Алистер Маклин - Куда залетают орлы Страница 12

Хайди вскочила, аккуратно расправила юбку, подобрала со стола записку, которую заранее положил Смит, и удалилась, высоко держа головку. Смит с раскрасневшимся лицом гневно поднялся, собираясь уйти, но его остановил капитан. Это был щеголеватый молодчик, типичный выкормыш гитлерюгенда, вышколенный и умеющий держать себя в руках, но под пивными парами немного утративший над собой контроль. В его налившихся кровью глазах читалась уверенность в собственной значимости и правоте.

- Ваше поведение недостойно звания офицера вермахта, - во всеуслышание заявил он.

Смит ответил не сразу. Гнев и обида постепенно слиняли с его лица, и оно стало непроницаемым. Не мигая уставился он на капитана, и тот, не выдержав, первым отвел глаза. Когда Смит заговорил, голос его звучал так тихо, что его вряд ли слышали за соседним столом.

- Надо добавлять герр майор, если вы обращаетесь ко мне, малыш, - сказал он ледяным тоном. В его глазах тоже сквозило холодом. - Майор Бернд Гиммлер. Вам, возможно, знакомо мое имя?

Он многозначительно помолчал, и капитан под его взглядом сразу как бы стал меньше ростом. Гиммлер, шеф гестапо, был человеком, наводившим ужас на всю Германию. И собеседник мог оказаться его родственником.

- Обратитесь ко мне утром в восемь. - коротко бросил Смит.

И ушел, не дожидаясь ответа. Капитан, мигом отрезвев, молча кивнул и бессильно опустился на стул. Пока Смит шел к двери, болтовня возобновилась. Для солдат, засланных в это отдаленное место, единственным развлечением было пиво, пиво в огромных количествах. Естественно, что подобные инциденты случались то и дело и, конечно, тут же забывались.

По пути Смит ненадолго остановился возле Шэффера:

- Сорвалась рыбка.

- Еще бы - с таким заходом. А, кстати, что вы ему сказали, этому капитану? - полюбопытствовал Шэффер.

- Дал понять, что я родственник Гиммлера.

- Босса гестапо? - недоверчиво переспросил Шэффер. Рискуете.

- Я не могу позволить себе полагаться на случай, -загадочно ответил Смит. - Пойду попытаю счастья в "Дубовом дворе". Может, там больше повезет. Вернусь через десять минут. Не позже.

Он оставил Шэффера рассеянно смотреть себе вслед, жестом отстранил шедшего ему навстречу Каррачолу и вышел. Сделав несколько шагов по деревянной мостовой, он остановился и быстро огляделся. Улица был пуста. Он повернул за угол и свернул во двор "Дикого оленя". Там он нашел деревянный сарайчик. Убедившись, что слежки нет, он осторожно открыл дверь.

- Восемь часов, - бросил он в темноту. - Пошли.

Послышался шелест одежды, и на пороге появилась Мэри. Она сильно дрожала, лицо ее посинело от холода. Она вопросительно посмотрела на Смита, но он молча взял ее за руку и быстрым шагом повел к черному входу в кабачок. Они очутились в тесной прихожей, слабо освещенной масляной лампой, поднялись по лестнице и остановились у второй двери справа. Дверь без труда открылась.

Комната была маленькая, просто обставленная. Судя по чехлам из веселенького ситца и туалетным принадлежностям на трюмо, здесь обитала женщина. Мэри села на кровати, похлопывая себя по бокам в попытке согреться и без особого восхищения посмотрела на Смита.

- Представляю, как тебя забавляет эта игра, - грустно сказала она. - Ты тут в своей стихии.

- Инстинкт, - объяснил Смит.

Он склонился над плохо горевшей масляной лампой у кровати, прибавил свет и, окинув глазами комнату, взял в углу потрепанный кожаный саквояж, бросил его на кровать и раскрыл. Там лежала женская одежда. Он обхватил Мэри за плечи и заставил встать.

- Не тяни время. Снимай свои шмотки. Все до нитки. И переодевайся. Здесь все, что нужно. Мэри смотрела, не понимая.

- Переодеваться в это? Какого черта?

- Не спорь. Быстро!

- Ладно, - сдалась она. - Отвернись по крайней мере.

- Не волнуйся, - примирительно сказал Смит. - У меня совсем другое на уме.

Он подошел к окну, постоял, глядя в щель между ситцевыми занавесками и снова заговорил.

- Поторапливайся. Ты явишься как будто с автобусом из Штайнгадена, который прибывает через 20 минут. С этим саквояжем. Там остальная одежда. Зовут тебя Мария Шенк, ты из Дюссельдорфа, кузина девушки, которая здесь работает. У тебя туберкулез. поэтому ты вынуждена была оставить работу на фабрике и для поправки здоровья приехала в горы. Кузина помогла тебе устроиться на работу в Шлосс Адлере. Здесь твои документы, разрешение на проезд, рекомендации и письма с правильными штемпелями в доказательство всего сказанного. Они в сумочке, которая лежит в саквояже. Все понятно?

- Кажется, все, - неуверенно ответила девушка. - Но неужели нельзя объяснить...

- Бога. ради, только одно: все понятно или нет? -нетерпеливо прервал ее Смит. - Время, малышка, время. Все понятно?

- Мария Шенк, Дюссельдорф, фабрика, туберкулез, здесь кузина, Штайнгаден - да, все понятно.

Она натянула через голову плиссированное синее платье, расправила его и удивленно заметила:

- Точно мой размер! Просто как на меня сшито!

- Оно и было сшито специально для тебя. - Смит повернулся проинспектировать результат. - 36-26-36, или как там. Мы, гм, зашли к тебе на квартиру и позаимствовали одно платье в качестве образца. Наша фирма работает четко.

- Вы влезли ко мне в дом? - медленно переспросила она.

- Зато теперь ты прилично выглядишь, - рассудительно ответил Смит, Он оценивающе оглядел ее. -Очень тебе идет.

- Приятно слышать, - с чувством сказала она. В глазах ее было замешательство. - Должно быть, все это готовили неделями одежду и документы!

- Да, это не быстро делается, - подтвердил Смит. -Техотдел особенно тщательно работал над твоими бумагами. Пришлось потрудиться, прежде чем впустить тебя в клетку со львом.

- Не быстро... - раздумчиво проговорила Мэри. - Не быстро! Но самолет генерала Карнаби разбился только вчера утром. - Она внимательно смотрела на него, и на ее лице смущение сменилось неприкрытой злостью. - Вы знали, что он разобьется!

- Наконец-то и ты угодила в яблочко, малышка, - весело откликнулся Смит. Он нежно похлопал ее по плечу. - Мы его и подставили.

- Не хлопай меня! - горячо выкрикнула она, но тут же овладела собой и продолжала уже спокойным тоном, хотя в глазах ее все еще сверкал.гнев: - Да была ли вообще аварийная посадка?

- Можешь быть уверена. Самолет еле сел, на аэродроме Баварского спасательного авиаотряда. Местечко называется Оберхаузен, пять миль отсюда. Кстати, мы оттуда будем улетать.

- Улетаем оттуда, - повторила она и осеклась, в отчаянии покачав головой. - А в самолете, я слышала, ты говорил, что если операция провалится или вам придется рассеяться, надо встречаться у швейцарской границы.

- Неужели? - в голосе Смита прозвучало любопытство. - Я, видно, что-то напутал.

- И ты осмелился рисковать жизнью американского генерала и планами по открытию второго фронта...

- Вот почему я так спешу в Шлосс Адлер, - Смит откашлялся. - Я должен быть там прежде, чем они сообразят, что никакой это не американский генерал и что он знает о втором фронте не больше, чем я об обратной стороне Луны.

- Так он подсадной?

- Его фамилия Джонс, - подтвердил Смит, - Картрайт Джонс. Американский актер. Трагик он никудышный, но Карнаби из него недурной, похожи они как две капли воды.

В глазах девушки мелькнул ужас.

- Вы рискуете жизнью невинного человека...

- Ему хорошо заплатят, - перебил ее Смит. - Двадцать пять тысяч долларов за один выход. Это будет пик его профессиональной карьеры.

В дверь легонько стукнули два раза. Плавным движением руки Смит выхватил пистолет - автоматический маузер. Еще одно движение - и майор оказался у двери, резко отворил ее. Вошла Хайди, и Смит закрыл за ней дверь.

- Ну вот, кузины в сборе, - объявил, он. - Мэри, это Хайди. Я удаляюсь.

- Ты уходишь?! - озадаченно воскликнула Мэри. - А мне-то что делать?

- Хайди все скажет.

Мэри с сомнением посмотрела на девушку.

- Хайди?

- Хайди. Наш лучший агент в Баварии с 1941 года.

- Лучший... - Мэри покачала головой. - Не верится что-то.

- Вот и другим не верится, - Смит восхищенно обозрел прелести Хайди. - Черт меня раздери, какая роскошная маскировка!

Смит вышел через черный ход из кабачка и оказался в кромешной тьме, выжидая, пока привыкнут глаза. Ему показалось, что с тех пор, как они закатились в "Дикий олень", снегопад усилился. Ветер тоже заметно посвежел. В общем, мороз крепчал.

Смит свернул налево, поднялся на две ступеньки и не сдержал возгласа досады: споткнувшись о какой-то невидимый предмет, он полетел в сугроб.

Трижды перевернувшись в снегу - на случай, если его поджидает вооруженный противник, он по-кошачьи ловко вскочил на ноги с маузером в одной руке и фонарем - в другой. Он зажег фонарь и посветил вокруг. Улица была пуста.

Да, людей на ней не было, зато Смит разглядел, обо что споткнулся. Это было тело мужчины в форме сержанта Альпийского корпуса, лежавшего на снегу лицом вниз. Смит нагнулся и перевернул труп. Под ним краснело огромное пятно, китель пропитался кровью. Майор направил луч фонаря на лицо трупа. Теперь для этого человека все в прошлом университетская тишина, медовые пряники к чаю - в чем виноват именно он: обвинение Смит видел на этом мертвом лице. Неподвижные глаза Торренс-Смиза смотрели на него с безмолвным упреком. С окаменевшим лицом Смит поднялся, посветил перед собой фонарем. На снегу никаких следов борьбы. Но борьба наверняка была: несколько пуговиц на кителе было вырвано с мясом, а воротник оторван. Смизи не дешево отдал свою жизнь. Не выпуская из рук фонарь, Смит медленно прошел по узкому проулку. Остановился. Следы на снегу, темные пятна на протоптанной дорожке, брызги крови на деревянной стене кабачка - так вот где они схватились. Смит выключил фонарь, сунул в карманы пистолет и фонарь, вернулся на главную улицу. По одну ее сторону находился "Дикий олень", откуда опять раздавалось нестройное пение, по другую, за почтой - ярко освещенная телефонная будка. В ней, оживленно говоря что-то в трубку, стоял человек в военной форме, которого Смит раньше не видел. А улица была по-прежнему пуста.