Алексей Макеев - Убийца прячется во мне Страница 12

— Нет. Дело в том, что по телефону он с ходу предложил мне всего четыреста тысяч долларов.

— Но это хорошие деньги.

— Сами по себе, безусловно, однако все познается в сравнении. Я, уважаемый Иван Макарович, не спец по недвижимости, но в Интернете в наши дни можно найти все, что угодно. Я поискала, справки навела и узнала, что нормальная цена такой квартиры — не менее миллиона, а то и побольше, если не спешить с продажей. При встрече, когда Леня начал меня уговаривать, я ему сказала, что не вижу оснований терять ради него сто тысяч. А когда он осмелился заявить, что ради брата можно и на жертвы пойти, пришлось кое-что объяснить и кое о чем напомнить.

Если даже я получу полмиллиона и положу в банк на самых выгодных условиях, то проценты по вкладу будут меньше того, что я сейчас получаю за аренду. То есть, соглашаясь на продажу квартиры, я уже несу некоторые убытки — вполне, на мой взгляд, достаточно для выражения родственных чувств к сводному брату, который за восемь лет позвонил мне всего-то пару раз. Но на такие жертвы я еще готова пойти, а вот терять сотню тысяч… Извините, я не настолько богата.

Кроме того, есть и другие варианты, например, кредит. Под залог квартиры Леня вполне мог взять кредит, расплатиться и спокойно, без спешки продавать квартиру. Даже при самом грабительском проценте заплатил бы он не больше сотни, то есть получил бы на руки те же четыреста тысяч. Но вариант с кредитом он отчего-то отверг, из чего я сделала вывод, что милый братец решил нажиться за мой счет. А потому, когда он стал настаивать, я напомнила, что восемь лет назад он не постеснялся содрать с меня отступного за квартиру моего отца, к которой не имел никакого отношения.

По Лениному лицу было видно, что о том постыдном эпизоде он совершенно забыл, психика моего милого братца была устроена довольно удобно: он благополучно забывал неприглядные эпизоды своей биографии. Не делал вид, а именно забывал, вот и о том, что за мой счет он уже разок поживился, тоже забыл. Но в подсознании, видимо, отложилось, что дуру Эльзу можно при случае пощипать.

Я и напомнила ту давнюю историю, не посмотрев, что разговор происходит в Катином присутствии, что было ему особенно неприятно. Ленечка расшумелся, стал кричать, что я никудышная сестра. Потом взглянул на Катю, насупился и пробормотал, что у тебя, мол, Эльза, настроение с дороги плохое, отдохни, а разговор после дня рождения продолжим. Только никакого «после» у него уже не было. Вот такой у меня мотив.

— Не самый убедительный, должен признать, но достаточный для того, чтобы обратить внимание. Я бы на месте следователя обязательно обратил бы.

— Он так и сделал. Как узнал, живо подписку о невыезде оформил. А в подозреваемые я попала благодаря невестушке. Эта Катя только на вид дура дурой: невозмутимая, взгляд ясный и совершено пустой, как у младенца. Она при нашей беседе с братом присутствовала, что-то вязала, сидя в сторонке, и даже головы не подняла, когда Леня расшумелся, я на нее и внимания не обращала.

Только теперь я думаю, что Катя не так уж проста, а внешность тупой коровы — не более чем маска. Я пару раз ловила ее острый взгляд, который настолько контрастировал с обычным безмятежным видом, что я решила — померещилось. Увы! Катя очень точно описала наш с Леней конфликт, искусно сместив акценты, да так ловко. Я читала ее показания и должна признать, это показания очень умного человека. Почти ложь, но именно такая, что не поймать. Мы спорили, она сказала — ругались до крика. И что толку доказывать, что я-то была спокойна, а кричал только Леня. Крик был, соседи его слышали, и точка.

— Чем же вы так невестке насолили?

— Понятия не имею, мы до моего приезда даже знакомы не были. Может быть, ей приятнее думать, что убийца — человек посторонний, не их круга. Я ведь для них и есть посторонняя. А может, дело в другом. Попытка «нагреть» сестру на сотню тысяч может, объективно рассуждая, рассматриваться как повод для убийства. Только, если бы я не хотела квартиру продавать, мне достаточно было просто не прилетать, без моего согласия Леня ничего сделать не смог бы. Материальной выгоды от его смерти я не получаю, все достанется жене, в том числе доли и в бизнесе, и в квартире. Чем не мотив?

Так что, прочтя Катины показания, я в долгу не осталась и изложила следователю свои соображения. Он выслушал очень внимательно, занес в протокол и даже поблагодарил. Потом уже я подумала, что, видимо, метод у него такой: столкнуть лбами подозреваемых, чтобы они друг на друга наговаривали. С виду этот следователь, Роман Антонович, простак, толстячок с добродушным круглым лицом, но далеко не прост.

— Не прост, вы правы, — усмехнулся Иван Макарович, — даже очень не прост. Я его знаю, можно сказать, мой ученик.

— Это радует. Значит, я тем более не ошиблась, что к вам пришла.

— Не обольщайтесь. Наше знакомство означает, что мешать мне Роман Антонович не станет, с материалами ознакомит, к советам прислушается, но не более того. Приказать ему отменить вашу подписку я не смогу. Ладно, вы, думаю, не убийца, иначе не стал бы я с вами сотрудничать, с невесткой Катей более-менее понятно. По остальным фигурантам можете что-то сказать?

— Только предположения. Ну, скажем, такое: Петр и Андрей могли узнать о планах Леонида. До сих пор он был в их общей фирме третьим среди равных, но, сумей Леня реализовать свои планы, стал бы главным компаньоном. Его друзьям это могло не понравиться. Чем не мотив? Единственный, про кого не могу сказать ничего дурного, это Аркадий. И не потому, что он мне как-то особенно понравился, просто у него нет никаких пересечений ни с Леней, ни с его бизнесом. Он единственный из четверых друзей, кто никак не связан с остальными деловыми отношениями, а потому я лично не вижу у него мотивов для убийства. Хотя тут тоже может быть все, что угодно: долги, любовь, да мало ли что еще. Я про него почти ничего не знаю, кроме того, что бизнесом он не занимается, кажется, работает в каком-то НИИ.

— Подождите, вы же говорили, что он врач-стоматолог.

— Я и говорю, знаю очень мало, специально не интересовалась, так, собрала воедино то, что в застольных разговорах проскакивало. Выходит, у него два образования: техническое и медицинское. Но Аркадий явно не нуждается, судя по костюму и часам, да и отпуск в прошлом году он проводил в Европе. Я, помнится, удивилась, что российским ученым начали неплохо платить, а он усмехнулся: нет, мол, не начали, просто я подрабатываю.

Вроде бы он трудится в каком-то НИИ, разрабатывает материалы для стоматологии, а параллельно в какой-то клинике имеет зубной кабинет. Как это совмещается, не знаю, но и Леня, и его друзья-компаньоны, как я поняла, его услугами регулярно пользовались. Леня, кстати, в день своего рождения с утра к нему ездил, пломбу ставил. Но представить, как Аркадий травит своего друга детства за то, что он, допустим, не заплатил за пломбу, я не могу, а других деловых отношений у них вроде бы нет.

В любом случае, Аркадий, по-моему, единственный, кто не мог бросить яд в бокал брата. Специально я за ним не следила, но такое ощущение, что за весь вечер он ни разу не сходил с места и к Леониду приблизился, только когда тот упал. По первому впечатлению, этот человек понравился мне больше всех остальных: спокойный, уравновешенный, вдумчивый, слова лишнего зря не скажет. Но если уж говорит, то прямо, без эвфемизмов, как и я привыкла.

— А об остальных дамах что скажете? О женах друзей вашего брата, они же, как я понял, тоже присутствовали.

— Ничего особенного не скажу. Образованные, симпатичные. Алла Жилина — типичная деловая женщина, Зина Федотова — столь же типичная домохозяйка. Ничего такого я не заметила, разве что Алла порой кидала настороженные взгляды на Андрея. Может, любовный треугольник?..

— Ну, что же, уважаемая. Задачку вы нам задали достойную, пожалуй, мы с Сергеем Юрьевичем за нее возьмемся. Сегодня обмозгуем как следует все, что вы нам рассказали, план наметим, а завтра с утречка и начнем: Только… Наши услуги не бесплатны.

— Я понимаю. Не волнуйтесь, средства у меня есть, я всегда жила очень скромно. И, в любом случае, «нобелевка» стоит любых затрат. Сколько?

— Точно не скажу, ибо не знаю, сколько времени продлится расследование. Мы можем оговорить дневную ставку, а накладные расходы, думаю, окажутся невелики.

Когда финансовые вопросы были улажены и посетительница удалилась, Иван Макарович задумчиво сказал: «Конечно, ее манеры мне непривычны, но не могу еще раз не признать, опрашивать свидетеля, который привык называть вещи своими именами, очень удобно. Боюсь, остальные фигуранты окажутся не столь циничны».

Глава третья

Исходные данные, 23 октября, вторник

Сбор информации, или О том, как точка зрения зависит от позиции наблюдателя

Сегодня с утра погодка не в пример вчерашней. Не скажу, что над Москвой вдруг раскинулось голубое покрывало, пока облачно, но солнышко сквозь облака пробивается, и этого оказалось достаточно, чтобы из воздуха исчезла водяная пыль, хмарь, дававшая ощущение промозглости и делавшая пребывание на улице особенно неприятным. Ну, а когда я к дому Ивана Макаровича подъехал, в облаках появились просветы, так что профессор ждал меня у подъезда, с удовольствием щурясь на солнце.