Марина Крамер - Госпожа страсти, или В аду развод не принят Страница 12

– Отлично, это я уже слышала сегодня утром. Приехали, мальчики.

Джип остановился у ворот дома Бурого, и к нему медленно приближались охранники. Коваль не шевелилась, не делала попыток выйти – знала, что делать это без дополнительной просьбы не стоит, охрана может открыть стрельбу. Такое было однажды – буровские отморозки изрешетили «Мерседес» приехавшего к нему на разборки коммерсанта, едва только незадачливый мужик сделал попытку покинуть салон машины, не дожидаясь разрешения.

– Из машины выходите, Марина Викторовна, – приоткрыв дверку, попросил Валет, худощавый, горбатый мужик лет сорока, хорошо знавший Марину в лицо.

Она подчинилась, насмешливо наблюдая за действиями буровской охраны, тщательно обыскивающей машины. Усердные парни залезли всюду, от колес до багажника, прощупали чехлы сидений, даже оплетку руля.

– Ну, закончил? – нетерпеливо постукивая ногой по колесу, осведомилась Коваль у Валета.

– Да, закончил. Вам разрешили столько народу с собой брать? – он кивнул в сторону настоящих и мнимых охранников.

– А кто-то мог мне запретить? Ты не попутал ничего?

Валет смешался под ее взглядом и отступил назад:

– Проезжайте...

– Вот так бы и сразу! – похлопав его по щеке, бросила Коваль небрежно и села в машину. – Юрка, гони.

У самого крыльца стоял Друян, курил, часто сплевывая на дорожку, выложенную красно-желтым кирпичом. Марина шла прямо на него, не сводя взгляда с растерявшегося мужика, и тот, поежившись, спросил:

– Ты чего, Наковальня? Прямо как по минному полю прешь!

– Где Бурый? – проигнорировала вопрос Марина.

– Дома, тебя ждет.

– Веди!

– А это охрана твоя, что ли? – кивнул он на идущих за ней. – Что-то не знаю никого.

– А ты кто – господь бог, чтобы в лицо всю мою охрану знать? – У Марины руки чесались врезать ему по морде, она изо всех сил старалась удержаться от соблазна, поэтому вопросы, задаваемые Друяном, были совершенно некстати.

– Нет, это я так... Быстро ты своего орла заменила, вот я к чему. А он, наверное, и не подозревает.

– Так, все, пасть закрой – и вперед! – отрезала она, разозлившись при одном только упоминании о Хохле: все это время старалась отогнать от себя мысль о том, что с ним, чтобы не расстраиваться и не плакать.

Друян проводил их в дом, охрана разместилась по углам комнаты, и Марина отметила про себя, что Гришины люди и впрямь отличные спецы – никто и не заподозрил их в том, что они не совсем те, за кого себя выдают.

Вальяжный и на удивление трезвый Бурый спустился со второго этажа в обнимку с молоденькой, как сказал бы Хохол, «соской», годящейся ему даже не в дочки – во внучки. Худая, высокая девчонка с длинными волосами, выкрашенными в свекольный цвет, обнимала Бурого за талию, прижимаясь высокой грудью и глуповато хихикая. Эту малолетку Бурый подцепил в модельном агентстве, хотя логичнее было бы называть эту контору, принадлежащую Макару, борделем. Чем старше становился Бурый, тем моложе делались девицы, окружавшие его. Они надеялись на обеспеченную и безбедную жизнь, однако ни одной из них не удавалось задержаться рядом с вором дольше чем на месяц. Вот и эту раскрашенную куклу, скорее всего, ожидала та же участь.

Бурый со своей подружкой остановились на предпоследней ступеньке, и он с издевкой протянул, глядя на Марину сверху вниз:

– О, какие люди в моей хате! Сама Наковальня! И чем же это я тебе обязан, что ты так прогнулась и сама приехала?

– Цирк прекрати! Я по делу приехала, по твоему, кстати, так что давай разговаривать. – Марину взбесило его желание выставиться перед соплячкой. – Пусть твоя кукла погуляет пока, здесь не детсад.

Пахан не удостоил ответом, потянул девчонку за собой в гостиную. Марина пошла следом, еле сдерживаясь, чтобы не огреть «смотрящего» по затылку чем-нибудь тяжелым, благо что в гостиной этого добра хватало – целая коллекция бронзовых статуэток украшала «горку» и две низкие тумбы по бокам.

– Ты попутала совсем? – садясь в кресло и усаживая девчонку к себе на колени, поинтересовался Бурый, словно до него только что дошел смысл Марининых слов. – Это не я – это ты ко мне приехала, так что делать будешь то, что я тебе скажу.

– Я не собираюсь обсуждать серьезную проблему при посторонних! – отрезала Коваль.

– Ты не груби, я ведь и рассердиться могу, – предупредил он, поглаживая девку по колену. – Твой кобель, кстати, в подвале, там некомфортно, совсем не так, как в твоей постели, хоть о нем подумай, раз себя не жалко.

– Я последний раз спрашиваю – мы будем разговаривать или нет? – Она теряла терпение, понимая, что в любой момент сорвется и все испортит.

– Видишь, Лялечка, какие грубые бывают женщины? – с притворным вздохом обратился Бурый к своей соплячке. – Это неправильные женщины, детонька, таких мужчины не любят. Мы любим покладистых, мягких, покорных. А таких, как наша Наковальня, называют стервами, их частенько убивают, кстати.

Девчонка опять хихикнула и обняла Бурого за шею.

– Стерва – от слова «стервятник», – блеснула интеллектом малолетка, и Марина поморщилась от отвращения:

– А стервятники падаль уничтожают, если ты этого не знала. Поняла намек? – Переведя взгляд с растерянного лица малолетки, она посмотрела на ухмыляющегося пахана. – Я не узнаю тебя, Бурый, самому-то не противно?

– А бугая своего узнаешь? – фыркнул он, подзывая Друяна, и Коваль поняла, что в этом-то и заключался великий смысл приглашения – заставить непокорную Наковальню унизиться и просить его, Бурого, отпустить Женьку.

«Блин, одного не пойму – чего медлят хваленые бесовские парни? Собрался убить – сделай быстро, не раздумывая, так говорит кодекс самурая, так учил меня Череп, и только так я всегда и поступала, если приходилось. Уроды, еще немного – и момент упущен...» – стрельнув глазами в сторону спецов, подумала Марина.

Все это пронеслось в голове мгновенно, за сотую долю секунды, как вспышка. Бурый внимательно изучал Коваль, уставившись прямо в лицо, но и она не сводила с него глаз, если бы могла метать ими молнии – уже убила бы. Даже когда на пороге комнаты появился Хохол, сопровождаемый Друяном, Марина не повернула головы, просто почувствовала, что он здесь, а сама продолжала сверлить ненавистную рожу пахана взглядом, и тот не вынес:

– Ты на кого гляделки вывалила, лярва? Я тебе не твои щенки, на них зыркать будешь!

– Ответ, достойный уважаемого человека! – преспокойно прокомментировала она.

– Сука, ты мне ответишь! Что, будем договариваться или твой кобель сейчас сдохнет прямо тут? Я даже ковра не пожалею, залью кровью твоего фраера, – он кивнул в сторону Хохла, и Коваль тоже повернулась к Женьке.

Он стоял за ее спиной в одних спортивных брюках, видно, прямо во время пробежки его и умыкнули, на запястьях наручники, все лицо – один сплошной синяк, даже глаз не видно, да и левая рука в каком-то странном положении, такое впечатление, что она отдельно от туловища. Марина вздрогнула, но быстро взяла себя в руки:

– Да, Бурый, на такое только ты способен – шантажом заставлять кого-то что-то делать. Ведь мы могли с тобой все по-хорошему решить.

– Ты отказалась – по-хорошему! – отрезал Бурый, стряхивая с колен девчонку. – Так, все – Лялька, вон отсюда, и вы все – тоже! – рявкнул он на Маринину охрану и на Друяна в том числе. – Пошли вон, я сказал!

Да, момент был упущен, Коваль сразу поняла, что теперь все решать придется ей, потому что эти трое «спецов» со своей квалификацией годятся только кое-чем груши околачивать.

Они остались втроем, Бурый насмешливо смотрел на Марину, а потом выдал:

– Странный народ – бабы! Что, ты не нашла себе достойного человека после гибели Малыша? Под охранника завалилась?

– Заело, что не под тебя? – отпарировала она тут же. – Не кажется, что ты не в своем огороде роешься?

– Ох, какие мы страшные! Ты мне на хрен не нужна. А если захочу, сама попросишь.

– Не говори ерунды, это опасно! Вспомни, чем закончилось подобное мероприятие для Строгача! – выпалила Коваль и осеклась, поняв, что теперь выхода нет и придется валить Бурого по-любому, иначе ей крышка.

– Так все-таки это ты была, курва?! Ну, я ведь так и подозревал, и Печатник мне говорил! Это ты, лярва подзаборная, Серегу завалила вместе с Азаматом! – завопил пахан и, как Марина того не ожидала, подскочил и схватил за волосы. – Ты, курва, и твой отморозок! – Он ударил ногой в живот метнувшегося на помощь Марине Хохла, и тот, не устояв, свалился на пол.

Коваль взвизгнула и попыталась вырваться, и на звук ее голоса в комнату влетели Сева с Геной, а в коридоре послышалась возня и звуки ударов.

– Стоять, суки! – заорал Бурый, выхватывая из кармана халата пистолет и приставляя его к Марининому виску. – Стоять, иначе я ее грохну!

– Назад все! – рявкнул Хохол, стараясь встать, и в этот же момент Гена выстрелил точнехонько между глаз Бурого. Тот мешком рухнул на пол, увлекая за собой и Марину.