Дик Фрэнсис - Скачка тринадцати Страница 12

Рыжик не понимал, что больше всего Рока бесил полный крах собственной личной жизни. А сам Рок не понимал, что женщин отпугивает прежде всего его постоянное брюзжание. К Рыжику впервые в его жизни начали клеиться девицы. Рыжика это только забавляло. И его беззаботная улыбка только сильнее разжигала ярость поверженного соперника.

В декабре Дэви Рокмен упал с лошади и повредил себе ногу. Рыжик Милбрук прислал ему письмо с выражением сочувствия. Рок счел письмо оскорблением и не ответил.

Рыжик Милбрук оставлял машину на улице, рядом с лондонским домом своих родителей. Отсюда он и выезжал в те дни, когда направлялся на скачки. Обычно он сворачивал на север, на шоссе, которое, миновав высокую чугунную ограду, выводило на лужайки Гайд-парка. Дорожки, купы вечнозеленых кустарников, скамеечки для усталых пешеходов. На шоссе было несколько светофоров: чтобы пешеходы могли беспрепятственно через него переходить, а машины — сворачивать направо. И Рыжик частенько попадал на красный свет. Он терпеливо дожидался зеленого сигнала, слушая музыку по радио.

Однажды в декабре, в пятницу утром, пока Рыжик, мурлыкая себе под нос, дожидался зеленого света, к машине подошел человек и постучал в окно со стороны пассажирского сиденья. Одет он был как турист, и в руке у него была большая схема Лондона, в которую он выразительно тыкал пальцем.

Рыжик Милбрук нажал на кнопку и любезно открыл окно — оно опускалось с помощью электропривода. Турист предупредительно просунул схему в окно машины.

— Простите, — сказал турист, — скажите, пожалуйста, как пройти к Бэкингемскому дворцу?

Рыжик мельком отметил, что человек говорит с иностранным акцентом. Француз, наверное… Жокей наклонился к схеме.

— Идите через… — начал он.

И тут Эмиль Жак Гирланд его застрелил.

По правде говоря, убивать Эмилю нравилось.

Он гордился тем, что умеет уложить свою жертву так быстро и чисто, что та даже испугаться не успеет. Если бы Эмилю довелось увидеть расширенные от страха глаза или услышать отчаянные мольбы о пощаде, он счел бы это крупным провалом в своей работе. Возможно, кое-кто из киллеров наслаждается ужасом жертвы. Но Эмиль был добр. По меркам убийцы, конечно.

Рыжик Милбрук был полностью поглощен разглядыванием схемы, которую Эмиль держал полуразвернутой в левой руке. Он не успел заметить, как из-под складок схемы высунулся девятимиллиметровый «браунинг» с надежным глушителем. Быстротой и ловкостью в обращении с оружием руки Эмиля не уступили бы рукам любого фокусника.

Раскаленная пуля прикончила Рыжика Милбрука мгновенно. Он ничего не почувствовал, ничего не понял, не издал ни звука. Легкий хлопок «браунинга» был заглушен музыкой, гремевшей из приемника.

Эмиль спокойно убрал схему, спрятав под ней пистолет. Кивнул в знак благодарности — на случай, если кто-то смотрит, — и мирно удалился.

Он неторопливо прошел по дорожке, свернул в кусты и успел уйти довольно далеко, прежде чем услышал позади нетерпеливые гудки. Убийца знал, что красный свет сменился зеленым, но одна из машин осталась стоять на месте, мешая движению. К тому времени, как раздраженные водители обнаружили кровь и осколки черепа и подняли крик, Эмиль уже успел выйти из парка и сесть в машину. А когда на место преступления прибыла столичная полиция, Эмиль уже был на полпути к Дувру. Он возвращался во Францию.

«Неплохо, — думал он. — В конце концов все получилось. Хотя устроить это дело было непросто».

В конце октября, когда Эмилю предложили эту работу, он, как обычно, провел сперва предварительную разведку — без оружия. Изучил образ жизни и пути перемещения намеченной жертвы, отметил, что удобнее всего будет это сделать у одного из многочисленных светофоров в Гайд-парке. Он несколько раз проехал по обычному маршруту жертвы с секундомером, точно определив, каково максимальное и минимальное время, которое машина может простоять у светофора. Рыжик Милбрук выезжал из дома в разное время, но почти всегда ездил через Гайд-парк, чтобы избежать дорожных пробок. Примерно раз в четыре дня или чуть реже ему приходилось останавливаться у светофора. Пока Рыжик дожидался зеленого света, подойти к нему не составляло труда. И Эмиль решил, что убить его у светофора вполне возможно, если только действовать быстро.

Дома Эмиль попрактиковался со схемой и пистолетом у окна собственной машины, пока не отточил все движения до совершенства. После этого он принял предложение и в ноябре, получив вперед обещанную плату, как и было договорено, переправился из Дьеппа в Ньюхейвен (для разнообразия). Без проблем миновал таможню, задекларировав и предъявив свой чемоданчик с оружием.

И почти сразу все пошло вкривь и вкось. Рыжик Милбрук уехал из Лондона в Шотландию, на двухдневные скачки в Эре, и не спешил возвращаться на юг. Он проводил время с друзьями и владельцами, одерживая победы по всему северу. Эмиль без толку торчал в Лондоне, ощущая себя все более уязвимым. А когда Рыжик наконец вернулся в родительский дом, нагрянула непогода: порывистый ветер, град и затяжные дожди. Разумеется, в такое время ни один турист не станет бродить по Гайд-парку со схемой Лондона.

В довершение всего Эмиль внимательно прочел спортивную газету с помощью своего англо-французского словаря и выяснил, что обещанное алиби заказчика ненадежно. Обнаружив, что дежурная маленькой гостиницы, где он остановился, начинает настойчиво заигрывать со скромным постояльцем с французским акцентом, Эмиль отказался от дела и благоразумно отправился домой.

А через три недели, в декабре, в пятницу утром, когда установилась холодная, но ясная погода, Рыжик Милбрук остановился у светофора — и был убит.

Возмущение, охватившее весь мир скачек, немало удивило Эмиля, который тем временем успел вернуться во Францию. Он и не подозревал, насколько англичане чтят своих знаменитых спортсменов. Сообщение о том, что убийцу (то есть его) непременно линчуют (по меньшей мере), если, конечно, найдут, неожиданно выбило Эмиля из колеи. На волне всеобщего негодования организовался специальный фонд, и за голову убийцы была объявлена весьма приличная награда.

Эмиль Жак Гирланд сидел на своем обычном месте в кафе, за угловым столиком, стараясь не привлекать ничьего внимания, и мучительно, слово за словом, переводил хвалебные статьи из английских газет, посвященные безвременно погибшему выдающемуся жокею. Эмиль поджал губы и решительно подавил нахлынувшие сожаления.

Хозяин кафе, грузный мужчина в фартуке и с густыми усами, остановился у столика Эмиля.

— Надо быть настоящим дьяволом, — высказался он, указывая на весьма удачную фотографию Рыжика Милбрука, — чтобы убить такого славного парня. — Он вздохнул, сожалея о людской подлости, и добавил: — Вам письмо, месье.

Он ухмыльнулся, ткнул Эмиля под ребра и достал из-за кассы конверт. Хозяин кафе полагал, что письма, которые он время от времени передает своему постоянному посетителю, принадлежат перу дамочек, которые стосковались по сексу и жаждут развлечься.

Эмиль всегда подмигивал хозяину, получая письма, — он вовсе не старался его разубедить. Этим путем, через третьи руки, Эмиль получал письма от заказчиков — и так же отвечал на них. Сегодня в конверте оказался остаток уговоренной платы за убийство Милбрука. Ни один разумный человек не рискнет надуть наемного убийцу.

Нетрудно было догадаться, что многоопытный старший полицейский офицер, расследующий дело об убийстве Рыжика Милбрука, не сойдется характерами с Джо Смитом по прозвищу Цыган Джо. У Цыгана Джо было чутье и хороший бухгалтер. Чутье помогало выигрывать скачки, бухгалтер помогал своему клиенту разбогатеть. Цыган Джо привык действовать на уровне интуиции. А полицейский, как и бухгалтер, полагался на факты и логику.

Офицер полиции считал, что люди, имеющие отношение к скачкам, все наполовину психи. Цыган Джо думал то же самое насчет полицейских. Офицер отнесся к глубокому и искреннему горю Цыгана Джо скептически. Цыган Джо подивился, как этот тупица ухитрился дослужиться до такого высокого чина.

Они сошлись в кабинете Цыгана Джо, точно пара диких быков. Масла в огонь подлил еще и местный детектив, который беспокоился в основном о том, на чьем участке произошло убийство.

— Да какая разница, на чьем участке! — орал Цыган Джо. — Вы бы лучше пораскинули своими дурными мозгами да нашли того, кто это сделал!

Отвязавшись от тренера, полицейские чины пораскинули мозгами — не такими уж дурными, кстати, — но озарения на них не снизошло. Они тщательно допросили двух женщин, которые затормозили у светофора следом за машиной Рыжика, долго гудели на него, когда зажегся зеленый свет, потом пошли ругаться с раззявой, обнаружили обмякший окровавленный труп и теперь каждую ночь видели во сне кошмары.