Энн Грэнджер - Убийство в старом доме Страница 12

Ни на втором, ни на первом этажах никого не было. Должно быть, прислуга сейчас внизу — ведь девчонка с кувшином поднималась оттуда за молоком. Скорее всего, сейчас слуги завтракают. Гостиная и столовая оказались пустыми. Я заглянула еще в одну комнату в тыльной части дома. Судя по всему, здесь размещалась малая столовая, и обитатели верхних этажей здесь завтракали. На длинном дубовом столе я увидела подносы для мяса, блюда для горячего и подставку для пароварки. На первом этаже оставалась лишь одна комната, в которой я еще не бывала, — она находилась с правой стороны от парадного входа. Я повернула ручку и вошла.

В нос мне ударили сразу два знакомых запаха: книжных переплетов и застарелого табачного дыма. Я поняла, что очутилась в библиотеке. Должно быть, именно сюда вчера после ужина удалились доктор Тиббет и Фрэнк. В библиотеке было темно; подойдя к окну, я раздернула тяжелые гардины и впустила в комнату утренний свет. Комната оказалась небольшой; вдоль стен тянулись книжные стеллажи, а посередине стояли большой письменный стол с кожаной столешницей и стул. По обе стороны от камина расположились два удобных с виду кожаных кресла. Мне не терпелось поближе познакомиться с книгами; я представила, как сижу в мягком кресле и читаю… если, конечно, миссис Парри отпустит меня надолго.

Над камином висел портрет красивого мужчины с густыми темными волосами, вполне цветущего вида. Его лицо показалось мне знакомым. Я задумалась — и вдруг вспомнила гостя, который приезжал к нам, когда я была еще совсем маленькой — лет шести или около того.

Я знала, что к нам едет гость, задолго до того, как он прибыл, из-за того, что Мэри Ньюлинг наготовила целую кучу угощений. Она ежедневно кипятила кастрюлю с бульоном, чтобы тот «не прокис». Она испекла замечательный торт огромных размеров, начиненный сухофруктами и украшенный жареными орешками, которые мне попробовать не позволили, пригрозив: если я сейчас съем хоть один, мне не позволят взять ни кусочка позднее, когда торт подадут на стол и разрежут. На леднике лежала свиная нога в ожидании великого дня приезда гостя. Мэри Ньюлинг объяснила, что отнесет ее пекарю, который сунет ее в печь после того, как испечет хлеб. Как на Рождество, хотя до Рождества оставалась еще не одна неделя.

После приезда гостя меня услали в детскую, и я увидела лишь верхушку его цилиндра, когда он спрыгнул из двуколки, посланной встречать его. Молли Дарби, моя няня, высунувшись из окна рядом со мной, увидела не больше меня — к ее большому разочарованию. Но потом меня позвали вниз в нашу тесную гостиную. Отец хотел познакомить меня с гостем.

Молли расправила мою юбку, пригладила мне волосы и велела:

— Мисс, ведите себя хорошо, как настоящая леди!

Совет хороший, но следовать ему оказалось невозможно, ведь я понятия не имела, как вести себя в обществе: этому меня никто не учил.

Я бросилась вниз по деревянной лестнице, подняв много шума, и ворвалась в гостиную, снедаемая любопытством. При виде высокого мужчины с грустным лицом, одетым во все черное, я остановилась. В первый миг я пришла в замешательство. Но глаза его по-доброму заблестели при виде меня, и я забыла о своей недолгой и внезапной застенчивости.

— Так вот вы какая, мисс Мартин! — произнес наш гость. — Для меня большая честь познакомиться с вами.

— Да, я мисс Мартин, — сообщила я, беря протянутую им руку и уверенно пожимая ее. — Правда, сейчас меня чаще называют Лиззи. Зато когда я вырасту, то буду мисс Мартин и надену в церковь шляпку с вишенками.

Отец, сидевший у камина, только покачал головой, но гость широко улыбнулся.

— Джош, ты должен простить ее и меня, — сказал отец. — Она настоящая маленькая дикарка и полная невежда, но в этом виноват я.

На маленьком столике стояли хрустальный графин и бокалы. Я знала, что в графине содержится какое-то дорогое вино, которое достают только по большим праздникам. Я заметила также, что отец разрумянился больше обычного — но, возможно, потому, что сидел у огня.

— За что же тебя надо прощать? По-моему, она — очень жизнерадостный ребенок, она очень похожа на Шарлотту.

— Да, — отрывисто ответил отец.

Мне показалось: хотя он и согласился с замечанием гостя, предпочел бы, чтобы тот его не высказывал. Я заметила, как лицо его помрачнело от боли, и поняла, что он по-прежнему горюет по моей умершей матушке. Я подошла к отцу, взяла его за руку, а он поцеловал меня в макушку. Слова гостя озадачили меня; ведь я вовсе не считала, что похожа на матушку. Правда, я ее не знала, а наш гость, видимо, знал.

Должно быть, передо мной портрет Джосаи Парри, моего крестного отца. Наверное, тогда гость представился, но я не запомнила его имени… Зато запомнила, как, уходя, он подарил мне шиллинг, шепнув:

— Спрячь его хорошенько, Лиззи, и копи на шляпку с вишенками!

Шиллинг тогда показался мне целым состоянием. К сожалению, я не сберегла его, а потратила, и шляпку с вишенками так и не купила.

Глядя на портрет крестного, я нахмурилась. Миссис Парри обмолвилась, что ее муж не навещал нас в Дербишире. А на самом деле он приезжал к нам — по меньшей мере однажды. Забыла ли она о том визите или не знала о нем?

На каминной полке стояли небольшие часы из позолоченного черного дерева; рядом лежал коробок безопасных спичек. Наша экономка, Мэри Ньюлинг, всегда покупала старомодные серные спички, и я следовала ее примеру, когда обязанность покупки спичек перешла ко мне. К тому же серные спички стоили немного дешевле.

Вдруг у меня за спиной щелкнула дверь и кто-то ахнул. Я обернулась и увидела изумленную служанку с совком и метелкой.

— Извините, мисс, — сказала она, — не думала застать кого-то здесь так рано.

— Я уже ухожу, — смущенно ответила я. — Спустилась только потому, что хотела попросить кого-нибудь принести в мою комнату горячей воды.

— Хорошо, мисс. Я распоряжусь, чтобы вам сейчас же принесли воду. — Девушка по-прежнему ошеломленно смотрела на меня.

— Я мисс Мартин, новая компаньонка миссис Парри, — объяснила я.

— Да, мисс, я так и подумала.

Словно по наитию, я вдруг спросила:

— Вы уже работали здесь, когда компаньонкой миссис Парри была мисс Хексем?

— Да, мисс.

— Должно быть, все вы очень удивились, когда она так неожиданно пропала?

— Да, мисс. Но миссис Парри отдала нам одежду, которую она оставила.

Я поняла, что под «нами» девушка имеет в виду всех слуг, и живо представила, как они делят пожитки моей предшественницы. Картина меня не порадовала.

— Можно мне тогда приступить к уборке? — Служанка подняла повыше совок и метелку.

Мне не следовало задавать ей вопросы. Она наверняка доложит в людской о проявленном мной интересе. И потом, я ее задерживаю… Поэтому я просто спросила, как ее зовут.

Она ответила, что ее фамилия Уилкинс. Я поблагодарила ее и вышла. Мне ничего не оставалось делать, кроме как вернуться к себе в комнату. Слуги не любят тех, кто путается у них под ногами с утра пораньше. Придется мне научиться позже вставать!

Уилкинс не забыла моей просьбы, минут через десять после того, как я поднялась к себе, в дверь постучали, и вошла девчонка в огромном чепце, которая чуть раньше покупала молоко. Теперь она несла кувшин не с молоком, а с горячей водой — большой и очень тяжелый. Вблизи оказалось, что девочке лет двенадцать, а может, и тринадцать. Она была тощенькая, с узким, голодным личиком. Судя по всему, она с самого рождения недоедала, да и мать ее, наверное, плохо питалась. Возраст таких детей трудно бывает определить.

— Как тебя зовут? — спросила я.

— Бесси, мисс, — ответила девчонка, поправляя чепец, который сполз ей на глаза.

— Вот как! — воскликнула я, поспешно беря у нее кувшин, я боялась, что она разольет кипяток. Кувшин оказался очень тяжелым; мне трудно было представить, как ей удалось дотащить его из кухни. Ведь подниматься оттуда пришлось на три этажа! — Значит, мы с тобой тезки. Меня тоже зовут Элизабет.

В ответ девочка наградила меня таким же ошеломленным взглядом, как раньше Уилкинс. Потом Бесси нахмурилась и объявила: она не помнит, чтобы кто-нибудь когда-нибудь называл ее Элизабет. Все всегда звали ее только Бесси. Такое имя ей дали в приюте.

Значит, она сирота… А все-таки ей повезло, что она выросла не на улице и чему-то научилась.

— Я сегодня уже видела тебя в окно, — продолжала я. — Ты покупала молоко.

Бесси шмыгнула носом.

— Не больно-то мне по нраву такое молоко из-под коровы. Миссис Симмс покупает его, потому что говорит: если его выдаивают на твоих глазах, значит, его точно не разбавили водой. Молоком торгует еще парень с тележкой и бидоном, но миссис Симмс ему не доверяет.

— Бесси, а почему тебе… не по нраву молоко из-под коровы?

— Вонючее оно, — серьезно ответила Бесси. — Воняет тем, чем кормят бедолаг — капустными кочерыжками да отбросами с базара. Сама я молока сроду не пью.