Галина Романова - Врачебная тайна Страница 12

– Что – но?

– Они ведь и не трясли!

– Документами?

– Ну! Бабуся еще ходила ко мне какое-то время со слезами, а потом ходить перестала. Махнула, так сказать, рукой. Доказать, говорит, у меня ни жизни, ни денег не хватит. А девка-то молодая и вовсе никуда не совалась. Запила, по слухам, с горя, и все. Да ей и отчим не позволил бы с жалобами мотаться. Он же знал, кому дите то досталось.

– Хочешь сказать, что они никому не мешали и не сворачивали кровь? А че тогда?

Тут Каверин снова шепнул что-то милое своей кошке, и Зайцев обеспокоенно приподнялся на локте.

Называть кошку лапуней?! Что-то здесь не то…

Да не может быть! С женщиной он! Чего врать-то? И тут же легкая обида кольнула сердце. Ему Любочку отсоветовал, а сам? Сам что-то затеял?

– Че тогда-то… – Каверин ненадолго задумался. – А не знаю, брат. Тут еще такое дело…

– Какое?

– Бабуся эта была у меня дня за три-четыре до своей кончины и приставала со странными опасениями.

В этом месте Толик утробно хохотнул и звонко щелкнул ладонью обо что-то. И Леша теперь уже точно был уверен: друг про кошку чушь сморозил. Просто не хочет раньше времени языком молоть. Или в присутствии дамы не хочет ее обсуждать. Или у него в гостях снова та самая соседка с верхнего этажа, над которой однажды Зайцев имел неосторожность посмеяться.

Нет, ну а как не смеяться, если она старше Толика лет на десять. Если ему сорок с лишним лет, то ей – считайте! Соседка всю жизнь почту разносила в их районе, руки сумками оттянула чуть не до колен, пятки растоптала до копыт телячьих. Представляете, как выглядит?!

Он и сказал о своих соображениях Толику, а тот обиделся и не звонил потом почти месяц.

– Какими опасениями, Толик? – поторопил Зайцев, которому снова почудилось, что в его входную дверь кто-то скребется.

– Бабусе казалось, что за ней кто-то следит. Будто видит она одного и того же человека в разных местах. Будто ходит он за ней.

– Паранойя?

– Скорее всего, Леш, а там, кто знает. С сестренкой бы поговорить этой, как ее… О, вспомнил, Светлана Свиридова. С ней бы поговорить, поспрашивать, не было ничего такого же замечено у них с погибшей сестрой? Да мне разве позволят!

У Зайцева аж дух перехватило от прорезавшегося женского голоса из Толькиной трубке. Это точно не кошка позвала его по имени. Капризно, в то же время нежно. И это точно не была соседка с верхнего этажа. У той голос был, как лязг крышки мусоропровода. Нет, это был молодой женский голос.

Ишь ты! Старый пес! Его отговаривает, а сам…

– Хочешь сказать, что мне до этого есть дело? – прервал он стремительный полет своих подозрений в адрес друга вопросом в лоб. И задал он его неприятным скрипучим голосом, что, конечно же, было из-за молодого женского присутствия, обнаружившегося в жизни Толика. – Хочешь сказать, что мне нужно поговорить с этой сестренкой? Как ее – Светка? А зачем? А за сколько, Толик? Кто заплатит мне за мой интерес?

– О-о-о, погнал, блин! – протянул Толик с обидой. – Деньги весь азарт, весь профессиональный интерес в тебе вытравили. Ладно, забудь и забей, друг! Помер Никодим, а и хрен с ним…

И Толик трубку бросил.

Какое-то время Зайцев еще полежал, постукивая антенной от телефонной трубки себе по щеке. Потом со вздохом поднялся, трубку вернул на аппарат, проверил мобильный – не было никаких пропущенных вызовов и непрочтенных сообщений. И пошел в прихожую. Встал у двери, прислушался, уперев руки в бока.

Нет, что хочешь делай, кто-то под его дверью сидит.

И прямо тут же Любочка пригрезилась. Сгорбившаяся, заплаканная, усевшаяся на чемодан со своими вещами и не знающая, как войти в эту дверь теперь уже в другом качестве. А и пускай, что ли, входит, вдруг решил с озорством Зайцев, потянувшись к замку. Сюда проскочит, а там как хочет!

Он дернул дверь на себя и удивленно округлил глаза.

На резиновом коврике, свернувшись калачиком, дрожало крохотное вислоухое создание – тельце в складочку, глаза-бусины. Глянув на Зайцева, создание жалобно заскулило, поднялось на нетвердых лапках и несмело шагнуло в его сторону.

– Ты кто, дружище? – ахнул Зайцев, присаживаясь на корточках. – Ты откуда?

Щенок негромко тявкнул, еще раз шагнул, покачиваясь, и уткнулся влажным теплым носом в его ладонь. И так при этом он вздохнул, зажмурив глаза-бусины, с такой обреченной печалью, а может, наоборот, с облегчением, Зайцев даже не понял точно, но внутри у него вдруг что-то щелкнуло предательски и заныло.

Он потрепал щенка по загривку, подхватил на руки, прижал к себе и шагнул обратно в квартиру, захлопнув дверь. Накаркал таксист, или он каркал таксисту, а накаркал себе. Теперь у него есть кому на него тявкнуть, кому его дожидаться и о ком заботиться. Одиноким он теперь не считается. А Любочка…

Пускай она сначала разберется в своих чувствах к нему, к мужу Юрке и еще к кому-то, забравшему ее от подъезда на большой темной машине.

Зайцев выкупал щенка, завернул в старое махровое полотенце, долго приучал его к новому имени – Дружище, другое просто на ум не шло. Потом накормил хлебом, размоченным в молоке, и уложил спать на куске меховой шубы, которую Зайцев использовал обычно для полировки мебели.

– Твое место здесь, понял, Дружище? – уставился он в слипающиеся от сытости и счастья глаза-бусины. – Ты будешь спать тут отныне, понял?

Тот слабо тявкнул, уложил морду на скрещенные лапы и закрыл глаза. А Зайцев, смешно сказать, потом ходил на цыпочках и по телефону шептал, когда позвонил Каверину.

– Чего это ты шепчешь? – поинтересовался Толик заспанно. – Кто у тебя?

– Собака! – рассмеялся Зайцев и тут же подумал, что Каверин ни за что не поверит в его версию.

– Ну-ну, – хмыкнул тот недоверчиво. – И откуда взялась?

– Сама пришла.

– Вот и ко мне… сама пришла. – Толик тоже понизил голос до шепота. – Только кошка…

– И молвила голосом она человечьим! – шепнул с надрывом Леша. – Так?

– А у тебя не так? – Каверин принялся давиться смехом.

– Не-а, у меня все больше тявкает!

– Да и у меня со временем, может, тявкать научится. – И друзья заржали. – А ты чего вообще в такое время?

– Я-то… Давай, что ли, адрес Светланы этой. Завтра доеду, если дел не будет в агентстве.

– Да! Конечно! – фыркнул вполголоса Толик, потому что его «кошка» на него вдруг заругалась вполне натурально и по-человечески. – Он ведь у меня ко лбу пришит, адрес этот! Завтра позвоню со службы, продиктую. И советую запомнить… Лично я тебя ни о чем не прошу. Это так, просто спортивный интерес. Причем твой! Идет?

– Идет.

Зайцев отключил телефон, посмеиваясь над многочисленными хитростями друга, вернулся в комнату, разделся в полутьме и полез под одеяло. Но стоило ему вытянуть ноги, как он испуганно вскочил и потянулся к торшеру, изогнувшемуся в виде стройного женского стана с лампочками, опоясавшими талию.

То, что его напугало, сопело и недовольно щурилось на свету, свернувшись комочком у него в ногах.

– Ах ты…

Он протянул руку, чтобы шлепнуть Дружища по макушке и вернуть его снова под батарею, но потом передумал. Умный пес приволок меховую подстилку, пристроил ее в уголок дивана и лежал теперь на ней, а не на простыне.

– Ладно, спи пока, – погрозил сонному псу Зайцев. – Но это первый и последний раз, понял?

И что бы вы думали! Пес чуть приподнял веки и… улыбнулся. Зайцев обе руки отдал бы на отсечение, пес улыбнулся! И улыбнулся, мерзавец маленький, со значением.

«Попал ты, хозяин, ой, попал», – прочел обескураженный Леша в этой мимолетной собачьей ухмылке.

И что самое удивительное, Зайцева это нисколько не опечалило, а как раз наоборот. И завтра в агентство Дружище с ним поедет. Попробуй теперь расстанься с этим милым и догадливым созданием.

Он и не расстанется, решил Леша, засыпая. Ни за что и никогда…

Глава 5

– Да, мама, хорошо, мама. – Света закатила глаза под лоб и вымученно улыбнулась Гарику, с напряженным вниманием наблюдающему за ее разговором с матерью по телефону. – Непременно, мама. Я поняла! Нет, конечно, я ни во что такое вмешиваться не стану! Кто меня видел? Дядя Коля?! Да ложь!

Света всплеснула руками, глянула на Гарика с вопросом. Тот выкатил нижнюю губу, вытаращил глаза и замотал отрицательно головой. Он не при делах!

– Мама, я не была в больнице, повторяю тебе! Я не искала встречи с Босовым Иваном Сергеевичем. Меня вообще в больнице не было! Гарик? – Ее взгляд снова тревожно метнулся в сторону соседа. – Гарик, может быть. Я сидела в его машине? И что с того, ма?! Он меня возит иногда, ты против? Вот и славненько. Отдыхай, дорогая, ни о чем не тревожься… Нет, ма… Нет, как с Зойкой, не получится. Все! Пока, пока…

Она осторожно, будто стеклянную, положила трубку на аппарат. Повернулась к Гарику.