Лариса Светличная - Детсадовская история Страница 12

Друзей-азербайджанцев у нее было хоть отбавляй, она и в азербайджанской диаспоре, кажется, состоит, несмотря на совершенно славянскую внешность.

— Ну как там? — спросила Янка без уточнения, где именно, и так ясно.

— Кошмар, — потерла я ладонями виски.

— Что, меня все обвиняют в убийстве?!

— Про тебя сегодня никто не вспоминал, не до того было. Скажи мне лучше, сколько весит грибок из холла?

— Тот, которым Софью Никитичну убили?

— Он.

— Килограммов десять примерно.

— Я так и подумала. Ты штангу когда-нибудь поднимала?

— Ты же знаешь, что нет.

— Знаю…

Хаути и Махмед на нас не смотрели, а ходили с одной и с другой стороны у стены, разделявшей кухню и комнату. Стучали по ней и спорили о чем-то, вроде нужна она, или без нее можно обойтись. К единому мнению прийти не могли. Меня стена устраивала, я к ней привыкла, но мое мнение не в счет, я вообще консерватор.

— Яна, ты мою кошку сегодня кормила?

— Ой…

— Где Милка?

— Не знаю, с утра ее не видела.

— Кисонька!

Я выглянула сначала в одно окно, потом в другое. Кошка нашлась на толстой ветке растущего в пяти метрах от окна дерева. Она спала, обхватив ветку лапами и подстраховывая себя хвостом.

— Миля, а ты Лапочку выгуливала?

— Ой, нет, я сразу сюда пришла!

— Быстро иди ко мне домой! Бедный песик весь день не гулял! И покормить не забудь. За твоей кошкой присмотрю, не бойся.

Еще полчаса езды в метро, и я подходила к Янкиной квартире, из-за двери которой, едва я ее открыла, выскочил Лапочка, и понесся по лестнице вниз. Едва не сбив кого-то у входа в подъезд, пес выскочил на улицу. Я взяла поводок и намордник и пошла за ним.

Нашла я его через двадцать минут, обойдя несколько дворов. Лапочка решил обидеться за то, что его поздно повели гулять, и, едва только я подходила к нему, отбегал от меня на несколько метров и садился ко мне спиной. Ходила я за ним долго, и это мне надоело.

— Издеваешься, да, Алекс?

Большущего Янкиного рыжего бесхвостого боксера с трогательными черными ушами звали каким-то очень длинным словом, которое начиналось с «Алекс». Но он отзывался на Лапочку. Зачем он был нужен Янке, я так и не поняла, к животным она относилась прохладно-спокойно. Лапочка Яну любил, а тех немногих друзей, которых она ему показала, включил в свою стаю.

— Лапочка, пойдем домой!

Он опять отбежал от меня.

— Ну и бегай. Я ухожу. Да, без тебя. Покаюсь Яне, что ты от меня сбежал. Она сперва очень рассердится, а потом меня простит. А вот подумай, кому ты нужен? Одни хлопоты с собакой, а ешь ты целую кастрюлю корма в день. Кто тебя кормить будет? Все, я пошла.

Я развернулась и пошла к дому. Не бегать же за собакой по всей Москве.

Повернув за угол к темной в это время суток детской площадке и аллее, я каким-то шестым чувством почуяла опасность, а может просто увидела подозрительную тень. Я шарахнулась, завизжала и прикрыла голову руками.

Тень дернулась, выронила кирпич, вскрикнула от боли, из-за вцепившихся в руку зубов, рычание, шум удаляющихся в быстром темпе шагов.

Лапочка ткнулся носом в мою руку. Хочет, чтобы его погладили. Поглажу, заслужил. Укусил злодея и прогнал со своей территории. Кто же это был? Случайный хулиган, увидевший в темном переулке девушку и решивший стукнуть ее кирпичом? И такое бывает.

Как хорошо, что когда-то Яна сказала Лапочке: защищай ее, она своя. Лапочка с напряженной холкой и торчащей короткой шерстью шествовал рядом со мной. Хорошая собачка. Куплю ему косточку.

В Янкиной квартире, где я ориентировалась как в своей, сразу нашла собачий корм, насыпала в миску, в другую налила воды. Лапочка, радостно виляя остатками хвоста, сунул тупорылую морду в еду. Пока все хорошо. Я пережила свой первый рабочий день с детьми, сейчас только выпью успокоительного и спать. У меня еще три дня в запасе. И еще у меня есть три кандидата на роль убийцы.

ГЛАВА 5

Утро. Пьяный дворник, опираясь на метлу, пытается подмести территорию детского сада. Вика Дудкина жалеет его: «Бедный дворник, у него такая тяжелая работа, он даже шатается!». Как это она пришла раньше меня? Или ее тут с вечера оставили? Рабочий день начинается только через пятнадцать минут. Вот горе-то! Я еще от вчерашнего не отошла. И вставать рано в отпуске отвыкла. Разбудил меня сегодня Лапочка, запросившись на улицу. За что люблю свою кошку — ее не надо выгуливать.

Я зевнула и пристроилась на скамейке. Вика села у меня под боком. Обе мы были сонными, а впереди маячили трудовые будни. Когда на ведущей к нашей площадке дорожке раздался нежный девичий голос, громко произносивший трехэтажные матерные выражения, я подумала, что мама Томы Гальской вслух читает словарь самой ненормативной лексики русского языка, но оказалось, что она знает этот словарь наизусть.

К границе нашей площадки подошла Седа Самсоновна, которой тоже стало интересно, по какому поводу ухоженная куколка — мама Томочки — нецензурно выражается с самого утра. Все-таки не каждый день в детском саду такое услышишь. Вскоре мне тоже захотелось повторить вслед за Томиной мамой некоторые наиболее запомнившиеся выражения, когда выяснилось, что Тома нашла на участке использованный презерватив, и сказала маме, что это — шарик, и что она его сейчас надует. Вот мама и заорала. Седа Самсоновна погрозила мне кулаком, успокоила маму и отправила ее вместе с Томой к медсестре отмываться марганцем.

— Ты голову сегодня дома забыла?! — напустилась на меня пожилая воспитательница, едва только Тома с мамой скрылись в дверях садика.

— Что не так? — понять, в чем я с утра провинилась, я пока не могла.

— Почему участок не прибрала?

— Зачем?

— Перед тем, как дети придут на участок, надо его прибрать. Возьми ведро, веник, совок, подмети, собери использованные презервативы, пивные банки, окурки, бутылки из-под водки, шприцы. Потом берешь соду, чайник с кипятком и идешь поливать грибы.

На моем лице Седа Самсоновна прочла безграничную тупость и втолковала:

— Ищешь, где выросли грибы, посыпаешь их содой и поливаешь кипятком. Можно еще ногами потоптать. Не изничтожишь грибы — дети вмиг найдут и сожрут.

Я сначала подумала, что меня разбил паралич, потому что руки и ноги перестали двигаться, а глаза, наоборот, забегали, и, кажется, стали косить.

— И еще обрати внимание вон на те кусты в углу участка. Если не хотите с детьми увидеть ожившую камасутру, то кинь туда веник, и крикни, чтобы они разбегались.

— Кто «они»?

— Чаще всего подростки. Но иногда хоть кто. Лучше выходи на участок со шваброй, и если они на тебя кинутся, то отбивайся. Но они обычно сразу убегают.

Куда это я попала? Здесь молоко за вредность дают? А прибавку к отпуску и к пенсии? И никто ничему не удивляется, одна я такая нервная. Оставив Вику на скамейке, я быстро пробежала по участку, собрала мусор в ведро, поковыряла шваброй в кустах, к счастью оттуда никто не выскочил, и вытоптала найденные в трех местах грибы.

Вернулась Тома с красоткой-мамой. Та молча на меня посмотрела, сочла страшненькой неудачницей — старой девой, попрощалась до вечера и ушла.

Бабушка привела близнецов, пожаловалась на слабое здоровье, не позволяющее ей поднимать ничего, тяжелее чайника. Потом мама привели Милу, и затем за несколько минут привели всех остальных детей. На площадке стало шумно, дети обошли грибные места, ничего там не нашли, кроме гашеной соды и столпились в песочнице.

Последними пришли Янек со старшим братом. Седа Самсоновна высунулась из соседних кустов, а Нина Семеновна остановилась на дорожке, забыв про своих детей и делая вид, что любуется безоблачным небом над моей площадкой. Братик Янека был необыкновенно хорош, но мне было не до него, во-первых, а во-вторых, возрастной ценз, знаете ли, я никогда не была педофилкой. Да и первое впечатление оказалось более сильным, а сегодня я уже как-то к нему пригляделась, что ли.

— Может надо чем-нибудь помочь? — топтался рядом братик Янека.

Ага, пойди, малыш, презервативы собери и грибы полей.

— Спасибо, не надо, — отмахнулась от него я.

— Может для группы что-нибудь смастерить? Моя сестра — рукодельница.

— Хорошо, если что-то понадобится, я обязательно скажу, — пообещала я больше для того, чтобы отвязался.

Мальчишка ушел. Седа Самсоновна и Нина Семеновна смотрели ему вслед, пока я пересчитывала своих детей.

— Он никогда братика в сад не приводит, только забирает. Поспать утром любит.

Привычки красивого мальчика весь детский сад знал очень хорошо.

— Зачем это он пришел? Неужели ты ему понравилась? — сами себя спрашивали воспитатели.

— Запросто. Я вообще-то детям нравлюсь. А лучше бы — начальству! — согласилась я.

— Попроси у него фотографию?

— Зачем?

— Повесим на стенку и будем любоваться.