Ллойд Биггл-младший - Шерлок Холмс и дело о фруктах Страница 12

— Мисс Квалсфорд знакома с племянницей одного из наших директоров, — объяснил я. — Она беспокоится по поводу дел её брата, и меня прислали сюда провести инвентаризацию, проверить счета и вообще оценить состояние фирмы.

— Неужели? Большинство людей скажет вам, что у этого бизнеса нет никакого будущего. Хотя лично я так не считаю. Эдмунд Квалсфорд был настоящим мечтателем, далёким от действительности, но в его фирму верил не только он, но и другие. — Мистер Вернер вздохнул. — Конечно, жаль, что всё кончилось именно так. Очень жаль. Этот бизнес мог перевернуть весь посёлок.

— Вы верили в это?

— О да, конечно! Полагаю, что теперь у нас уже нет никаких шансов. Вряд ли солидная лондонская фирма будет продолжать здесь дело. Для тех, кто привык заниматься разгрузкой настоящих пароходов, это не стоит и выеденного яйца. Но для такой маленькой деревушки, как наша, этот бизнес значил многое.

— Я ничего не знаю об этом бизнесе, кроме того, что он существует, — заметил я. — И я никогда не слышал об Эдмунде Квалсфорде до сегодняшнего дня. Может быть, вы расскажете мне о нём и этом перспективном деле?

— Конечно, охотно.

Мистер Вернер отправился к буфету и наполнил свой стакан. Заметив, что мой ещё почти полон, он с беспокойством спросил:

— Слишком горькое?

— Нет, просто слишком много для меня после такого обильного ужина, — ответил я. — Добавлю, когда передохну чуток.

— Ну вот, ясно. — Он снова уселся рядом со мной и сделал порядочный глоток. — Эдмунд и Эмелин Квалсфорд. Эти двое были неразлучной парочкой. Правда, я всегда говорил, что мальчиком следовало родиться Эмелин. Эдмунд был изящным, хрупким, застенчивым и довольно болезненным ребёнком. Эмелин же — настоящий сорванец, подначивавшая его лазить и прыгать повсюду. Конечно, они слишком много времени были предоставлены сами себе. Они ведь знатного рода, и ни с кем из местных ребятишек играть им не разрешалось. Они почти никуда не ходили. У них была гувернантка, очень образованная женщина. Она приохотила их к книгам и много, может, даже слишком много занималась с ними. Эдмунд поступил в Оксфорд, даже не учась в школе. Правда, некоторые полагали, что ему помогло влияние отца. Освальд Квалсфорд хоть и был довольно никчёмный человек, но у него имелись друзья, занимавшие высокое положение. Эдмунду-то книжное обучение пошло на пользу, но вот у Эмелин из-за этого голова набита вещами, которые ей вовсе ни к чему. Я бы сказал, даже вредны. Такая привлекательная молодая женщина из хорошей семьи могла бы составить хорошую партию. Но она не захотела, и ни отец, ни брат никогда не могли заставить её сделать то, чего она не хочет.

Он перевёл дух и снова поднял стакан.

И тут по какому-то наитию я спросил:

— Гувернантка всё ещё живёт с ними?

— Да, конечно. Её зовут Дорис Фаулер. Она из местных. Богатая тётка дала ей образование не по чину, как у нас говаривали. Когда-то Дорис была обыкновенной скромной девушкой, потом приятной дамой, а сейчас она — настоящая старая карга. Ума у неё достаточно, спору нет, но здравого смысла ни капли. Всё это плохо отразилось на детях Квалсфордов.

— Насколько состоятельно семейство Квалсфордов?

— Хороший вопрос. Когда-то, давным-давно, они были богаты. Дела всё ещё шли хорошо, когда Освальд Квалсфорд принялся проматывать оставшиеся деньги. К тому времени, когда дети подросли, ему это почти удалось. Конечно, на то, чтобы отправить Эдмунда в Лондон, средств хватило, хотя, может быть, Освальду пришлось и занять на его обучение. Впрочем, тогда он уже занимал много. Он умер, задолжав в округе всем, кто был настолько глуп, что одалживал ему деньги или открывал кредит, не говоря уже об огромном числе фирм в Лондоне, где он проводил большую часть своего времени. Однако с тех пор, как дети стали сами заниматься делами, ситуация изменилась. Жена принесла Эдмунду богатое приданое, да и сам он оказался удачливым бизнесменом. Я точно знаю, что через год или два после свадьбы он расплатился со всеми отцовскими долгами. Именно так обстоит дело.

— Если бизнес Квалсфорда был настолько доходным, то почему же кто-то сомневается в его будущем? — осведомился я.

— Занятие импортом для Эдмунда всегда было второстепенным делом, он участвовал в нём лишь ради интересов Хэвенчёрча. Оно едва покрывало затраты, а может быть, было и убыточным. Его деловые интересы были связаны с Лондоном. Не важно, что он спас семью на деньги жены, главное, что он хорошо распорядился ими.

— Его жена смахивает на иностранку, — заметил я.

— Конечно, она же француженка, урождённая Монье. Провела большую часть жизни в Англии, но так и не отделалась от своего французского высокомерия. Её брат учился в Оксфорде вместе с Эдмундом. Они гостили друг у друга во время каникул, и каждый познакомил товарища со своей сестрой. Эдмунд и Ларисса влюбились друг в друга, и Шарль Монье был бы не прочь сыграть свадьбу с Эмелин. Однако та и слышать об этом не хотела, хотя это очень пришлось бы по душе её брату. Эмелин всегда поступала только по-своему.

— Я смогу послать записку мисс Квалсфорд?

— Конечно. Я отправлю её прямо сейчас.

Я засомневался:

— Уже поздно. Наверное, следует подождать до завтра.

Владелец гостиницы пожал плечами:

— Эдмунд всего два дня как умер, и я думаю, у них в доме навряд ли уже легли спать.

Я поднялся в свою комнату, чтобы написать записку. Я сообщил Эмелин Квалсфорд, что утром хотел бы просмотреть отчёты компании её брата, и просил её отдать соответствующие распоряжения. Хозяин передал записку Джо, который тут же исчез в темноте на своём пони. Я же улёгся в постель, размышляя о старухе, получившей образование не по чину, которая расспрашивала о питахайях на Спиталфилдском рынке. И пока я не заснул, прямо над моей головой благодаря каким-то причудливым колебаниям воздуха каждые четверть часа таинственно звонили церковные колокола.

Утром я проснулся рано и сразу же отправился на прогулку с целью осмотреть Хэвенчёрч при свете дня. Оказалось, что деревушка занимала большую площадь, чем мне показалось ночью. Вместе с тем днём она выглядела ещё более захудалой и обнищавшей. Конечно, У неё имелась своя, и весьма примечательная, история, о которой я тогда ещё не имел представления — да и как приезжий мог подозревать о ней? Когда-то это была солидная, процветающая община. Церковь построили в XII веке, но уже в то время деревня являлась достаточно древним поселением. Море ещё не отступило, и Хэвенчёрч играл роль небольшого порта. Но участие в торговых делах приносит как процветание, так и разорение. В период раннего Средневековья викинги разграбили деревню, а позже то же самое проделал и французский флот. Всего в нескольких милях от деревни король Альфред в своё время разбил датских завоевателей.

Я смотрел на расстилавшуюся передо мной мирную, покрытую травой местность и старался представить себе то время, когда здесь гордо проплывали океанские корабли. Это казалось почти невероятным, но ведь Тандердин, находившийся всего в нескольких милях отсюда, когда-то был одним из знаменитых Пяти портов. И в Средние века, во времена большого бума в производстве шерсти, Хэвенчёрч получал свою долю благосостояния. О былом благополучии свидетельствовал и размер церкви, слишком большой даже для процветающей деревни. Сегодня же Хэвенчёрч представлял собой убогое, захолустное местечко. Я прошёлся вдоль Главной улицы, рассматривая старые здания, которые, в свою очередь, были построены на ещё более древних фундаментах. Их отличало странное сочетание архитектурных стилей разных эпох. Чёрно-белый дом времён Тюдоров соседствовал с постройкой самого неопределённого вида. Здание рядом состояло из нескольких этажей, причём нижний был явно древнее других. К нему приткнулась хлипкая лавка зеленщика, занявшая место традиционного палисадника. Здесь попадались и каменные, и деревянные, и кирпичные строения. Эта пестрота построек могла сойти за живописный беспорядок, если бы не их ветхость. Казавшиеся необычайно древними соломенные крыши вызывали ощущение недолговечности, и мне подумалось, что они не переживут грядущую зиму с её штормовыми ветрами. Царившее повсюду запустение объясняло, почему в небольшом бизнесе Эдмунда Квалсфорда жители видели единственный выход из безнадёжной ситуации.

Ещё прошлой ночью я заметил вывеску «Торговля мануфактурными изделиями» на длинном здании магазина, состоявшем из нескольких соединённых вместе лавок. Это было единственное ухоженное здание на всей улице. Тянувшееся вдоль его фронтона объявление уведомляло, что Гео Адамс является поставщиком тканей, бакалейщиком и торговцем одеждой. Более мелкие надписи указывали, что здесь также торгуют шляпами, сапогами и другой обувью. Выставленные в окнах предметы наглядно свидетельствовали о разнообразии предлагаемых товаров. Казалось, Адамс занимается всем. Он мог предоставить лошадь или двуколку, а покупателям, живущим неподалёку, — ручную тележку. Уже в этот ранний час в магазине суетились люди.