Татьяна Устинова - Гений пустого места Страница 12

Степка вылез из-за стола, немного повисел на вделанном в дверной проем турнике – оголился худосочный живот с ребрами наперечет, – после чего ушел в глубину ярко освещенного коридора. У Пилюгиных была большая квартира, и коридор в ней большой, и света всегда много.

Потом сын вернулся. Родители закатили глаза и спросили, почему ребенок никогда не может уйти спать с первого раза, и тот им объяснил, что пришел спросить у Хохлова, придет ли тот на его выступление. Степка занимался какими-то очень сложными спортивными танцами, и, по словам родителей, делал это виртуозно.

Хохлов обещал, что придет. Он понятия не имел, когда состоится выступление и где, но спрашивать не стал. Видимо, он должен был знать и забыл, а обижать Степку ему не хотелось.

Степка опять скрылся в коридоре, и только было разъяренные быки повернулись друг к другу и нагнули головы, чтобы вонзить рога, как Степка появился снова и объявил, что Растрепка уже давно орет из своей комнаты, просится на горшок, а его никто не слышит.

Ольга ринулась высаживать Растрепку на горшок, и Степка двинулся следом.

Впрочем, через некоторое время он вернулся, подошел к Димону, важно чмокнул его в щеку и сказал:

– Пока, пап!

Разъяренные быки следили за ним налитыми кровью глазами.

Димон почесал его за ухом, повернул и слегка поддал коленом под зад, но Степка опять вернулся и сказал, что всем остальным он тоже желает спокойной ночи.

Быки вразнобой попрощались.

Степка хотел еще что-то добавить, но Димон как-то очень ловко перекинул его через плечо, хотя тот был довольно длинный, и понес по коридору в сторону спальни.

– Значит, мои расчеты – говно?! – начал Хохлов. – И как это понимать?! Тебе чего, деньги не нужны, ученый хренов?! Я к вам и обратился только потому, что Димон мой друг! Да я мог эти расчеты где угодно заказать!

– Ну и валяй, заказывай! – ответил Кузя, встал и подтянул брюки. – Валяй, валяй! Нашему отделению это дерьмо не нужно! У нас ученые работают, ученые с большой буквы!

– Пошел ты!..

– И я не позволю своим сотрудникам тратить рабочее время на обсчет аэродинамики твоих идиотских труб!

– А твои сотрудники зарплату какую получают?!

– Ну и что, блин! Неужели самое главное в жизни – это зарплата?!

– Нет, ты мне ответь!.. Какую зарплату получает средний сотрудник вашего отделения?!

– При чем тут зарплата?! Вам, капиталистам, только деньги и важны, а нам…

– Кузя! – уже окончательно взъярился Хохлов. – Ты мне можешь ответить, сколько получают твои научные работники?!

– Ну, четыре восемьсот, и что?!

– А сколько бензин стоит, ты знаешь?! Один литр бензина?!

– На х… мне сдался твой бензин?!

– Если девяносто пятый, то восемнадцать рублей литр! Ты где живешь, черт тебя возьми?! На Луне, твою мать?! Там, может, бензин до сих пор по восемнадцать копеек?!

В комнату быстро вошла встревоженная Ольга и плотно прикрыла за собой двустворчатые двери:

– Тише! – сказала она укоризненно. – Вы в приличном доме, где есть дети!

– Дети тоже должны знать, что интересы науки…

– А я тебе, кретину, за исследование этих самых труб пятьдесят тысяч долларов заплатил! Пятьдесят! Если даже их поровну поделить на всех сотрудников вашего, блин, отделения, все равно получится больше, чем четыре восемьсот!

– А мне плевать на деньги! И кто не может за зарплату работать, пусть выкатывается к чертовой матери в коммерческую палатку, пиво продавать! Или в армии служить!

– Да чем тебе обсчет моих труб не угодил?! Тем, что трубы от газопровода, а не от космического аппарата?!

– Тем, что твои трубы ничего не добавляют к научному пониманию процесса!

– Какого процесса, Кузя?! – спросил Хохлов, которому вдруг как-то моментально осточертел весь этот спор, и он словно увидел себя со стороны. Увидел и не понял, чего ради он так-то уж старается!..

Кузя подумал секунду, а потом выдал:

– К процессу турбулентного течения газа в турбине! Именно этой проблемой занято наше отделение!

– Ваше отделение было занято этой проблемой еще в девяносто первом году, когда мы институт окончили! И с тех пор ни хрена не продвинулось! Турбулентное течение газа в турбине по-прежнему остается загадкой для всего прогрессивного человечества! Так, может, вы пока на досуге обсчитаете мои дурацкие, дешевые и ненаучные трубы для газопровода?!

Так как Хохлов спрашивал – именно спрашивал, а не орал просто так, – Кузя решил, что победил в дискуссии, а потому ответил очень твердо и очень солидно:

– Нет.

Хохлов опешил:

– Что – нет?

– Наше отделение, – веско сказал Кузя, – не станет заниматься твоими трубами. Я Димону уже говорил. Если он взял у тебя деньги, значит, он должен их тебе вернуть. Мои сотрудники…

– Они такие же твои, как и мои, – тихо сказал Пилюгин.

Оказалось, что он давно уже отнес Степку, вернулся в комнату и слушает их со странной, болезненной улыбкой на лице. Ольги, наоборот, не было видно.

– Наши с тобой сотрудники, – продолжал Пилюгин, – хотят зарабатывать, Кузя. Ну, хоть что-нибудь. Им всем по памятнику нужно поставить на Аллее звезд, что они не бросают работу и не уходят, как ты говоришь, пиво продавать. Они из последних сил держатся, ты понимаешь или нет? Мне… – Он замолчал на секунду, и Хохлову показалось, что замолчал для того, чтобы удержать себя в руках, не сорваться в крик и битье посуды. – Мне очень трудно достаются заказы, Кузя. И то, что они у нас есть, и отделение все еще не пошло по миру, это только моя заслуга. Я тебе точно говорю.

– Засунь свои заказы себе в задницу, – сказал Кузя. Ему было весело. – Поду-умаешь, какой финансист! Зачем ученым, теоретикам, заметь, обсчет какого-то пошлого заводского оборудования? Может, мы тогда в колхоз всем отделением двинем, как при советской власти, а? Картошку убирать, вместо того чтобы наукой заниматься.

– Обсчет труб – это ближе к науке, чем картошка, Кузя!

– Да я даже говорить об этом не хочу. Не будем мы заниматься всякой лажей, и точка, все! Я твой зам по науке!

– Да, ты мой зам по науке, – все так же тихо и грозно подтвердил Пилюгин. – И я имею полное право…

– Никаких прав ты не имеешь, – радостно заявил Кузя и опять залихватски подтянул брюки. – Не ты меня назначил, и убрать меня ты не можешь! А без моей подписи не будет никаких обсчетов!

Хохлов переводил взгляд с одного на другого. Открывая дискуссию, он не был готов к глубине диалектических противоречий, которые вырисовывались между Пилюгиным и Кузминым. Он собирался просто всласть поцапаться с Кузей из-за того, что тот вздумал жениться на Родионовне, что, по мнению Хохлова, не лезло ни в какие ворота. Всерьез обсуждать интересы своей работы, а также работы научного отделения он не был готов.

– Съел? – спросил Кузя у Пилюгина. – Не подавился? И пусть Митяй завтра же забирает свое бабло и тащит его в какой-нибудь НИИ, где все в носу ковыряют, и пусть ему там трубы и обсчитывают! А мы не будем!

– Да это несерьезный разговор! – сказал Хохлов с досадой. – Ты чего, бредишь, Кузя?! Ну, ладно, побазарили про интересы науки, и хватит уже! Я же не просто так денег дал, я за работу заплатил! И мне нужно, чтобы она была сделана.

– Так пусть ее сделают в какой-нибудь научной помойке, а не в самом лучшем авиационном институте страны!

– Так самый лучший институт как раз и занимается аэродинамикой!

– Но не такой примитивной, не примитивной, – пропел Кузя.

Он был счастлив, ему казалось, что он победил, а ему было так важно победить этих двоих хоть раз в жизни!

Они всегда его считали чудаком, почти кретином, и прощали ему странности только «за гениальность», а вот сейчас он им и без всякой гениальности покажет, где раки зимуют! Не даст он проворачивать всякие сомнительные аферы! Именно он, Дмитрий Кузмин, кандидат технических наук, заместитель начальника отделения, призван соблюдать интересы науки, и он их соблюдет, чего бы ему это ни стоило!

Вон как растерялись голубчики, смотрят друг на друга, как будто чего-то не понимают! А что тут понимать?! Ясно сказано – не будет теоретическое отделение ковыряться в каких-то ерундовых производственных обсчетах! Он, Дмитрий Кузмин, не позволит!..

Он всегда был умнее их в той науке, гранит которой они грызли вместе столько лет! Он раньше всех защитился, он писал самые забойные научные статьи, он почти сделал гениальное открытие! Не повезло – оказалось, что лет за десять до него такое же открытие сделал какой-то американец, хотя Кузя шел другим путем! Другим, совершенно другим!.. Он был умнее их, и все равно они постоянно оказывались впереди, им доставались самые красивые девушки, самые модные джинсы и самый дорогой портвейн! Вот теперь посмотрим, чья возьмет, – покрутитесь-ка, поюлите, поуговаривайте меня! А я не дамся! Мне-то что? Мне от ваших пятидесяти тысяч хорошо если штуку отстегнут, а я и без вашей штуки нынче полный кум королю и сват министру!