Александра Маринина - Шестикрылый Серафим Страница 12

- Вы умница, Сашенька! Вы почти полностью развалили собственную версию с Ларисой. Вот смотрите сами. Лариса - ленинградка, в Москве ее почти никто не знает, а уж дежурный по отделению милиции - наверняка. В отделение приходит масса народу, в восемь часов вечера визит к сыщику - дело самое обычное. Ну, обратили бы внимание в дежурной части на красивую женщину, ну сказала бы она, что идет к Мишину, вышла бы потом из отделения, как пришла, и - поминай как звали. Тем более что женщине изменить внешность куда проще, чем мужчине. Было уже холодно, платочек пониже повязала, губы поярче накрасила, воротник подняла и все. Кроме платка, воротника и губ, потом никто ничего не вспомнит. Все может быть, конечно, и в таком случае было бы можно связать смерть Ларисы с этим убийством. Как говорится, устранили исполнителя. Так что оставим пока эту версию. Но тогда Лариса должна была быть связана в Москве, с одной стороны, с тем, кто звонил в отделение, а с другой стороны - с тем, кому она передала ключи от вашей квартиры. Хотя, конечно, это вполне мог быть один и тот же человек.

- Знаете, Евгений Карлович, - задумчиво сказала я, - может быть, я и в самом деле не права. Похоже, я увлеклась своей прошлой ревностью. Я исходила из того, что Лариса - красивая женщина, но для Славы она могла быть просто наркоманкой, которую он поймал за руку и даже ориентировку на нее направил. Ведь это могло быть вовсе не любовное, так сказать свидание, а связанное с работой. Но тогда у него не было бы причин прятать Семину от дежурного. Да, пожалуй, я не права. Это была не она.

- К сожалению, Сашенька, вы не правы именно сейчас. Потому что как раз в этом-то случае, а предположение ваше вполне обоснованно, Мишин сам был бы заинтересован в том, чтобы об этой встрече никто не знал, в том числе и его сотрудники. - Брадис устало вздохнул. - Так что эту версию придется разрабатывать дальше. Но, как бы то ни было, одна она действовать не могла. В вашей квартире, Сашенька, был мужчина, звонил вам по телефону и вызывал в больницу к Мишину - мужчина, и в отделение звонил мужчина. Один из этих мужчин тот, который звонил в отделение милиции, - почти наверняка, как это ни прискорбно, в то время сам был сотрудником милиции. Не исключено, что остается им и по сей день. Итак, мы с вами существенно сузили круг наших поисков. Надо искать мужчину, который, во-первых, был одновременно связан и с Семиной, и с Мишиным, во-вторых, знал о вашей связи со Славой, но не был знаком с вами лично, и вы не узнали бы по телефону его голос, в-третьих, знал, что чемодан Мишина находится у вас, и, в-четвертых, скорее всего сам в этот период был сотрудником милиции. Если мы его найдем и где-нибудь рядом с ним найдется ключ от вашей квартиры, то можно будет считать, что эту головоломку мы разгадали. Кстати, не исключено, что в этом случае мы узнаем что-нибудь очень интересное и о том, почему погибла Лариса Семина.

- Евгений Карлович, - проникновенно сказала я, - то, что вы проделали на моих глазах, - это же блестящий урок анализа. Можно, я вас поцелую?

- Нужно, Сашенька, нужно! Ну что еще нужно старику? Поцелуй такой барышни, да еще журналистки, ну о чем еще может мечтать старый больной криминалист!

Глава 4

11 февраля 1983 г., г. Москва, четверг

Время ломало старые традиции. Еще полгода назад такой представительный симпозиум онкологов, как тот, что сегодня удачно завершился блестящим выступлением профессора Орлова, наверняка увенчался бы застольем в каком-нибудь большом банкетном зале. И хотя у руля Минздрава остались те же люди, да и среди собравшихся практически все хорошо знали друг друга, высказанное кем-то предложение «посидеть и отметить окончание симпозиума» коллективной поддержки не встретило. Участники сами собой разбились на компании, в каждой из которых идея сепаратного банкета обретала индивидуальную форму от посещения ресторана до домашних посиделок в кругу московских родственников или друзей.

Юрия Романовича хотели видеть сегодня одновременно по крайней мере в трех домах. Стоя в просторном холле нового здания онкологического центра, он мучительно решал банальную проблему: какую компанию выбрать, и кому отказать, и какой придумать предлог для отказа, чтобы не обидеть гостеприимных хозяев.

Все разрешилось само собой. К Орлову подошел мужчина лет тридцати пяти в строгом темно-синем костюме.

- Юрий Романович, - громко сказал он. - Вы извините, что в такое время, но вас срочно просили проехать на консультацию. У вас билет на сегодняшнюю «Стрелу»?

- Да, - недоуменно ответил Орлов. - А вы, собственно, от кого?

-Я из Четвертого главного управления. Я отвезу вас и провожу на поезд. Ужином мы вас накормим. Нам очень нужна именно ваша помощь как диагноста. Извините еще раз, но нам надо ехать.

Тон внешне вежливой просьбы незнакомца, однако, возражений не допускал. В другой ситуации Юрий Романович стал бы возражать, может быть, говорить о нарушенных планах… Но, чувствуя интерес коллег к внезапному вызову, да еще в знаменитую «Четверку», он решил, что это отличный повод красиво избежать всех трех предложений, не только никого не обидев, но даже подняв свой авторитет в глазах коллег.

- Я могу проститься с друзьями? - полушутливо обратился он к мужчине в синем костюме.

- Несомненно, профессор. Вы же не арестованы, - тихо поддержал шутку незнакомец, но таким тоном, что Юрию Романовичу на мгновение стало не по себе. Однако инициатива была уже упущена, стоявшие рядом коллеги, слышали почти весь разговор.

- Извините, друзья, - обернулся Юрий Романович, - к сожалению, не удастся сегодня посидеть. Дела. Зовет клятва Гиппократа.- И он несколько напряженно улыбнулся.

Около подъезда стояла черная «Волга» с шофером. Юрий Романович вздохнул и сел в машину.

- Вы знаете, - обратился он к незнакомцу, избавившему его от вечернего банкета, - нам бы еще надо заехать в гостиницу перед вокзалом. Вещи у меня собраны, надо только забрать чемодан. И расплатиться за номер.

- Это хорошо, что вы напомнили. Вот ваша квитанция, а чемодан ваш в багажнике. Вы уж простите, но у меня было указание забрать ваши вещи.

- Какое указание? От кого?! Кто дал вам право?! - Свою растерянность Юрий Романович скрывал за маской возмущения.

- Ну-ну, Юрий Романович, не надо волноваться. Мне сказали - я сделал. Скоро приедем - там все узнаете.

Машина тем временем приближалась к кольцевой автодороге. Орлов был в Москве не первый раз, и обычно, если консультировал кого-то по линии Четвертого главного управления Минздрава, то это происходило в закрытой больнице, расположенной в районе Кунцева, которую сотрудники шутливо называли между собой «Ближняя дача». Сейчас они ехали совсем в другую сторону, но Юрий Романович не особенно удивился. Он приблизительно представлял себе размеры этого медицинского монстра, имевшего свои отделения в самых неожиданных местах.

Машина свернула с кольцевой дороги и резко сбавила скорость по грунтовке, припорошенной снегом. Колеса «Волги» вразнобой запрыгали. «К клинике Четвертого главного управления не может вести такая дорога», - насторожился Орлов. Вокруг не было ни души. Машина медленно ехала по пустому дачному поселку.

- Куда вы меня везете? - спросил Юрий Романович.

- Так уже привезли, - загадочно ответил провожатый. Проехав метров двести, машина остановилась около какой-то дачи. Старый, слегка покосившийся, дом, участок с беспорядочно торчащими из сугробов кустами, - все это не вязалось с представлениями Юрия Романовича о дачах, владельцы которых лечатся в «Четверке». Уже выйдя из машины, он инстинктивно сделал движение назад.

- Идите, идите, профессор. Вас там ждут. - На плечо Юрия Романовича опустилась рука мужчины в синем костюме, и даже через дубленку Орлов почувствовал такую мощь в этой руке, что мысль о каком бы то ни было сопротивлении отпадала сама собой.

Они вошли в комнату, которую тускло освещал ночник, стоявший на полу около деревянной лавки. Кроме этой лавки, никакой другой мебели в комнате не было. В углу грязно-белой глыбой темнела нетопленая русская печь. Около лавки в стену была вбита мощная кованая металлическая скоба. На нее Орлов обратил внимание почти сразу. Вероятно, она была вбита в стену недавно, потому что следы от обуха или молотка, которым ее забивали, еще не успели потускнеть.

- Ну? - спросил Юрий Романовича, - что все это значит?

- Скоро узнаешь, - перешел на «ты» незнакомец. С этими словами он быстрым, хорошо отработанным движением достал из кармана вороненые наручники, и не успел Орлов опомниться, как его правая рука оказалась прикованной к скобе над лавкой.

- Я попрошу вас немного подождать здесь, доктор, - издевательски вежливо сказал мужчина. - Будьте, здоровы. Кстати, не пытайтесь выдернуть скобу. Сначала вы затянете на себе наручник и, не дай Бог, сломаете руку, а потом, если, конечно, хватит сил, обрушите весь дом. Я эту скобу сам забивал. Как говорится, извините, коль что не так. Но мне сказали - я сделал. Да! Вещички ваши в сенях стоят, никуда не денутся. Здесь до самой весны никого не будет, так что не беспокойтесь. - Он вышел, стукнула дверь, проскрипели по снегу быстрые шаги, машина уехала.