Владимир Сверкунов - Тело призрака Страница 12

— Очень любезно с вашей стороны, — оценил Анатолий предложение Колобова. — Но не хотелось бы на этом прекращать наше знакомство, тем более что у меня накопилось к вам немало вопросов. Надеюсь, вас не затруднит навестить меня завтра в прокуратуре, часиков, скажем, в одиннадцать утра. Пропуск я закажу. Но есть одна просьба: подготовьте, пожалуйста, всю имеющуюся информацию о Яночкине. Особенно интересуют его родственники и друзья.

— Боюсь, ничего определенного сказать не смогу, — поспешил ответить Сергей Сергеевич. — Насколько я знаю, никого у Бориса Павловича не было. По крайней мере, я никогда не слышал, чтобы у него водились друзья. Хотя кто его знает?! Постараюсь вам помочь, Анатолий Михайлович, прямо сейчас дам указания работникам отдела кадров.

— Хорошо, что с вами так легко договориться, — произнес Сивцов, садясь рядом с криминалистом на заднее сидение машины. — До скорой встречи, Сергей Сергеевич!

— Всего доброго, — отозвался Колобов, и когда "Волга" отъехала на приличное расстояние, пробубнил себе под нос, сделав в последнем слове ударение на конечный слог: "Вместо Ильича нашли Палыча".

19

Президиум заседал в пожарном порядке. Никто не вел обычного на таких "сходках" протокола, да и говорили без традиционных церемоний: слово предоставляется…

Не дожидаясь, пока Лиганов объявит цель обсуждения, его заместитель Нина Сергеевна Петрова затараторила:

— Георгий Алексеевич, что же это происходит? На площадь врываются какие-то непонятные личности, издеваются над нами. Люди возмущаются, но ничего сделать не могут: есть же установка вести себя мирно.

— Не спеши, Ниночка, — мягко остановил ее лидер. — Мы об этом обязательно поговорим. Но нам сначала надо определиться с главным. Наша акция протеста продолжается уже четыре дня. Хотя мы постоянно меняем людей, обеспечиваем их горячим питанием, а кое-кому даже платим, должен откровенно сказать, что митингующие устали. В то же время цели, которую ставили перед собой, мы пока не достигли.

— Надо действовать более решительно, — заявил относительно молодой человек с ежиком на голове.

— Замечание справедливое, — согласился Георгий Алексеевич. — Но для этого мы должны быть вооружены не только, как говорится, идейно, но и информационно. Пока у нас нет достоверных данных о том, как идет следствие. Я располагаю, скажу прямо, непроверенными сведениями о том, что прокуратура начала копать в самом Кремле, более того, сегодня в тоннеле, который ведет оттуда в Мавзолей, обнаружен труп одного из работников хозяйственного управления. Но имеет ли он отношение к похищению Ленина, я не знаю.

Собравшиеся напряглись. Наконец, высокий мужчина, по виду из рабочих, выдохнул:

— Все-таки власти замешаны!

Лиганов поднял руку:

— Давайте не будем спешить. Поскольку в этом деле еще много непонятного, надо в нем разобраться.

— Почему бы не обнародовать хотя бы то, что нам известно? — вклинилась Петрова. — Надо же вдохнуть новые силы в митингующих!

— Мы обязательно сделаем это, — заверил Георгий Алексеевич. — Но необходимо располагать проверенной информацией. Вы понимаете, к чему я клоню?

— Нам нужен свой человек в прокуратуре, — не задумываясь, сказал "ежик".

— Разумно, — заметил Лиганов и обратился ко всем присутствующим: — Какие будут соображения?

Рабочий приложил руку к виску и многозначительно сказал:

— Есть один паренек в Следственном комитете. Хотя он не совсем из наших, думаю, подход к нему найти можно.

— Надо связаться с парнем, только очень аккуратно, — предложил Георгий Алексеевич. — Может, за это возьмется Виктор Петрович? — Он внимательно посмотрел на "ежика".

— Спасибо, товарищи, за доверие, — удовлетворенно произнес тот. — Но думаю, будет лучше, если мы начнем вместе с Василием Дмитриевичем, — он кивнул головой в сторону высокого рабочего. — Все-таки это его связи.

— Согласен, — сказал лидер. — Но не затягивайте и помните: мы должны знать не только все, что удастся обнаружить следователям, но и версии, которые находятся у них в разработке. Тогда мы сможем действовать адекватно и своевременно. А теперь давайте разберемся, кто мешает нашей акции на площади? Что ты там говорила, Ниночка?

Единственная среди присутствующих женщина хотела было встать, но потом, вспомнив о том, что заседание носит не совсем официальный характер, осталась на месте, только немного подалась вперед.

— Среди наших товарищей ходят какие-то отморозки и ведут кощунственные речи, унижающие достоинство Ильича, — с жаром проговорила она.

— Есть предположения, кто они? — поинтересовался Лиганов.

— Думаю, из "Правого дела", они давно уже точат зуб на Ленина, — ответила Петрова.

— Применить силу?! — не то спросил, не то предложил Василий Дмитриевич. — Один раз накостыляем, больше неповадно будет!

— Хорошо бы, конечно, — будто соглашаясь, сказал Георгий Алексеевич. — Но власти могут расценить это как драку, а значит, у милиции появится основание за нарушение общественного порядка попытаться вытеснить нас с площади. Надо действовать как-то поаккуратнее.

— Можно применить тактику окружения, — предложил Виктор Петрович.

— Поясните, пожалуйста, — попросил Лиганов.

— Как только становится понятно, что в наши ряды попал хулиган, его замыкают плотным кольцом так, чтобы пространства у него оставалось не больше полуметра, и молча стоят. Действует безотказно — начинают нервничать и суетиться даже самые непробиваемые смельчаки, — объяснил "ежик".

— А если полезут в драку? — с сомнением в голосе произнесла Петрова.

— Исключено, — возразил Виктор Петрович. — Во-первых, пространства для размаха не будет, а, во-вторых, если не самоубийца, то должен понимать, что воевать сразу с двумя десятками человек невозможно, тем более что всегда могут надавать с тылу.

— Предложение хорошее, — подытожил лидер. — Надеюсь, такая "психологическая атака" надолго отобьет охоту у "правых" вставать на нашем пути. Давайте попробуем: доведите данную информацию до старших групп, а они растолкуют, что к чему, остальным.

— Георгий Алексеевич, но нам надо определить, как долго будем проводить акцию на Красной площади, ведь холода на носу, — сказал совершенно лысый человек в очках, который раньше не произнес ни слова, зато внимательно слушал. — Может, как украинцы, разобьем палаточный лагерь?

Лиганов ответил не сразу, видимо, его самого тревожил этот вопрос. Наконец, он откашлялся и вполголоса произнес:

— Вы прекрасно понимаете, что люди, собравшиеся на площади, — не самого юного возраста. Палатки им противопоказаны по состоянию здоровья. К тому же, я не хочу, чтобы нас связывали с украинскими "оранжевыми": они по духу — наши антиподы. Но и ставить вопрос о прекращении акции преждевременно. Надеюсь, все с этим согласны? Еще нужно в ближайшее время так распределить силы, чтобы сократить время дежурства, скажем, до четырех часов. Такое время простоять, даже на морозе, вполне по силам любому. Ну и давайте как-то продумаем ситуацию с чаем: разве нельзя организовать дело так, чтобы митингующие могли получать его каждый час.

— Может, чего покрепче? — улыбнулся Василий Дмитриевич.

— Нет, никаких спиртных напитков, — резко парировал Лиганов. — Для нас крайне важно, чтобы люди сознательно, безо всяких допингов, протестовали против посягательств на нашу святыню. К тому же, если начнется бражничанье, да еще и при дармовых напитках, то сразу появятся пьяницы, забулдыги, бомжи. Ясно, что они будут дискредитировать наше движение. Выпьем потом, когда нам вернут Ильича!

20

К художнику Каськову этой ночью опять пришла муза. В ее белом струящемся платье было столько снежных полутонов, что Виктора вновь захлестнуло желание немедленно схватить кисть и попытаться передать удивительные оттенки простого цвета. Такое, он слышал, можно увидеть только на Севере в бескрайних просторах. "Арктика" одежды очень органично дополнялась голубизной глаз поразительной глубины. Это был лед, он завораживал, затягивал в пучину умиротворяющего холода.

Наверное, такое наваждение и не дало ему начать акт творчества, хотя, по правде, Виктор уже очень давно не стоял перед мольбертом: в последние месяцы он боялся даже смешивать краски: цвета получались ядовитыми и тошнотворными.

Гостья неожиданно заговорила строгим голосом с интонациями, напомнившими художнику жену, бросившую его два года назад. Они полюбили друг друга еще в студенчестве, и два десятка лет она, выучившаяся на актрису, терпеливо играла несколько главных ролей в спектакле его жизни: хозяйки, любовницы, натурщицы и, наконец, продюсера. С таким большим ребенком, каким жена считала Виктора, у нее даже в мыслях не возникало желания иметь других детей. Тем более что ее мальчик, уже и с сединой в волосах, оставался сумасбродным вундеркиндом, не устававшим заявлять на всех углах: "Я — гений!" Она безропотно выполняла все его "хочу!" и однажды даже добилась заказа на портрет у шведской принцессы. После того, как Каськов блестяще справился с работой — он, действительно был талантливым человеком, — репродукции его картин появились в каталогах престижных европейских выставок, да и на родине к нему стали присматриваться с интересом.