Наталья Солнцева - Звезда Вавилона Страница 12

Никодим Петрович захохотал. Очки съехали с переносицы, щеки порозовели, он весь преобразился. Из строгого ученого мужа превратился в задорного мальчишку. Пожалуй, это его мальчишество могло привлечь молодую женщину.

– Я вам заплачу за чертеж! – «обиженно» протянула Астра и назвала сумму. – Столько хватит?

– А вы, погляжу, денег не жалеете…

– Может, я целых полгода мечтаю заиметь в саду ворота Иштар! – выпалила она. – Они мне ночами снятся! С тех пор как съездила в Берлин, только о них и думаю.

Профессор терпеливо объяснил:

– Ворота Иштар, барышня, не какие-нибудь… фигли-мигли. Это грандиозное культовое сооружение времен царя Навуходоносора Второго.[6] Библейский персонаж, смею заметить. Знаете, чтобы выстроить даже маленькую их копию, недостаточно одних денег. Где вы найдете квалифицированных строителей? Как изготовите знаменитые барельефы священных животных?

– Это мои проблемы. – Астра надула губки. – Я разберусь! Так вы беретесь сделать чертеж и подробное описание ворот или мне обратиться к другому специалисту?

Она рискнула задеть самолюбие Ракитина и не прогадала.

– Послушайте, я не отказываюсь. Я пытаюсь донести до вас сложность замысла.

– Не я же буду строить?

Профессор развел руками и покачал головой. Он был бессилен против невежества этой упрямой женщины.

– Мне рекомендовали вас как лучшего знатока Вавилона! А вы…

Никодим Петрович не мог равнодушно вынести сцены горя, которую разыгрывала перед ним Астра. Да и названная ею сумма не была бы лишней. На эти деньги он сможет нанять художника, который сделает чудесные иллюстрации к новой книге. Те, что предложило издательство, никуда не годятся. Но средств для оплаты художнику со стороны у них нет.

Заманчивая перспектива заработать без особых усилий склонила чашу весов в пользу Астры. «Чертеж ворот у меня имеется готовый, нужно будет изменить размеры, только и всего, – крутилось в уме Ракитина. – А эскизы барельефов…»

– Давайте поступим вот как, – предложил он. – У меня дома есть набор отличных слайдов. Я покажу вам кое-что, расскажу обо всех особенностях, с которыми вы столкнетесь при строительстве ворот Иштар. И тогда, обладая полной информацией, вы примете решение.

– Давайте! – обрадовалась она.

– Вы располагаете временем?

– Мы поедем прямо сейчас?

– Сегодня до обеда я свободен, – кивнул Ракитин, поднимаясь. – А вы?

– Я отложу все свои дела… к черту магазины! К черту косметический салон! Я вызываю такси…

– Вы не на машине? Правильно, – одобрил профессор. – В такой снегопад можно простоять в заторах полдня. Не надо такси. Воспользуемся метро…

ГЛАВА 7

Раиса вздрогнула и обернулась…

– Ты? Господи, как я испугалась!

Она усилием воли заставляла себя обращаться к пасынку и падчерице не на «вы», а на «ты». Такое условие поставил ей муж. «Как ни крути, а они тебе родственники, – добродушно посмеивался профессор. – Можно сказать, дети. Ты их мачеха, хотят они этого или нет!»

– Как ты вошел?

Вопрос вылетел быстрее, чем она сообразила: у каждого из них есть ключи от отцовской квартиры. «Это правильно! – заявил Никодим Петрович. – Дети имеют право в любое время прийти в дом, где они выросли!» Раиса не осмелилась возражать. Да и какие у нее были основания?

До сих пор, по крайней мере при ней, Нелли и Леонтий ни разу не воспользовались своим правом. Они заранее звонили, собираясь зайти проведать отца, и Раиса встречала их с улыбкой, старалась накрыть стол, принять со всем гостеприимством, на которое была способна. Она даже забыла о наличии у них ключей. И вот Леонтий неприятно поразил ее своим вторжением.

– У меня ключи! – с вызовом произнес он.

Уголок его рта дергался, как у отца. И поскольку она молчала в растерянности, злобно добавил:

– Я что, должен спрашивать у тебя разрешения?

– Нет…

Раиса отвернулась и закрыла крышку рояля. Ей стало неловко и за то, что она недостаточно гладко играла ноктюрн Шопена, и, главное, за свои мысли. Словно Леонтий мог их подслушать.

– Не желаешь со мной разговаривать?

Раису смущало ее домашнее одеяние: открытый шелковый халат, который распахивался при малейшем движении. При муже, и тем паче при посторонних она бы никогда себе не позволила предстать в таком виде. Этот халат предназначался для редких часов одиночества, когда она отдыхала от заведенных Ракитиными «порядков» и собственных комплексов.

Леонтий уставился на ее грудь, не стесненную бюстгальтером, откровенно выступающую под шелком цвета чайной розы, и его передернуло. Он представил отца и эту развратную девицу в постели, представил, как они занимаются сексом, и содрогнулся от отвращения…

Он со свистом втянул в себя воздух. Раиса отшатнулась, ей показалось, что пасынок хочет ее ударить.

– Где папа? – спросил он сквозь зубы.

– Пошел в библиотеку…

– Когда он будет?

– Не знаю… после обеда, вероятно…

Она готова была поклясться, что он все отлично знал. И нарочно явился сюда помучить ее. Вчера приходила Неля, сегодня он… К счастью, визит падчерицы не доставил Раисе хлопот. Та забрала «материнскую» шкатулку и ушла. Надо было видеть, с какой брезгливой гримасой она держала вещицу в руках – словно мачеха осквернила ее своими прикосновениями.

«С чего ей взбрело в голову, что шкатулка принадлежала Лидии? – недоумевал Никодим Петрович после ухода дочери. – Я купил шкатулку в Ленинграде, на симпозиуме. Из-за картинки на крышке! Глаша складывала туда нитки. Лидия вообще не умела шить! Она отродясь иголку в руки не брала…»

– Ну, когда думаешь устраиваться на работу? Или это не входит в твои планы?

«Хватит сидеть у нас на шее, – прочитала Раиса в глазах Леонтия. – Мы не намерены тебя содержать!»

Она бы с удовольствием, но профессор неожиданно воспротивился. Он пожелал, чтобы она всегда находилась дома – встречала его и провожала, кормила, лечила, ночами ублажала его затухающую чувственность, а днем помогала набирать тексты на компьютере. У него болели глаза, и Раиса выполняла почти всю техническую работу.

– Никодим Петрович против, – вымолвила она под сверлящим взглядом пасынка.

Леонтий был привлекательным мужчиной. Неле повезло меньше. Ей достались от матери только глаза, остальные черты она унаследовала от отца, причем в худшем варианте. Если профессора они не портили, то о ней этого сказать было нельзя.

Леонтий же выглядел вполне презентабельно: вышел и лицом, и фигурой. Ему бы еще характер помягче, манеры приличней. «Возможно, он ведет себя грубо и развязно только со мной, – подумала Раиса. – Они с Нелей меня выживают. Дай им волю, удавили бы!»

– За что вы меня так не любите? – вырвалось у нее.

Губы пасынка расплылись в нехорошей усмешке.

– Тебе мало отца? Хочешь, чтобы еще я тебя полюбил? – Его взгляд заскользил по ее груди, опустился ниже, задержался на ногах, стройных, с полными округлыми икрами, выступающих из-под халата. – Короче юбки не нашлось? Ты бы вообще сняла халатик за ненадобностью!

Она вспыхнула, но смолчала. Ей не терпелось пойти в спальню и переодеться в домашние брюки и блузку, но Леонтий загораживал ей путь. Она вздохнула, решилась, сделала шаг вперед и оказалась лицом к лицу с разъяренным мужчиной. Его руки обвили ее талию.

– Пусти…

– Зачем? Ты же сама хочешь любви?

– Как тебе не стыдно!

– Чего мне стыдиться? Ты предлагаешь себя, я не отказываюсь.

Раиса дернулась, уперлась ладонями в его плечи.

– Давай, строй из себя недотрогу! – глумился он. – Со стариком спишь, а я чем хуже?

– Мерзавец!

– Грязная тварь! Еще ломается…

Он прижал ее к роялю, опрокинул. Твердое дерево инструмента больно впилось ей в поясницу. Она, не соображая, что делает, плюнула в его бесстыжие глаза…

Леонтий отпрянул, опомнился. Краска отхлынула от его лица, губы побелели. Он тяжело дышал.

– Кому ты нужна, дрянь? Ты что себе вообразила?

– Отпусти!

Она выскользнула из его рук и закрылась в спальне. Было слышно, как щелкнул, захлопываясь, замок.

– Только посмей проговориться отцу! – крикнул Леонтий ей вслед. – Я тебя по стенке размажу! Дрянь… Тебе никто не поверит! Слышишь меня? Никто!

Он поднял глаза на портрет матери. Показалось, что она улыбается, одобряя его действия.

«Я тебя уничтожу… – выдохнул он, мысленно обращаясь к Раисе. – Ноги твоей в нашем доме не будет…»

Жена профессора оказалась худощавой, небольшого роста, но с развитой грудью и бедрами. Она была одета в светло-зеленый домашний костюм из хлопка и выглядела гораздо моложе своих лет. Густые волосы естественного русого оттенка, заколотые сзади в хвост, отсутствие макияжа, светлая кожа и пухлые розовые губы делали ее лицо милым и непосредственным, как у совсем юной девушки. Ее легко можно было принять за внучку Никодима Петровича. Кроме массивного обручального кольца на руке, на ней не было никаких украшений.