Михаил Ежов - Башня из красной глины Страница 12

— И что, в них действительно был спирт?

— Ага. Более того, криминалисты взяли немного глины из карьера, где преступник уничтожал следы, и сделали анализ.

— И?..

— В карьер вылили не воду, как мы думали вначале, а спирт.

— И это удалось определить?

— Ну да.

— Я думал, он без следа испаряется.

— Я тоже так считал и спросил криминалистов. Они сказали, что четыре процента составляют примести. На хроматографе они легко определяются.

— Ясно. А где используется такой спирт? Вернее, где можно раздобыть бутыли вроде этих?

— В химической лаборатории.

— Серьезно?

— Ага. Ты тоже подумал о НИИ, где работал Марухин?

— Еще бы. Когда я там был, его коллеги обсуждали, что какие-то алкаши сперли спирт. Я тогда значения не придал, конечно. У нас в России, известно, прут всё, что плохо лежит.

— Иногда и то, что лежит отлично, — заметил Павлов.

— Ну да. Но теперь надо выяснить, в чем хранился спирт в НИИ. Я сейчас позвоню Бирюкову или Кушековой.

— Хорошо, удачи.

Смирнов набрал номер профессора.

— Здравствуйте, — произнес он, услышав его голос. — Старший лейтенант Смирнов беспокоит. Пара вопросов.

— Слушаю.

— Когда у вас из лаборатории украли спирт?

— Не знаю. В пятницу днем еще был.

— А когда обнаружили пропажу?

— Сегодня после обеда.

— А кто первым заметил отсутствие спирта?

— Бирюков. Он ему понадобился для какой-то реакции.

— Забрали весь спирт?

— Нет, только две бутыли.

— А всего их сколько?

— Шесть. У нас большой запас.

— Бутыли по тридцать литров?

— Кажется, да. Во всяком случае, довольно большие.

— На них есть какая-нибудь маркировка?

— Об этом лучше спросить Бирюкова.

— Хорошо, спасибо.

Отключившись, Смирнов перезвонил Павлову.

— Это опять я.

— Что случилось, шеф?

— Возьми у криминалистов канистры и сгоняй к Бирюкову, это химик из лаборатории Марухина. Спроси, их ли это добро и не было ли на них каких-нибудь наклеек. Понял?

— Да. Сейчас на канистрах нет ничего, я спрашивал.

— Естественно. Если маркировки и были, их удалили.

— Слушай, Валер, все ниточки тянутся в лабораторию, да?

— Не знаю насчет всех, но в целом ты уловил тенденцию.

Опер хмыкнул.

— Я позвоню после того, как съезжу к химику.

— Договорились.

Смирнов вскипятил чайник и налил себе черный кофе. Почитал роман Майринка, хотя было ясно, что это едва ли поможет.

Через некоторое время позвонил Дымин.

— Ну? — нетерпеливо проговорил следователь, снимая трубку.

— Заждался? — усмехнулся опер. — Ладно, можешь меня поздравить.

— С уловом?

— С ним.

— Говори.

— Сначала насчет монаха. Брат Федор, вернее, Базаров, до того как принять постриг, был химиком в лаборатории Марухина. Он работал у него двенадцать лет.

— Блеск! — только и смог выговорить Смирнов. — А что с телефоном?

— Я узнал в компании сотовой связи: ему звонили утром, незадолго до смерти. Но владельца номера определить не удалось.

— Как так?

— Дело в том, что компания проводила акцию на новый тариф. Симки просто раздавались на улицах — кто хотел, мог подключиться. Никаких договоров.

— Ясно. И когда раздавались симки?

— Две недели назад начали, позавчера закончили.

— Так-так. Это все?

— Насчет Базарова да. Теперь что касается Липина. Я пообщался с его женой и коллегами.

— И что?

— Он работал акушером девятнадцать лет. Отличный послужной список, так сказать: грамоты, дипломы, благодарности и так далее. Словом, вся грудь в медалях. Но знаешь, что самое интересное?

— Ну?

— Он принимал роды у Самсоновой.

— Той самой? — уточнил Смирнов, хотя это и так было очевидно.

— Само собой. Когда она произвела на свет двойняшек.

— Значит, прав был Павлов.

— В чем это?

— Все ниточки действительно тянутся в лабораторию.

— Что будем делать, Валер?

— Поплывем на семинар. Завтра утром жду тебя у себя в кабинете.

— Окей. Вдвоем, значит, отправляемся?

— Пока да. Когда часть пассажиров сойдет с теплохода по дороге, тогда в какую-нибудь освободившуюся каюту подселим Павлова.

— Лады. До завтра.

— Пока.

Смирнов повесил трубку и сделал большой глоток кофе. Итак, зазывала назначил встречу. Очевидно, что его жертвы связаны друг с другом. Почти наверняка их назвал Марухин, которого жестоко пытали. Вопрос лишь в том, сколько человек в списке.

Под конец рабочего дня позвонил Павлов и сообщил, что был у Бирюкова, правда, пришлось съездить к химику домой, чтобы показать канистры, — тот уже ушел из лаборатории.

— Это их бутыли, — пояснил Павлов. — На них не было наклеек, просто маркером написано… сейчас, подожди, я гляну… ага, вот: C2H5OH. Это формула спирта. Ее стерли с бутылей. Кстати, спиртом же. — Опер усмехнулся. — Интересно, у кого рука поднялась вылить шестьдесят литров бухла? Ведь если их пополам водой разбавить, это ж сто двадцать литров водки получилось бы!

— Хороший вопрос, — улыбнулся Смирнов. — Наверное, у того, кто не пьет.

Павлов фыркнул.

— Кто не пьет, тот загнал бы спирт знакомым по сходной цене.

— Мы сейчас не про дядю Ваню говорим из соседнего подъезда, а про серийного убийцу, — напомнил Смирнов.

— Да его за один только пролитый спирт посадить надо! — ничуть не смутившись, заявил Павлов.

— Ладно, работай дальше. Выясняй алиби читателей.

— Окей.

Смирнов отправился домой. В этот день уже больше ничего нельзя было сделать, оставалось лишь обдумать то, что известно, и попытаться угадать, кто может стать следующей жертвой. Дело, конечно, безнадежное, но заставить себя перестать думать о расследовании полицейский не мог.

Глава 3. Вторник

С утра Смирнов заехал в НИИ и забрал у лаборантки список семей, отправляющихся на семинар.

— Я знаю, что у вас пропали две канистры спирта, — сказал он.

Кушекова усмехнулась:

— Да уж!

— Раньше такое случалось?

— У нас — нет.

— В смысле — в вашей лаборатории?

— Да. Иногда, конечно, брали немного, сами понимаете, но чтобы спереть шестьдесят литров! — Она покачала головой.

— У вас есть подозрения, кто это сделал?

— Думаю, человек со стороны. Когда нас нет, можно зайти в лабораторию и забрать то, что нужно.

— Что, ключи так легко достать?

— Нет, но при желании можно изготовить дубликат. Результаты исследований и образцы мы запираем в сейф — у нас стоит специальный железный шкаф, — но реактивы, конечно, нет.

— И кто это мог быть?

— Без понятия. Кто угодно.

— Во сколько вы уходите домой?

— В семь часов. Иногда задерживаемся.

— Во сколько ушли в пятницу?

— Я?

— А вы последней уходили?

— Да. Вернее, мы с Кожиным. Я убирала посуду, а он — приборы.

— Во сколько это было?

— Дайте вспомнить. В семь двадцать.

— Вы всегда так поздно уходите в пятницу?

— Нет, обычно, наоборот, пораньше, но ведь на носу был семинар, и мы готовились.

— Понимаю. А кто находится в НИИ в выходные?

— Вы имеете в виду, кто мог стащить спирт, пока нас не было?

— Ну да.

— Тут были охранники.

— Больше никого?

— Вам лучше их спросить, не заезжал ли кто.

— Скажите, а как вообще можно вынести из института две такие здоровенные бутыли? — задал Смирнов свой главный вопрос. — Я себе это как-то не представляю.

Кушекова понимающе усмехнулась.

— Ну еще бы! — сказала она. — На самом деле вынести они их никак не могли. На проходной обязательно остановят. Есть два черных хода, но они закрыты, и там камеры слежения. Охрана увидела бы похитителя.

— Записи просматривали?

— Естественно. Никого. Ни в пятницу, ни в субботу, ни в воскресенье.

— Понятно. Ладно, пойду поговорю с охраной. Где она тут у вас обитает?

— Надо спуститься на первый этаж, и налево до конца. Там дверь с табличкой.

Смирнов поблагодарил Кушекову и отправился на поиски убежища охраны. Следуя указаниям лаборантки, он легко отыскал нужное помещение. Два мужика в черной форме с удивлением подняли на него глаза, когда он вошел.

— Полиция. — Смирнов продемонстрировал им свое удостоверение, и они внимательно его рассмотрели. — Меня интересует, как был вынесен спирт из лаборатории.

Охранники переглянулись.

— А кто вас вызвал? — поинтересовался один из них.

— Не важно, — ответил Смирнов. — Главное, что я здесь. Кто находился в здании в пятницу вечером, а затем в выходные? Мне нужны фамилии, должности и время пребывания.

— Дим, сходи за журналом, а? — попросил после паузы один охранник другого.

Тот послушно вышел в коридор.