Кэтрин Нэвилл - Авантюристка Страница 12

— Мне нравится это место, — сказал он через полчаса, окидывая взглядом уютный кабинет, где мы сидели на зеленом бархатном диване. Официант подавал превосходно приготовленный обед и разливал шампанское в невозмутимом молчании. — И я счастлив, что имею возможность поблагодарить тебя за вызволение из лап Карпа.

— Боюсь, что ты спешишь считать себя спасённым, — возразила я, поливая бифштекс жгучим, как огонь, соусом. — Твой приятель Петер Пауль позвонил сегодня Киви, как раз после нашей беседы, и заявил, что все отменяется. Так что в какой-то степени этот обед можно считать твоим прощальным обедом. Он, похоже, уверен, что ты подчинишься его требованиям. Петер Пауль твердит на всех углах, что ты ему чем-то обязан.

— Да, я обязан ему, верно, — мрачно сказал Тавиш. — Пожалуй, из этого можно и не делать секрета: по крайней мере для тебя. Понимаешь, я начал работать с Карпом ещё там, на родине. Он нанял меня, чтобы привести в порядок списки текстильных товаров, которыми якобы собиралась торговать его фирма. Я должен был получить половину прибыли, по крайней мере он так пообещал, и кое-что ещё, что меня больше всего и привлекало.

— И что же это было?

— Он сказал, что будет моим спонсором для получения зеленой карты, то есть вида на постоянное жительство. Без неё я, как иностранец, не имею права быть принятым на работу в этой стране, разве что в обход законов. Но тут бизнес у Карпа прогорел, и он остался должен мне чуть ли не полмиллиона моих процентов с прибыли. Все мои денежки улетели Карпу в нос, но я не могу обвинять его, поскольку он является моим официальным спонсором.

— Ты имеешь в виду, что он нюхает кокаин? — удивилась я.

— Он пускает в пыль не меньше ста тысяч долларов ежегодно, и эти расходы не может покрыть даже его баснословное жалованье, — сообщил Тавиш. — Вот он и старается с помощью банковской компьютерной системы создать видимость законной торговли мануфактурой, а на деле занимается отмыванием денег. Хотя у меня нет вещественных доказательств, я более чем уверен, что его торговая фирма — лишь прикрытие. Он и меня старается втянуть в свои игры, угрожая, что иначе выдаст иммиграционной службе.

— Но ведь ты находишься здесь легально, — возразила я, — у тебя есть временное разрешение, и ты собираешься поменять его на зеленую карту. Я как раз сегодня утром заглянула в твоё личное дело.

— Он больше не имеет права быть моим спонсором. Фирма, которую он представляет, фактически не существует. И с этой точки зрения я вообще работаю сейчас в Бэнкс по фальшивым документам. Как видишь, он прижал меня к стенке. Если я вернусь на родину, мне в лучшем случае удастся задействовать одну сотую своего потенциала как специалиста. Ведь ты же знаешь, что хотя я и щенок, но щенок с головою.

— Получается, что я ничего не могу для тебя сделать, — сказала я (позже вы узнаете, каким чудесным образом повернулось колесо фортуны в течение нашего обеда). — Я не могу поднимать шума, поскольку не имею доказательства незаконной деятельности Карпа, даже если я и попытаюсь это сделать, тебя в лучшем случае депортируют, а в худшем потащат в суд. Но если бы нам удалось выиграть время, подсунув ему вместо тебя специалиста, от которого он не сможет воротить нос, мы попытались бы придумать, как вытащить тебя из всей этой заварухи.

— Ни о чем ином я и не мечтаю. Уверен, что этот удар он не отобьёт, — обрадовался Тавиш. — Я даже нашёл для него чудесную кандидатуру, кто спит и видит, как попасть на службу в его отдел.

— Кто-то хочет работать на Карпа? — недоверчиво переспросила я. — Пожалуй, у этого парня не все дома.

— Это не он, а она, — уточнил Тавиш. — И зовут её Перл Лоррейн, специализируется на международном обмене. Работает экономистом и является моей клиенткой с недавних пор. Она ослепительная — и чёрная. Карпу придётся изрядно поломать голову, и вряд ли он сумеет найти повод от неё отказаться.

— Перл Лоррейн? С Мартиники? Да, она разбирается в международном обмене намного лучше Карпа и имела дело с компьютерами. Но что она думает по поводу твоей идеи?

Я знала Перл Лоррейн, и мне казалось, что она вряд ли пошла бы на подобный шаг без уважительной причины, со своей репутацией непримиримого борца с карьеристами.

— Кроме всего прочего, Перл сказала, что Карп — настоящий нацист, он обращается с чернокожими подчинёнными как с дикарями из джунглей и на всех углах хвастается, что всегда нанимает только чёрных секретарш, потому что у них симпатичные ляжки.

— Боже правый, — сказала я, — но если все это правда, то откуда у тебя такая уверенность, что Перл Лоррейн согласится работать на этого парня?

— Все очень просто, — ухмыляясь, пояснил Тавиш. — Она лучше него разбирается в международном обмене и хочет занять его место. А если хочешь занять место какого-то игрока, лучше всего быть на подхвате, когда его удалят с площадки.

Я согласилась с Тавишем, — учитывая стеснённые обстоятельства, в данный момент Перл для нас просто находка. Подали сыр и фрукты, и я решила, что наступило время перейти к истинной цели встречи.

— В конце недели я отправляюсь в Нью-Йорк, — сообщила я Тавишу. — К этому времени все шестеро членов круга должны начать работать, и мне бы хотелось перед отъездом кое-что с тобою обсудить.

Тавиш серьёзно посмотрел на меня поверх серебряного столового прибора и кивнул в знак того, что готов слушать.

— Прежде всего, — сказала я, — вам нужно проникнуть в файлы, содержащие данные по обычным и переведённым банковским счетам, и затем разнести в клочья систему компьютерных обменных фондов.

— Компьютерных обменов? Твою собственную систему? — удивился Тавиш. — Но ведь это одна из самых сильных систем в Бэнкс, она защищена по меньшей мере по двум позициям…

— Вам придётся подобрать ключевые шифры, — кивнула я, — для проникновения в систему компьютерного обмена, а кроме того, понадобятся номера обычных счётов и секретные пароли, чтобы снимать деньги со специальных банковских счётов.

— То есть ты предлагаешь нам стащить ключевой шифр для одного дня, чтобы показать, что это в принципе возможно?

— Все эти чёртовы банки не могут менять ключи каждый божий день, — сказала я. — Поэтому подразумевается наличие в системе программы, в которой закодированы абсолютно все ключи и которая каким-то способом может определить их правильность, если даже смена ключа происходит без предупреждения.

— Поразительно, — воскликнул Тавиш. — Просто ушам своим не верю. Ведь если только была бы такого рода «спасательная» программа, любой мог бы снять деньги с любого понравившегося ему счета и перевести куда угодно, уверяя, что это его собственные деньги.

Я улыбнулась, взяла бумажную салфетку и набросила небольшую таблицу.

— Во всех отделениях банка имеются такие вот карточки. Номер в верхней графе указывает нам место действия, то есть номер отделения, которое переводит деньги. Первая вертикальная колонка — специальный код на текущий месяц, вторая колонка — для текущего дня, а третья колонка — количество переводимых денег в долларах. Именно эти четыре номера: номер отделения, номер месяца, номер дня и количество денег и являются ключевым шифром! Каждый ключ меняется с переменой дня и количества денег — вот и все!

— Да брось ты шутить, — сказал Тавиш. — Я всю жизнь работал по международному обмену и ни черта не смыслю в межбанковских обменных операциях. Но если это все действительно так просто, то ведь любой, кому не лень, может проникнуть в систему и воровать фонды!

— Возможно, они давно уже этим занимаются, — согласилась я, смакуя шампанское. — Это и предлагается вам выяснить. Задача, конечно, сложная, лично мне пока не доводилось видеть системы, способные раскодировать ключи.

— Каким идиотом надо быть, чтобы давать такие вводные? — восклицал Тавиш, размахивая салфеткой. — Послушай, но ведь это все пока твои предположения. Но если только ты права и все обстоит именно так — значит, система безопасности у нас вообще ни к черту не годится!

— Ты сожалеешь, что привлечён к работе над моим проектом? — спросила я.

— Лорда Мэйнарда Кейнетса спросили на смертном одре, сожалеет ли он о чем-либо в своей жизни, — отвечал Тавиш. — И его последние слова были такими:

«Хотел бы я выпить ещё больше шампанского!» И мы дружно выпили за это.

В разговоре с Тавишем я умолчала о том, что знакома с Перл Лоррейн уже не один год и настолько хорошо, что именно она отвозила меня в этот раз в аэропорт. Итак, наступила пятница после моей ночи в опере, и мы мчались по шоссе в её изумрудно-зеленом «лотосе».

Все, что окружало Перл, имело в той или иной степени изумрудный оттенок: от её пронзительно-изумрудных глаз на матово-чёрном лице до изумрудного цвета бархатных брюк в обтяжку. На всеобщее обозрение в виде ожерелья над немыслимо глубоким декольте были выставлены натуральные изумруды.