Представитель по доверенности - Роман Феликсович Путилов Страница 11

— Молодой человек, почему вы безобразничаете? — с той стороны в окошко заглянула симпатичная особа, наверное, та самая Татьяна Филипповна: — Отойдите от окна и не мешайте работать, не то мы вневедомственную охрану вызовем и вас на пятнадцать суток заберут…

— Я как раз призываю вашу сотрудницу поработать, она, вместо того, чтобы скандалить, дано бы «пробила» бы все мои квитанции. Так что давайте, или оформляйте все мои бумаги, или давайте оформленный приказ, что вам запрещено больше пяти квитанций от одного человека принимать. А вневедомственной охраной пугать меня не надо, они мне ничего не сделают. — я помахал перед глазами работниц банка служебным удостоверением: — А если ваша ленивица не начнет работать, я сейчас же позвоню в Госбанк Борису Александровичу, и расскажу, какие безобразия в вашем отделении творятся.

Я молился Господу, чтобы Борис Александрович, возрастной мужчина из руководства Государственного банка, которому я как-то, в его нетрезвом состоянии, помог добраться до дома несколько лет назад, в мой первый год службы, и Бог услышал мою молитву.

— А вы знаете Бориса Александровича? — напряженная спросила заведующая отделением.

— Конечно знаю, и даже дома у него бывал… — подъезд дома, в котором мы когда-то расстались с банкирским начальником, с юридической точки зрения, относится же к дому, так что я девушке не соврал, а правду, как я уже указывал, говорить легко и приятно.

Заведующая что-то прошептала на ухо своей подчиненной, велела принять у меня деньги, после чего, открыв деревянную загородку, под звенящую тишину, повисшую в помещении отделения Сбербанка, пригласила пройти в ее кабинет. В тесном кабинете заведующей Сбербанка, мне предложили занять уютный, мягкий стул, налили горячего чаю и даже заставили взять одно заварное пирожное из картонной коробки с набором «Пирожные Городские».

Заведующая отделением Сбербанка, назвавшаяся Еленой Михайловной развлекала меня разговором на общие темы, пока в кабинет, с, вполне человеческой улыбкой на губах, не заглянула сотрудница, отозвавшаяся на имя Екатерина и не протянула мне стопку оплаченных квитанций.

Глава 5

Глава пятая. Под маской следопыта.

Ноябрь одна тысяча девятьсот девяносто второго года.

— Твою же…! –я, нелепо раскорячившись, застыл между распахнутыми дверьми, над которыми было написано «Арбитражный суд Городской области», так как зайти в переполненный людьми предбанник суда было невозможно.

Девица в серой дубленке, с выбивающимся из-под шапки-ушанки, рыженьким хвостиком, обернулась в мою сторону и, с ноткой превосходства москвича перед «понаехавшими», заявила:

— Сказали — больше не занимать!

— А что такое? — я подбородком сместил конец рукава куртки, и, ежесекундно рискуя уронить стопку заявлений в суд, скосил глазами на часы, которые показывали пятнадцать минут двенадцатого.

Девица фыркнула и постучала изящным пальчиком по бумажному объявлению, висящему на двери, прямо перед моим носом «Прием документов канцелярией суда: понедельник-пятница, с девяти до двенадцати часов».

— Сказали, что все равно у всех принять не успеют. — посчитав дальнейшее общение со мной малоперспективным, девица отвернулась к своей товарке — барышне поплотней и лет на пять постарше, что также прижимала к животу увесистую стопку бумаг, и они продолжили свою беседу на юридически-птичьем языке.

— Гражданин, вы заходить будете? — мне в спину уперлась бумагами еще одна коллега- дама лет сорока, в кожаном осеннем плаще, модном, плотно облегающим ее крутые бедра, но явно, не соответствующий сезону.

— Сказали больше не занимать…- я проскользнул мимо дамы, кинувшейся в тепло помещения качать права и наводить порядок и досадливо огляделся.

В ближайшей локации было три отделения связи, но все они, и я в этом был уверен на сто процентов, сейчас были забиты под завязку пенсионерами, стоящими за пенсией и, с упоением, ругающих власть. С пугающей быстротой исчезли в обществе люди, еще год назад превозносившие дорогого президента, теперь его только ругали, оптимизм и радостное предвкушение новой жизни улетучивалось без следа. Поэтому я поехал в почтовое отделение, расположенное в глухом тупике, о котором почти никто не знал, где, хоть и со скандалом ( с меня требовали наличия какого-то договора меду почтовым отделением и заводом), я смог отправить тридцать исковых заявлений в арбитраж.

Вымотанный до последнего предела, я вернулся в родной Дорожный РОВД, упал на стул, предварительно включив кофеварку в сеть, и тут мою мечту о отдыхе прервал телефонный звонок.

— Мне Громов нужен? — Голос по ту сторону телефонного провода мне не понравился сразу.

— У аппарата, слушаю…

— Нет, это я тебя слушаю…

— И кто ты такой есть?

— Я Столяров Игорь Сергеевич…- понятно, автомобильный вор связался со своей подругой и решил провентилировать обстановку.

— А, Игореша! Ну и что ты хотел?

— Да я от тебя ничего не хотел…

— Ну а что звонишь? Хочешь сдаться — приходи, а просто разговаривать мне с тобой некогда…

— Слышь, мент, я, тебе позвонил чисто поприкалываться…

— Теперь слушай меня, Игореша. Ты если думаешь, что вы на Алтае человека убили, то его земляки за тобой не придут, то ты ошибаешься, очень даже придут. И увезут тебя на время следствия к себе, в Горно-Алтайск, а там тебя просто кончат и все, они мне сами об этом говорили…

— Да кто меня кончит…

— Слышь. Придурок, я же при тебе вашего главного с ружьем своей машиной раската в блин, а уже на следующий день домой уехал. Тебе это ни о чем не говорит? И за тобой уже людей выслали. Они тебя, когда задержат, я уверен, даже до Барнаула не довезут, там, в полях закопают, так что у тебя, Игореша только один выход — бежать ко мне, писать явки с повинной, и тогда будешь в СИЗО в Городе сидеть, и на зону нашу пойдешь, спокойно отсидишь и выйдешь. Усек, что я тебе сказал?

— Да ты гонишь мент…

— Все, Игорек, мне некогда, я с дебилами и