Марина Серова - Без права на мечту Страница 12

– Это хорошо, а то у нас экзамены на носу. Не придет – могут и отчислить.

Вот и вся любовь! У кого жизнь рушится, а кому-то экзамены покоя не дают. И как это такие разные люди уживались вместе?

Подведем итоги. Личность парня, изображенного на фото, я выяснила. И даже причину появления на снимке пессимистической подписи узнала. Выяснила, что с парнем своим Женя рассталась. Артем ничего не знает о том, где сейчас находится Женя. Но, судя по всему, шаткую версию о том, что девушка похищена, попала в беду, следует исключить. Значит, нужно посетить те места, где девушка бывала в последнее время. Покопаться и выяснить, поддерживает ли Женя связь с кем-то из новых знакомых.

И я направилась в авангардный театр с веселым названием «Сахар ШОУ».

«Сахар ШОУ» располагался на узенькой улочке, примыкающей к набережной Волги. Близость реки, пожалуй, единственный плюс, который можно найти в выборе места для театра. Двухэтажный барак. Состояние, правда, весьма приличное. Крыша не обвалилась, окна не вылетели. И вообще, ничего такого, что указывало бы на кончину дома. А вывеска театральная вообще шедевр современного рекламного искусства.

Налюбовавшись вывеской, я вошла внутрь. Две двери в холле. И обе были настежь открыты, поэтому я вошла в ту, что была расположена ближе. Коридор, по которому я двигалась, был ярко освещен. Из дверей то и дело туда-сюда сновали люди. Они спешно проносились мимо меня. Я даже не могла никому задать вопрос. Так я прошла почти до самого конца коридора. Последняя дверь была закрыта. Я остановилась перед ней, решая: заглянуть или не стоит? Пока я решала, дверь распахнулась, и я оказалась нос к носу с высоким худощавым мужчиной. Возраст его мог колебаться в довольно широком диапазоне. Стариком или сопляком его бы никто не назвал, но от тридцати до пятидесяти – вполне можно было ему дать.

– Ну что же вы, в конце концов! – набросился он на меня. – Разве можно так долго стоять? Проходите!

Я, пораженная способностью мужчины видеть сквозь стены, прошла вслед за ним в студию. Мужчина подбежал к тумбочке, вытащил оттуда табличку с номером двадцать четыре, вручил ее мне и, схватив за руку, потащил за собой. Я слегка опешила, но за мужчиной пошла. Быстрым шагом, не располагающим к расспросам, мы преодолели расстояние до противоположного конца коридора и на всех парах влетели в зал. Судя по всему – зрительный. Сантиметров на пятнадцать от пола возвышались подмостки. Именно подмостки, так как сцена предполагает совсем иную высоту. Только я хотела все рассмотреть, как мой неугомонный спутник, усилив хватку, снова потащил меня куда-то. Мы забежали за цветную полупрозрачную ширму. Там нас встретила девушка, типичный продукт своего времени. Крашенные во все цвета радуги волосы. Короткая юбка. Широченная кофта-балахон. И в довершение всего – макияж! Уж не знаю, что говорит о ее пристрастии к излишкам косметики парень девушки, но я на его месте ночью бы свет не выключала. Увидишь такую среди ночи, и все, считай, смена штанов тебе обеспечена! Если ты, конечно, «памперсами» не пользуешься.

– Манюня, вот она. Сделай из нее человека, только прошу, как можно быстрее!

Мужчина толкнул меня в кресло и убежал так же стремительно, как и примчался. Я сидела в кресле, переваривая происходящее. А Манюня происходящему не удивлялась. Деловито повертев меня в разные стороны в крутящемся кресле, она заявила:

– Вариант не провальный. Минут тридцать, и вы – королева Англии!

– Послушайте, мне нет необходимости становиться королевой Англии! Меня вполне устраивает моя внешность! – сердито произнесла я.

На мое заявление Манюня не отреагировала. Теперь уже она схватила меня за рукав и потащила к стойке, сплошь увешанной костюмами сомнительной свежести. Профессионально отработанными движениями, она выхватывала из огромного количества вешалок один костюм за другим, быстро прикладывала к моим плечам, и отбрасывала их в сторону. При этом она успевала давать комментарии:

– Это слишком скучно. Это старомодно. В этом вы вообще на пугало похожи будете. А в этом – утонете.

Я пыталась возражать против такой бесцеремонности, но Манюня, не обращая внимания на меня, делала свое дело. Наконец она воскликнула:

– А вот это в самый раз!

Прихватив выбранный костюм, она потащила меня обратно за ширму. Бросив костюм на стул, Манюня приказала:

– Свою одежду долой! Одевайтесь, и приступим к гриму.

Видя, что я раздеваться не собираюсь, Манюня попыталась собственноручно стащить с меня одежду, но тут уж я не выдержала и, решительным движением отстранившись, заломила руку девушки так, что она едва могла пошевелиться. Глаза Манюни округлились, она издала охающий звук, а я, воспользовавшись образовавшейся паузой, вежливо спросила:

– Где я могу видеть директора театра или того, кто у вас тут всем заправляет?

Манюня хватала ртом воздух и не произносила ни слова. Я выпустила руку девушки и повторила вопрос. Почувствовав свободу, Манюня отбежала на несколько шагов и заорала во все горло:

– Палыч, ты где? Бегом в гримерку!

В коридоре послышались торопливые шаги. Я приготовилась встретиться с вышибалой двухметрового роста и уже обдумывала, как лучше его нейтрализовать. Но на пороге появился низенький щуплый человечек в роговых очках и в спортивном трико.

– Чего бузишь, Манюня? – миролюбиво обратился он к девушке, близоруко щурясь. – Роль, что ли, новую репетируешь?

– Какую к лешему роль? – продолжала орать Манюня. – Ты, червяк старый, за каким лядом в театре поставлен? За порядком следить или штаны просиживать? У тебя маньяки под самым носом разгуливают, а ты и в ус не дуешь!

– Да где ты маньяков нашла? У меня охрана что надо! Муха не проскочит, – и, обращаясь ко мне, Палыч спросил: – Вы, дамочка, тоже от маньяка пострадали, или он исключительно Манюней заинтересовался?

Ответить добродушному стражу порядка я не успела. Манюня перебежала за спину Палыча и заорала с новой силой.

– Она и есть маньяк, дурень ты старый! Хватай ее и тащи в полицию! А лучше сначала полицию вызывай, а то она тебя в два счета скрутит!

Палыч удивленно посмотрел на меня. Я стояла с безмятежным выражением лица, всем своим видом показывая, что настроена дружелюбно. Обернувшись в сторону Манюни, Палыч переспросил:

– Так ты дамочку испугалась? Она что, раскраску твою боевую смыть грозилась? – и Палыч рассмеялся.

Манюня обиженно поджала губы и, не говоря больше ни слова, выбежала из зала. Палыч пожал плечами и обратился ко мне:

– Чего не поделили-то?

– Недоразумение вышло, – поспешила ответить я, – Манюня просто спутала меня с кем-то, а слушать посетителей в вашем заведении не принято. Отсюда и все беды.

– Это точно, – согласился со мной Палыч. – Разговоры разговаривать тут не привыкли. Все больше бегать норовят да за руки хватать.

– Вот-вот, за руки хватать первым делом, – поддакнула я. – Я здесь десяти минут не пробыла, а уже дважды на себе испытала этот прием.

Наш обмен впечатлениями прервала процессия, появившаяся в дверях. Первым шел мужчина, тот, который притащил меня к Манюне. За ним следовали два молодых человека в костюмах саблезубых тигров. Позади них маячила фигура Манюни. Завершали шествие три молоденькие девушки. Все три, как на подбор, высокие, худющие, длинноволосые.

Отодвинув Палыча в сторону, мужчина обратился ко мне:

– Что здесь происходит? Вы что, передумали участвовать в шоу? Так надо было просто сказать об этом! Зачем же руки выкручивать?

– Начнем с того, что я и не собиралась участвовать ни в каком шоу, – начала я. – Я пришла к директору вашего театра. А выкручивание рук – это вынужденная мера. Поставьте себя на мое место: если бы я стала вас ни с того ни с сего раздевать, как бы вы отреагировали?

Выпалив это, я поняла, что привела не совсем подходящий пример, но было уже поздно. Палыч хмыкнул. Девушки захихикали. Молодые люди начали громким шепотом комментировать предполагаемые действия мужчины. Мужчина зарделся. Одной Манюне было не до двусмысленных высказываний. Выбравшись вперед, она обличительным жестом указала на меня и произнесла:

– Денис Георгиевич, она чуть не сломала мне руку! Вы собираетесь предпринимать решительные меры или нет?

Денис Георгиевич открыл было рот, чтобы ответить, но молодые люди его опередили:

– Драконыч, выгоняй всех на фиг из студии, мадам раздевать тебя будет! – гоготал один.

– На практике продемонстрируешь свою реакцию! – вторил другой.

– Чего это выгонять, – хихикали девицы. – Мы в зрительном зале посидим, опыт мэтра перенимать надо!

Всеобщее веселье прервал Палыч:

– Все, расходимся. Концерт окончен, – заявил он и начал теснить собравшихся к выходу. – Разбредайся, пустозвоны. Заняться вам, что ли, нечем? Кому сказано: разойдись!

Молодежь нехотя подчинилась настойчивым призывам Палыча. Потоптавшись в дверях еще минуты две, девицы и парни удалились. Палыч вышел последним. В зале остались только я и Денис Георгиевич. Чтобы разрядить обстановку, я спросила: