Синдром самозванца - Виктор Че Страница 11

их цель — улучшение качества жизни клиента. В первом случае решается вопрос жизни и смерти, а во втором вопрос смерти уже не стоит, но качество жизни можно улучшить. Первое — бесплатно, второе — за деньги. Нормальный адвокат-продавец раскрутит клиента, особо не напрягаясь. Достаточно сказать, что дело бесплатно решается так, что зубы у вас будут, но пластмассовые, а вот чтобы керамические, надо доплатить. Ну, вы поняли, как это работает.

Короче, я старался поступать так же, но ни фига у меня не получалось. Люди уходили от меня с решенными вопросами, в моем кошельке оставалось ноль рублей. Ну не продавец я. Не умею впаривать. Остатков накоплений у меня хватило на месяц такой работы, и я потихоньку стал поглядывать на сторону — что делать-то? Работа нужна.

И тут посыпалось.

Люди, решившие проблемы с моей помощью бесплатно, активно стали советовать своим друзьям и знакомым прекрасного юриста. Те приходили, и большая часть из них получали помощь уже за деньги, потому что не у всех были дела, попадающие под бесплатные категории. Клиентская база росла.

Постепенно я стал отходить от работы в бюро и хотел уже совсем забросить, но вдруг понял, что не могу. Что-то держало. Что-то заставляло меня хотя бы раз в месяц прийти в офис на Сретенском бульваре, в это маленькое уютное здание, взять на ресепшен табличку со своим именем, повесить ее на дверь кабинета и пригласить первого в очереди посетителя, чтобы выслушать его проблему и придумать, как ее решить. Не знаю до сих пор, что меня сюда тянет.

На улице было мерзко, лил дождь, дул ветер. Я бежал от метро до офиса, прекрасно осознавая, что первую часть дня проведу во влажной одежде, и ничего не поделаешь. Даже запасной рубашки нет.

Светик, наш главный администратор и распределитель боли, выдала мне стакан с кофе, листочек с перечнем записанных на прием граждан и табличку с моим именем. Первый посетитель у меня был назначен на 10:30 утра, некая Спиридонова Людмила Евгеньевна, 54 года, дело о незаконном лишении выплат по страховке. Тут бабка надвое сказала: если речь о зарплате или компенсации за жизнь и здоровье, то дело бесплатное, а если какой-то другой страховой случай, то уже за деньги.

В бюро два этажа: первый — для уголовных адвокатов, второй — для адвокатов и юристов, работающих с гражданскими делами. Мой кабинет был в торце здания на втором этаже, его занимали я и еще пять юристов, которые работали в бюро не постоянно, а несколько раз в неделю или как я — раз в месяц. Возле кабинета на стульчике сидела приятная на вид женщина, в аккуратном сером пальто, с береткой на голове. Она увидела торопящегося меня, встала и улыбнулась.

— Доброе утро, — сказал я ей. — Вы Людмила Евгеньевна?

— Доброе утро. Да, это я, — ответила она.

— Дайте мне минуту, я вас приглашу.

— Спасибо.

Я вставил табличку в рамку на двери, зашел в кабинет. Так и знал, что Миша не уберет за собой и тут будет бардак. Как его можно устроить на пяти квадратных метрах? Ну, Миша всегда умудрится. Три коробки из-под «Додо Пиццы» в углу. Судя по запаху, все были с салями. Переполненное банками из-под «Добрый кола» мусорное ведро, засыпанный пеплом подоконник — Миша курит прямо в кабинете, выдувает в форточку. В итоге тут воняет как в пепельнице. Первым делом я открыл окно. Потом достал из портфеля черный мусорный мешок, свалил в него все, что нашел, включая несколько бутылок из-под пива, которые Миша запрятал в шкаф. Прошелся влажной салфеткой по поверхностям — стол, тумба, сиденья двух стульев напротив моего стола, подоконник. Выгрузил из портфеля свой ноут, записную книжку, флакон с ванильным диффузором и деревянные палочки. Огляделся. Вроде бы все готово.

— Заходите, Людмила Евгеньевна, — сказал я, выглянув в коридор. Женщина вошла в кабинет. Я показал ей на стулья у стола. — Садитесь на любой. Мне еще минута нужна, отнести мусор, и я вернусь к вам.

Я бегом спустился на первый этаж, вручил Светику пакет, забитый под завязку.

— Вот ведь жук этот твой Миша, — сказала Света. — Я спросила у него вчера, убрался ли он в кабинете. Он сказал, что ты будешь доволен. В какой раз меня проводит! Надо было подняться вместе с ним и выбить из него все дерьмо!

Щеки у нее запунцовели. Света отвечала в бюро буквально за все.

— Ну вот такой он человек.

— Витя, прости меня. Больше я ему на слово никогда в жизни не поверю!

— Хорошо, не расстраивайся ты так! Я побежал.

— Хорошего дня! Я принесу тебе еще кофе!

— Спасибо, не откажусь!

Я вернулся в кабинет, закрыл за собой дверь и сразу же — окно. Кажется, сигаретами еще пахло, но не так сильно, как до проветривания. Сладковатый аромат ванили уже плыл по комнате. У Людмилы Евгеньевны все было готово: на столе лежали папки с бумагами и пухлая записная книжка.

— Я много что забываю, поэтому записала вопросы, — сказала она. — С чего начнем?

— Я знаю, что вы заключили договор с бюро, когда записывались на прием. Но все же давайте я расскажу вам, какие услуги бюро оказывает…

Я рассказал вкратце, выдал брошюру, где написано, что бесплатно услуги оказываются в том объеме, который позволяет спасти ситуацию. Чтобы получить какие-то улучшения, привилегии и тому подобное, нужно оплатить дополнительные часы работы. При этом клиент вправе отказаться от платной помощи, обратиться к другим юристам и все такое. Людмила Евгеньевна кивнула, пролистала брошюру и положила себе в сумочку.

— Теперь можно начинать, — сказал я. — Что у вас случилось?

В квартире Вити

Я снова не оставляю вещь из кармана в твоей квартире. Все еще рано.

Но на этот раз мне требуется сделать кое-что очень специфическое, очень важное для тебя.

Я фотографирую каждую бутылку с алкоголем, поворачивая ее этикеткой к камере, чтобы уровень жидкости был виден. После фотосессии я не отворачиваю бутылки как было: во-первых, потому, что у меня нет заранее сделанного снимка с их расстановкой, а во-вторых, потому, что ты все равно не заметишь.

В шкафу я ищу нижнее белье. Нахожу — целый ящик, трусы свернуты и плотно утрамбованы вдоль боковой стенки. Я смотрю каждую пару (на моих руках перчатки): все марки Lacoste, исключая одни-единственные, темно-синие с красным поясом, они фирмы Tommy Hilfiger. Этим трусам здесь не место, совсем не место. Я выбрасываю их в мусор. Это оказалось непросто — у тебя стоят четыре контейнера. Ответственно,