Алекс Норк - Кто здесь Страница 12

- С этим девизом такая же история?

Профессор предостерегающе поднял палец.

- Лет пятнадцать тому назад у меня вышла книга, одна из моих последних: "Старые девизы в новом времени". Там вы его не найдете.

Служанка расставила чашки и, узнав, что больше ничего не нужно, исчезла.

Торнвил, ожидая продолжения, вопросительно взглянул на хозяина.

- Да, там вы его не найдете. А раз не найдете там, значит в последние по меньшей мере триста лет он нигде не употреблялся.

- Чей он?

- Второй династии Великих Моголов. - Хозяин взял в руки чашку, предлагая сделать то же самое Торнвилу. - Сейчас расскажу...

Он сделал два глотка негорячего желтого чая, как это делают только глубокие старики и очень маленькие дети, вытягивая внутрь за край верхнюю губу.

- Само происхождение моголов, этого азиатского народа, заслуживает отдельной лекции. Это один из тех феноменов, которые предстоит еще разгадать... Конечно, уже без меня, спокойно добавил он. - Азия демонстрировала непостижимые эффекты. Вдруг, в местах глухих и почти безлюдных, вроде юго-восточной Сибири, начинает возникать и чудовищно разрастаться новый этнос. На втором-третьем поколении уже ведет захватнические войны, а на четвертом образует империи. Первая династия моголов захватила в начале пятнадцатого века северную часть Индостана и часть территорий на западе от него, включая афганский Кабул. Второй их император - Юдуф - начал расширять империю на южные территории Индии, к океану. Был крайне агрессивен и жесток, но в плане военного руководства бездарен. И южные индийские княжества, объединившись, разгромили его в страшной битве. Юдуф бежал в Кабул, собирая по дороге жалкие остатки войск, и засел там, думая лишь об одном: чтобы враги не вторглись и сюда. Но те, отвоевав назад Дели и все, что было нужно, не стали дальше его преследовать. Прошло десять лет - и подросло новое поколение, с ним вместе один из родственников Юдуфа. Тот в военном смысле был просто гений и обладал незаурядными качествами привлекать к себе людей. Это его лозунг: "Поверим и объединимся. Объединившись - поверим!". Все было снова отвоевано моголами с большими дополнительными приращениями, за что Юдуф в благодарность и повесил своего первого военачальника, обвинив его в государственном преступлении.

- У нас в таких случаях отправляют на дипломатическую работу в третьи страны.

- У нас помягче, я согласен. Однако очень любопытно, что именно у нас и именно сейчас появился этот исчезнувший в истории девиз. Расскажите мне об этой секте. - Профессор понятливо кивнул. - Между нами, само собой, все останется между нами.

- Неясная по своим корням активно расширяющаяся группа, без сколько-нибудь выраженных социальных контуров. - Быстро проговорил Торнвил и чуть поколебался... - У них еще одна очень странная черта, профессор.

- Какая?

- Оказавшись в тупиковом положении, они кончают самоубийством, вспарывая себе живот.

Его собеседник закрыл глаза морщинистыми почти без ресниц веками. Потом медленно произнес:

- Это очень серьезно.

"Да уж", - подумал про себя Торнвил.

- Насколько мне известно, - чуть подождав полувопросительно проговорил он, - это имело распространение только в Японии?

Профессор отрицательно покачал головой:

- Нынешние японцы пришли на острова с континента в XII веке. Это не их собственное изобретение. Такой способ ухода из жизни среди азиатских этносов демонстрировал отсутствие черных сил внутри человека и превосходство его духа над смертью. - Он встрепенулся. - Вы сказали, в числе адептов секты самые разные люди? И хорошо образованные, в том числе?

- Даже очень. С прекрасной карьерой и перспективами.

Тот опять прикрыл глаза.

- Скверно совсем.

- Почему?

- Потому что в таком случае это можно объяснить только действием другого сознания.

- Подсознания?

- Дело не в том, где оно размещается. Это компетенция психологов, физиологов и тому подобных специалистов. А я историк. И это "другое" сознание называется у нас "архаичным". Повторю, я не знаю в каких частях мозга оно располагается.

- Архаичное сознание?

- Да, некие исторические накопления, но ярко выражать себя, как всегда считалось, они не способны.

- Объясните, будьте добры.

- Вы обращали внимание, что услышав определенную фамилию, люди любят спрашивать, а не родственник ли названный известному артисту, политику или спортсмену с тем же именем? - Неожиданно задал вопрос профессор. - Спрашивают с пристрастием и радостным ожиданием, что так оно и окажется?

- Да, замечал, - с удивлением ответил Торнвил. - А причем тут это?

- Остатки архаичного сознания. Отголосок сугубо аналогового менталитета тех времен, когда люди очень опасливо относились ко всему незнакомому и успокаивались на ощущении сходства. Развитые умы ищут оригинального, прочие - аналогичного. И в массах осталась эта тяга к знакомому на инстинктивном уровне. Следы прошлого. Типичная в пору молодости народов неспособность ориентироваться без прямых сравнений. И это же чувство сходства определяло в далекие времена отношение человека к собственной личности. Душа стремилась к единому и не хотела обнаруживать в себе оригинальность. Она еще была коллективной. Это давало огромную силу, потому что потерять свое "я" было не очень страшно.

- Как эта коллективная душа могла заговорить в наше время?

- Единственное, что могу вам пока ответить, полковник, история не зафиксировала подобных массовых примеров. И если что-нибудь по этому поводу придет в мою очень старую голову, немедленно вам сообщу.

Пожимая Торнвилу на прощание руку, он добавил, глядя на него полупрозрачными, чуть слезящимися глазами:

- Вы очень меня заинтересовали вашим рассказом. А тот девиз, что принадлежал казненному, его же палач, Юдуф, присвоил себе, поскольку девиз был очень популярен, в особенности среди ударной конницы. Позже его потомки запретили этот девиз, боясь любых воспоминаний о том злодействе. И он исчез из истории.

- Опять коллективная душа, Стенли?! В благословенной Америке, где каждый только и делает, что тащит к себе одеяло? А у русских она тоже заговорила?

- Вы про те два самоубийства бизнесменов?

- Про три, уже есть третье, мой дорогой. Только на этот раз при аресте какого-то их крупного финансового афериста у него успели отобрать странный ритуальный кинжал. Догадываетесь, что он попытался сделать в камере?

- Неужели разбил себе голову?

- Да, но не со смертельным исходом. - Блюм вдруг сосредоточенно посмотрел на противоположную стенку своего кабинета: - Бр-р!!

- Большие пропали деньги, патрон?

- Около трехсот миллионов, если в нашей валюте... Девиз моголов, вы сказали?

- Запрещенный и исчезнувший потом из истории.

- Вы ведь чисто говорите по-русски, Стенли?

- Чисто, как говорят в Москве.

- Вот и попробуйте с этим акцентом побеседовать с тем самым третьим самоубийцей. Он сейчас находится у них в тюремной больнице.

- Попробовать, не сработает ли девиз?

- Да. Я уже договорился, что к ним прибудет наш специалист. К счастью, сейчас такое время, когда спецслужбы могут между собой сотрудничать.

- Тогда придется открыть русским какие-то карты...

- Придется. Я уже обещал, иначе бы и разговор не состоялся. - Блюм, раздумывая, постучал пальцами по столу. - Раскрывайте все кроме одного, мой дорогой. Кроме того, к кому ведут эти непонятные связи у нас в Америке. Скажете, что мы этого просто пока не установили. А у них постарайтесь все, что можно, выведать.

- Само собой, - кивнул Торнвил. - Когда мне лететь?

* * *

На шестой день болезни Хак понял, что не выздоровеет. Он много раз видел, как болели этим другие люди, и как они вдруг теряли силы на пятый или этот самый, шестой, день. Те, с кем такое случалось, уже не выздоравливали. Им оставался день еще или два. И лежа у окна, он услышал, как одна соседка сказала другой: "Наш кузнец умирает. Такая беда, в расцвете лет".

Хак удивился, потому что не понял - отчего так решил Всевышний? Разве он больше не хочет, чтобы свершился самим им предписанный закон и желает чтобы великий трон империи сохранил на себе предателей?

С наступлением ночи Хак приказал вынести себя на крыльцо под темный звездный купол неба. Сегодня он снова его увидел, огромную бездонную чашу, храм, выстроенный Всевышним над головами людей. Высвеченный темной синевой, чтоб тот, кто способен оторвать свой взгляд от земли, ощущал верховные чертоги. С серебряными звездами, яркими сегодня как никогда.

О, если б Хак чем-нибудь провинился перед Создателем, разве позволил бы Он ему и далее возноситься взглядом в высь своего творенья? Разве не закрыл бы ее облачной пеленой? Такого бездонного купола, такой исходящей из него пространственной силы Хак никогда еще не видел. И эта сила не отвергала сейчас его, а приглашала к себе. Она стократно превосходила ту жалкую его человеческую, что забрала болезнь, не нужную ему более перед божественным промыслом и назначением, которое он уже очень скоро узнает. Всевышний не оставил его! Он хочет дать ему новую силу для нового, пока еще неизвестного дня!