Анна Данилова - Комната смеха Страница 12

Закончив разговор с Васильевым, Гарманов погасил сигарету и вздохнул. Он спросил себя, как долго ему будет позволено жить у Валентины. Кроме того, он понимал, что впервые в жизни ведет себя, мягко говоря, несколько хамовато. Ведь, если признаться себе со всей откровенностью, он согласился поселиться у нее в первую очередь из-за того, что ему самому негде жить. Возвращаться домой он не мог и не хотел. В голову лезли мысли о том, чтобы снять квартиру. Но, во-первых, это дорого, а во-вторых, он будет проводить в ней всего несколько часов. Так стоит ли из-за этого тратить практически всю зарплату на квартиру и оплату телефонных счетов, когда можно попытаться договориться и снять у той же Валентины комнату хотя бы за сто долларов в месяц? И если получится, то попросить ее готовить ему завтраки и ужины. Какая ей разница, сколько яиц разбить на сковородку: одно или два? Сварить суп на одного человека или на двух? Ей это будет просто, а у него появится возможность жить почти семейной жизнью, оставаясь при этом холостяком! От этих мыслей настроение его резко поднялось. Поэтому, когда снова зазвонил телефон, он, улыбаясь про себя, схватил его с особым, радостным чувством приближающейся новой жизни.

– Гарманов у телефона.

– Вадим Александрович? Это Анна Майер. Я бы хотела встретиться с вами.

Он не поверил своим ушам. Анна. Удивительно. Она словно прочла его мысли.

– Где вы сейчас находитесь?

– У крыльца вашей конторы. Я в машине. Могу подняться, если вы не заняты, или, если хотите…

– Я сам к вам спущусь.

– Да?

Она была явно удивлена. А как был удивлен он! От радости, что она позвонила, забылся и повел себя как мальчишка, зачем-то согласился встретиться с ней в машине.

Он даже забыл спросить, какая именно машина, мгновенно набросил на себя куртку и выбежал из кабинета. Спустился, вышел на крыльцо и сразу же увидел одинокую маленькую фигурку в черном пальто. Сердце его забилось. Он подошел к ней и поздоровался.

– Вадим Александрович, мне надо поговорить с вами, – сказал Анна Майер, жестом приглашая его сесть в старенький «Фольксваген». – То, что я сейчас вам расскажу, немного удивит вас. Но если бы вы знали, в каком состоянии от того, что произошло вчерашним вечером, были мы с Алексеем…

Какая чувствительная и эмоциональная особа. Ну что такого могло произойти вчера вечером? Да она пришла просто потому, что почувствовала, как она нравится ему… Он был уверен в этом.

– Вчера я заехала к Алексею, чтобы немного поддержать его. Он начал пить… Совсем раскис. У меня есть ключ от его почтового ящика. Так вот. Открываю я его, а там – извещение. Словом, пришла посылка. На его имя. Без обратного адреса. А в ней, знаете, что оказалось?

– Нет…

– Платье Эммы. Зеленое, джерси. Я очень хорошо знаю это платье. Оно было сшито тоже Лизой Гусаровой. Оно очень шло Эмме…

– Ничего не понял. В посылке было платье вашей сестры?

– Ну да! И еще записка. Вот. – И она протянула ему записку.

Он прочел: «Алексей, привет! Буду через полчаса, пожалуйста, разогрей курицу и сделай салат. Майонез в ведерке в холодильнике под окном. Целую, Эмма».

– Какая странная записка, – покачал он головой. – Написана печатными буквами.

– Да, мы решили, что тот, кто это сделал, нарочно писал печатными буквами, чтобы невозможно было определить, чья рука… Эмма писала красивым почерком, очень характерным, с наклоном в обратную сторону… Как вы думаете, кому понадобилось так издеваться над бедным вдовцом? Мы с ним были в шоке… И представляете себе наше состояние, когда ровно через полчаса в дверь позвонили?! Мы подскочили… Словом, вели себя как перепуганные дети. Оказывается, пришла женщина, просила денег за уборку подъезда… Понимаете, записка написана в таком духе, как если бы Эмма была жива…

– А майонез действительно был в холодильнике под окном?

– Конечно, нет. Этот холодильник, а по сути, шкафчик под окном, у них давно не функционирует. В нем лежит прошлогоднее варенье и все такое… А майонез Эмма всегда хранила в нормальном холодильнике. «Разогрей курицу…» Получается, что она как бы с того света продолжает заботиться о нем и даже целует его в конце записки. А если бы Алексей страдал болезнью сердца?

– Но ведь не страдает?

– Нет, слава богу. Вот поэтому-то я и приехала к вам.

– А где посылка?

– На заднем сиденье. Вы можете забрать ее. Она не могла оставаться у Алексея. Он бы с ума сошел, если бы я оставила ее там… Может, вы выясните, откуда она была отправлена?

Она вышла из машины, открыла заднюю дверцу и достала большой пакет, в котором было что-то прямоугольное с острыми краями, похожее на ящик.

– Вот, держите. – Анна вручила ему пакет. – Я вот что думаю: а что, если эта ее поездка и эта посылка как-то связаны между собой? Ну разве все это не странно? Вадим Александрович, ну что вы так на меня смотрите? Вы думаете, что я сумасшедшая, которой нечего делать, и она водит вас за нос? Поверьте, я ничего не придумала!

– Что вы, я ничего такого и не предполагал… А смотрю я на вас так потому, что…

Она заглянула ему в глаза и, словно прочтя в них что-то, отвернулась. Несколько мгновений молчала. Вадим решил взять инициативу в свои руки:

– Понимаете, я следователь… Вы – сестра Майер. Все понятно. Но вы мне нравитесь, Анна. Быть может, поэтому я и смотрю на вас несколько иначе, чем если бы вы были просто посетительницей. Теперь вы понимаете?

Анна покраснела.

– Вадим Александрович, что вы такое говорите. У меня сестра погибла…

– Вы замужем? – Он уже не мог остановиться. Ему хотелось узнать о ней как можно больше.

– Нет. Я вдова. Но какое это, в сущности, имеет значение?

– Правильно, ровно никакого. Но все-таки… Значит, вы – свободная женщина?

– Всякая женщина свободна, равно как и мужчина. Разве вас этому еще не учили?

Теперь была его очередь краснеть. Да уж, жена успела научить его этому пониманию свободы в браке.

– Тогда спрошу конкретнее: сегодня вечером вы свободны?

– Вообще-то, я хотела навестить Алексея…

– Навестите, мы можем встретиться позже.

И тут ему стало дурно: он вдруг понял, что ему совершенно некуда будет привести эту роскошную женщину. Кафе и ресторан отметаются сразу. Там нет кроватей, диванов, кушеток и прочей подходящей мебели. Не к Валентине же ее вести! И тут вдруг до него донеслось:

– Я бы могла пригласить вас к себе, но у меня почти пустой бар… Я после похорон Эммочки все спиртное отдала Алексею…

Вадиму было неприятно, что Анна так часто упоминает имя своего зятя. Зять – это же не муж, в конце-то концов! Смутная догадка несколько охладила его пыл: а может, они любовники? Убили Эмму, а теперь валяют дурака? Но мысль как пришла, так и ушла, оставив в душе слабый след.

– Я спокойно отношусь к спиртному. Коньяк я принесу.

Он вдруг понял, что она имела в виду, когда сказала о том, что ее бар пуст. Вероятно, она еще не вполне готова к тому, чтобы принимать у себя мужчину – не может прийти в себя после смерти сестры. Но жизнь-то не остановилась, она продолжается. Безусловно, он понимал, что рассуждает как настоящий эгоист. Но ничего не мог с собой поделать. Он стоял рядом с женщиной и видел ее уже не только без пальто, но и без платья, без всего, и она показалась ему восхитительной.

– Вы мне хотя бы намекните, где вы живете, – улыбнулся он, не отрывая от нее глаз. – И телефон свой оставьте…

Когда она уехала, он еще некоторое время смотрел ей вслед. С одной стороны, он испытывал стыд за свою несдержанность, с другой – радость, потому что ему все же удалось уговорить ее встретиться с ним. И он знал, чувствовал, что встреча непременно состоится и что Анна Майер, эта маленькая хрупкая женщина с повадками чистенькой, аккуратной домашней кошки, не обманет его ожиданий и не превратит многообещающее свидание в вечер поэзии Серебряного века. Во всяком случае, он очень на это надеялся.

С большим, но совсем не тяжелым пакетом в руках он поднялся к себе в кабинет и достал посылку. Он не был уверен, что держит в руках вещдок. По его мнению, этого вдовца, Тарасова, просто кто-то изводил таким вот циничным образом. Но, с другой стороны, как могло случиться, что у этого человека оказалось платье погибшей Эммы? Возможно, это ошибка, и платье всего лишь копия настоящего платья…

Гарманов поймал себя на том, что его стали раздражать все эти платья Эммы Майер. Слишком уж много было разговоров и мыслей на эту тему. Тем не менее ящик он вскрыл, достал зеленое платье и разложил на столе. От него даже сейчас, после того как оно какое-то время пролежало в фанерном ящике, исходил слабый, но приятный аромат духов. Красивое платье из нежной зеленой трикотажной ткани, способной принять любую форму. Вадим взял его за плечики и встряхнул, чтобы представить себе, как выглядела Эмма Майер в этом платье живая. Судя по всему, у нее была стройная фигура. Тонкая талия, полная грудь и небольшой рост. И вот теперь ее нет, а он, следователь прокуратуры, словно какой-нибудь маньяк, держит в руках ее платье. Что он ответит, если к нему в кабинет кто-нибудь заглянет и увидит его с платьем в руках. Вещдок? Но тогда ему придется оформить его по всем правилам, а для этого вновь встретиться с Эммой… Вернее, с Анной. Эмма, Анна. Скорее всего, сестры были чем-то похожи. На то они и сестры.