Никита Филатов - Часы от президента Страница 12

И отправилась по рабочим местам - нагонять строчки для гонорара и в меру способностей монтировать отснятый материал... Но прежде чем Владимир Александрович покинул пустеющий зал, к его столу приблизились двое:

- Послушай, старик! Это мой оператор... Он тут опоздал немного.

Виноградова несколько покоробило такое фамильярное обращение:

- Очень жаль, Алексей... простите, как вас?

На пластиковой карточке не значилось отчества собственного корреспондента ЦРТВ Самошина, поэтому майор запнулся.

- Да ладно тебе! Можно по имени.

- Чем могу помочь? - Владимир Александрович во-время вспомнил старое правило работников пресс-служб: с журналистами, как с малыми детьми, собаками и психически больными нужно обходиться ласково.

- Надо бы ещё раз. Я задам свой вопросик, ты опять ответишь... И нет проблем! Понял?

- Понял? - Повторил вслед за Самохиным верзила с телекамерой на плече.

Фамилия оператора была написана на репортерской карточке: Гвоздюк. Причина же опоздания читалась прямо на лице этого самого Гвоздюка: опухшие веки, красные глаза и запах тяжелого похмелья.

- Поехали, - согласился Виноградов, глянув на часы у двери. - Только быстро!

Потом высокая, худощавая фигура Гвоздюка и бородка Самошина попадались на глаза Владимиру Александровичу постоянно.

Круг журналистов, аккредитованных при ГУВД, достаточно узок, поэтому майор то и дело встречал эту парочку на брифингах и пресс-конференциях руководства Главка, в милицейских рейдах по рынкам, на местах заказных убийств и прочих печальных происшествий, составляющих криминальную хронику города.

Сюжеты, снятые ими, особой оригинальностью и остротой не блистали, но смотрелись не хуже и не лучше других, ежесуточно заполняющих выпуски телевизионных новостей.

Общение Виноградова с ребятами из ЦРТВ носило характер эпизодический и ни к чему не обязывающий. Но примерно через полгода, когда майор уже исполнял обязанности начальника пресс-службы, Самошин заявился прямо к нему в кабинет:

- Слушай, старик... - начал он, двигая по ковру тяжелое кресло для посетителей. - Есть дело.

Суть предложения заключалась в следующем. Надо дать интервью небольшое, минут на пять. Что-нибудь о безопасности дорожного движения, статистику происшествий по региону, какой-нибудь жуткий фактик... Условий два.

Во-первых, Владимир Александрович должен сняться на фоне огромного, красочного щита с рекламой некого акционерного общества, торгующего на российском рынке импортными автомобилями. А во-вторых, на вопрос Самошина о том, какая из марок легковых машин является по его мнению самой надежной и безаварийной, майору следует назвать вполне конкретную модель, недавно появившуюся в продаже.

- Сколько? - Поинтересовался Виноградов.

- Двести баксов, старик.

- Ско-олько?

- Пятьсот!

Владимир Александрович прекрасно представлял себе, что такое "левый" заказной сюжет. По идее, каждая секунда рекламного времени должна быть официально оплачена, и это с утра до ночи трепетно отслеживается соответствующими структурами. За любую, даже скрытую и косвенную рекламу, мелькнувшую на экране без санкции, нарушителя ждет суровая кара - от штрафа до позорного увольнения.

Конечно, голь на выдумки хитра. И тележурналисты так или иначе находят способы поработать на свой личный карман, но чтобы для этого использовались представители правоохранительных органов...

- Пятьсот? Шутишь.

- Семьсот баксов, старик! - Подскочил в кресле Самошин. - Больше не могу, честное слово. А то нам с Витькой вообще ни хрена не останется, понял?

... Вечером после этого визита майор встретился в "Старом кафе" с приятелем-журналистом, сделавшим себе громкое имя не без помощи Владимира Александровича.

Услышав фамилию Самошина, приятель поморщился:

- Чмо педальное... Раздолбай! Гвоздюк когда-то вроде был ничего мужиком, но спился вконец последнее время. А зачем они тебе, Саныч?

Выслушав рассказ майора, он кивнул:

- Похоже. Подшакаливают, где могут...

И собеседник поведал Владимиру Александровичу про парочку с ЦРТВ довольно много любопытного.

Например, Виноградов узнал, что Самошин постоянно по уши в долгах. Из своей пишушей и снимающей братии ему никто больше ни копейки не дает, вот парень и полез во всякие авантюры.

- Заказной материал - это ещё что...

- Слушай, а что у него такое случилось? Почему денег нет?

Приятель Владимира Александровича хмыкнул:

- Казино "Екатерина Вторая" знаешь? На Загородном?

- "Катьку"? Конечно.

- Ну, так вот! Самошин оттуда не вылезает.

- Игрок? - Удивился Виноградов.

- Мудак. Он там уже оставил столько... Мне люди рассказывали.

Собеседнику стоило верить - сети его информаторов временами завидовал даже РУОП. Благодаря чему не только обыватели, но и милиция зачастую узнавали самые свежие новости о российской организованной преступности исключительно из статей этого человека.

- А длинный, его оператор?

Оказалось, что за Витькой Гвоздюком, работавшим раньше на питерском телевидении, подобных грехов не водилось. Но и ему уже пару раз били в Доме журналиста морду - за пьяный базар и склонность приставать к чужим девицам.

- Спасибо. Буду иметь в виду.

- Ерунда, не за что...

С тех пор Владимир Александрович старался соблюдать при общении со сьемочной группой ЦРТВ некоторую дистанцию. И последний раз один на один встретился с Алексеем Самошиным при обстоятельствах не столько неожиданных, сколько неприятных.

Было это месяца три назад.

Виноградов только добрался до дома, как заверещал телефон.

- Да, слушаю.

- Это квартира Виноградова?

- Да.

- Прошу прощения, товарищ майор... Из четвертого отделения по охране метро беспокоят, дежурный Яковенко.

- Слушаю вас. Что случилось?

- Да тут одного задержали... Журналист! Фамилия Самошин. Требует вас к телефону.

- Требует?

Дежурный помялся:

- Ну, уже, вроде, просит. А поначалу...

История получалась действительно некрасивая. Женщина-контролер остановила гражданина Самошина на входе в метро - то ли из-за нетрезвого вида, то ли просто проездной документ проверить. Тот обиделся, отпихнул её и двинулся дальше.

Но далеко не ушел.

Женщина позвала на помощь наряд из пикета. Милиционеры вежливо попросили Самошина пройти куда следует, на что он стал махать журналистским удостоверением и бородой вперед попер на представителей власти: я, мол, вас всех! погоны, мол, посрываю! да я с самим генералом на дружеской ноге!

И разумеется - мать-перемать, мать-перемать...

Впрочем, руки гражданину Самошину заломили только после того, как тот попытался убежать на эскалатор.

- Вот, товарищ майор. Такие дела! - Закончил дежурный.

- А я при чем?

- Не знаю... У этого корреспондента при досмотре ваша визитка обнаружилась. Спросили - откуда, а он сразу стал просить, чтобы позвонили... - В голосе дужурного послышались нотки сомнения:

- Так что, не давать ему трубку?

Виноградов вздохнул:

- Давайте...

Работа со средствами массовой информации никогда не ограничивалась одними только протокольными мероприятиями. В конце концов, за что сотрудники пресс-службы ГУВД получают зарплату? За формирование в газетах, на радио и по телевизору положительного, пристойного образа современной милиции. Денег на подкуп журналистов государство не выделяет, значит приходится платить услугами.

- Владимир Александрович? - Голос у Самошина был испуганный и нетрезвый.

- Слушаю.

- Владимир Александрович, скажите им, а? Выручайте!

Виноградов молча проклял себя за привычку раздавать направо и налево свои милицейские визитки.

- Ладно. Позови дежурного...

Из отделения майор и Самошин вышли вместе.

- Запомнил? Завтра сделаешь все, как договорились.

- Понял. Нет проблем!

- Проблемы есть, - разочаровал спутника Владимир Александрович. - Пока проблемы есть.

- Хорошо. Я все сделаю.

- Обязательно. Вот тогда все действительно будет в порядке.

- Спасибо. Слушайте... Слушай... - Самошин выгреб из кармана возвращенные милиционерами деньги:

- Пошли по стаканчику? Коньячка? Чисто символически?

Владимир Александрович пожал плечами: от таких предложений отказываться не принято, но...

- Вот сюда, зайдем? А то не по-русски как-то!

Людей пустых и никчемных от спиртного развозит быстро. А может быть просто - коньяк попал Самошину, как говорится, на старые дрожжи.

Во всяком случае, после первых ста граммов журналист стал пускать слюни и жаловаться на судьбу:

- Слушай, Саныч... Гады они, понял? Сволочи!

Потом его потянуло на подвиги.

Виноградов вполуха слушал, как собеседник грозится всем показать что-то такое... что-то эдакое мужское совершить... подвиг такой...