Михаил Черненок - Завещание ведьмы Страница 12

Из горницы вышла Анна Трофимовна. Прищурясь, спросила:

— Ну, сказочник, наговорился? Приглашай гостя к столу.

— К столу — не на молотьбу! Это, мать, мы разом организуем! Где моя большая ложка?.. — Арсентий Ефимович обнял Бирюкова за плечи. — Пошли, дорогой Антон Игнатьевич, отужинай с нами чем бог послал.

Стол был так обильно заставлен всевозможными салатами и закусками, что Бирюков невольно улыбнулся:

— Кажется, бог посылает вам неплохо?

Арсентий Ефимович подмигнул:

— Живем по современному принципу: кто работает, тот и ест.

Все весело уселись к столу. Толик сразу повернулся к Бирюкову:

— Ну расскажи, Антон, как сам-то живешь?

— У меня свои проблемы…

— Из соклассников кого видишь в райцентре?

— Там, кроме меня, никого из наших нет. По большим городам все разлетелись. В прошлом году к Галке Терехиной в Новосибирске заходил. Посидели — поговорили.

— Ну как она?

— Преподает в школе. С мужем развелась — деляга оказался.

— Напрасно Галина из Березовки уехала. Здесь ее школьники любили.

— Очень нужна была Галине школьная любовь! — вклинился в разговор неугомонный Арсентий Ефимович. — В городе с одним мужиком не пожилось — другого подыщет. А тут кого ловить?.. Вот Зорькина Марина — во всех отношениях разлюли малина, а засиделась на выданье.

— Ну, ты уже нашел, кого в пример привести, — возразил Толик, — Марина, если б захотела…

— Чего ж ей не хочется, больная, что ли?

— Отец!— оборвала Анна Трифоновна. — Не увлекайся.

Арсентий Ефимович, прикусив ус, подмигнул Антону:

— Не жена — прокурор! Категорически не позволяет говорить о женском персонале.

Анна Трифоновна усмехнулась:

— Тебе позволь, так ты без умолку будешь чесать языком о женщинах, как Торчков о тарелках.

— Молчу, мать.

Сноха Инюшкиных Таня, не проронившая за столом ни слова, смущенно покраснела и вдруг обратилась к мужу:

— Толь, зачем Игнат Матвеевич тебя в контору вызывал?

Толик нахмуренно опустил глаза:

— Я ведь говорил, с районной спасательной станции надо завтра аквалангистов привезти.

Таня еще больше вспыхнула кумачом:

— Решили все-таки искать Тамару в озере?

— Ну. Не для купанья же сюда спасатели приедут.

Арсентий Ефимович удивленно повел усами:

— Да тут целый полк водолазов надо; чтобы в таком океане человека отыскать.

— Если Тамара сама утопилась, далеко от берега она не могла уплыть, — сказал Толик.

— А если ее ухайдакали да увезли в лодке на середину?..

— Если бы да кабы… Поищут спасатели — станет виднее, — Толик посмотрел на Антона. — Вот какое дело, да?

— Да-а, — ответил Антон и повернулся к Тане. — Вы, Танечка, дружили с Тамарой, расскажите о ней, что знаете.

Таня растерянно моргнула. Перекинув из-за спины на грудь толстую косу, она принялась теребить распушившиеся кончики волос.

— Это все завещание виновато. Гайдамачихины деньги свели с ума Тамариных завистников.

— Кого именно?

Таня кончиками волос смахнула со щеки слезу:

— Тот же Торчков, тетя Броня Паутова, все березовские старухи стали жужжать, словно осы: мол, колдовские деньги до добра не доведут… Надо, мол, их сжечь и дом на берегу озера спалить — иначе погибнешь ты, Томочка, с ведьминым завещанием, никакого счастья тебе с ним не будет.

— Как Тиунова к этому относилась?

— Вначале Тамара отшучивалась. Говорила, что своих денег хватает. Потом она всего бояться стала. Началось это после того, как в ее избе кто-то обыск сделал.

— Какой обыск?

— Ну, как сказать… Вверх тормашками все перевернули: постель, белье в шифоньере, сундучок Гайдамачихи, который. Тамара из бабкиной избы к себе забрала, в кладовке лечебные травы пообрывали, даже золу из печки выгребли. А вот на столе, под клеенкой, у Тамары две пятидесятирублевки лежали — их не тронули…

— Может, не нашли?

— Может быть.

— Что же пропало?

— Из Тамариных вещей — ничего. А из Гайдамачихиного сундучка, кажется, что-то взяли. Но, что именно, Тамара не смогла определить. Там старушечьи тряпки лежали, икона с лампадкой да разная пустяковина. Говорила лишь, что до обыска сундучок вроде бы плотнее был забит.

— Когда это случилось?

— Десятого мая. Мы на следующий день после праздника Победы перевели коров на выпаса. Приехали домой с вечерней дойки. Через несколько минут Тамара прибегает ко мне перепуганная: «Танюшка, у меня обыск сделали!» Я сразу — к ней. В избе, правда, шурум-бурум, но на полу ни следочка не видно. Я предложила позвать участкового Кротова, а Тамара побоялась, что после вмешательства милиции бандиты ей мстить начнут, и упросила меня никому об этом не рассказывать. Я хоть и обещала молчать, но, честно вам признаюсь: все-таки рассказала участковому. Михаил Федорович стал беседовать с Тамарой, а она, как сумасшедшая, начала ему говорить про нечистую силу. На меня до слез обиделась. А за что? Я ведь хотела как лучше…

— Как же «бандиты» в избу проникли? — снова спросил Антон.

— У Тамары замочек был — спичкой можно отомкнуть.

— Значит, замок не взломали?

— Нет, замочек чин-чинарем был замкнут.

— А у бывшего мужа Тиуновой ключа не осталось?

— Оставался у Павлика ключ, но Павлик, как с Тамарой разошелся, ни разу без нее в избу не входил.

— Что он за человек?

Таня взглянула на мужа:

— Толь, расскажи. Ты ведь с Павликом работал…

Толик чуть усмехнулся:

— Безотказный парень…

— В смысле: ни от бутылки, ни от пятерки за свои услуги не отказывался? — вспомнив «афоризм» Торчкова, спросил Антон.

— Ну. Шоферская работа испортила Павлика. У нас ведь испокон веку неписаный дурной порядок заведен. Привез шофер на колхозной машине кому-то из селян, скажем, дровишек или уголька — хозяин сразу в знак благодарности выставляет на стол угощенье или деньги силком сует. Многие толковые парни свихнулись от таких «благодарностей». И Павлик из-за этого водительских прав лишился. Но парень он честный.

Бирюков опять посмотрел на Таню:

— Как Тиунова намеревалась распорядиться деньгами, которые ей оставила Гайдамакова?

Таня, пожав плечами, потеребила кончик косы:

— Мне она только говорила, что сделает все так, как бабка написала в завещании, а что там было написано, никто в Березовке не знает. Старухи плетут, будто вместе с деньгами Гайдамачиха передала Тамаре свои колдовские знания, но это… курам на смех. И вообще насчет завещания Тамара очень странно себя вела. Как-то таинственно всем отвечала, мол, со временем узнаете, на какие дела бабкины деньги уйдут. А после обыска или как там… икону с лампадкой в передний угол повесила. Молиться стала, словно заправская богомолка. В новосибирскую церковь ездила, потом — в больницу. Врач выписал лекарство, но Тамара не стала его выкупать, решила травами лечиться. Вот в лечебных травах разбираться Гайдамачиха действительно Тамару научила. Видели, сколько у нее в кладовке этих трав было заготовлено?

— Видел, — сказал Антон. — От чего Тиунова лечилась?

— С головой у нее что-то произошло. То какие-то угрожающие голоса слышались, то сама Гайдамачиха к ней вдруг по ночам являлась и как будто грозила ей пальцем. Короче говоря, в последнее время Тамара до такой степени была запугана, что боялась одна ночевать. Несколько раз мы с Толиком у нее оставались на ночь, но ничего страшного не видели и не слышали. — Таня глянула на мужа, — Правда ведь, Толь?..

Толик утвердительно кивнул.

— И Женька Гуманов, когда засиживался у Тамары, ни голосов не слышал, ни видений не видел, — продолжала Таня, и, вероятно, заметив на лице Антона вопросительное выражение, смущенно пояснила: — У Женьки с Тамарой серьезные намерения были. Они пожениться хотели. Тамара даже ездила в райцентр, чтобы прическу, как у Марины Зорькиной, к свадьбе сделать, но там ей так напортачили, что почти без волос осталась. Из-за этого она сильно разругалась с Гумановым.

— А Гуманов не из-за денег хотел жениться? — спросил Антон.

— Ой, да вы что! Женька по характеру хороший. И главное — совершенно непьющий.

— Совершенно непьющие меня всегда настораживают, — опять вклинился в разговор Арсентий Ефимович. — Это, так и знай, или баптист, или от запоя леченный.

Анна Трифоновна вздохнула:

— Воздержись, отец, от своих оценок. Лучше включи-ка свет, а то совсем мы засумерничались.

С заходом солнца в просторной горнице Инюшкиных действительно стало сумрачно. Арсентий Ефимович поднялся из-за стола и щелкнул выключателем. Под потолком вспыхнула яркая люстра.

Толик повернулся к Антону:

— Улетела тарелка — подстанция заработала.

— Теория Торчкова? — спросил Антон.

— Его. Юмор со стариком… К нашей подстанции подсоединили летнюю дойку Серебровской бригады. Временную проводку туда протянули, а она где-то короткое замыкание дает. От этого предохранительные вставки на подстанции горят и энергия по всему селу вырубается. Тут Торчков сразу бежит к Гуманову…