еще? Что мы какие-то особенные, чтобы нас не тронули?

— Да, таких как мы скоро очень мало в Комитете останется… Таких, которые с младых ногтей в системе работают. И заметь, всегда, во все времена чернили КГБ, а не КПСС. А ведь мы не зря назывались «передовым отрядом партии». У нас до сегодняшнего дня даже серьезного аналитического отдела в системе нет. Потому, что нам задачи ребята из ЦК ставили. Мы должны все знать, но выводов никаких сами делать не можем — это ЦК будет делать и принимать решения на основе своих неведомых нам заключений. А потом отдавать нам приказ, и мы как… — Соболев не смог от возмущения подобрать нужное сравнение, махнул рукой и продолжил, — несемся его исполнять. Но это я