Шарль Эксбрайя - Музыка, вперед! Страница 12

– Ты что? С ума сошла?

– Ты… ты не умер?

– Хорошенькая мысль! Сначала скажи, что ты здесь ищешь?

– Тебя.

Джанни был тронут, хотя старался скрыть это. Он смягчился.

– Послушай, Аврора, то, что я тебе говорил, – правда. Если твой отец причинит вред моему, между нами все кончено. К тому же, если расстреляют моего отца, я убью Марио. Ты отдаешь себе отчет?

Она не могла дать себе отчет ни в чем. Она слышала, как об убийствах говорят люди, которые до этого, несмотря на все ссоры и крики, любили друг друга.

– А сейчас, Аврора, тебе лучше остаться здесь. Ты мне нужна.

Она была счастлива повиноваться и не требовала объяснений.

Карабинер стоял перед трибуналом.

– Джузеппе Гарджулло, вы присягнули на Библии. Тщательно взвешивайте каждое слово, прежде чем отвечать. Лючано Криппа мертв?

– Понятия не имею.

– Ваше несерьезное поведение может стоить вам работы. Виргилий сказал, что именно вы обнаружили тело.

Массачо возразил:

– Это неправда! Виргилий – грязный обманщик! Надо сказать, синьор комиссар, что в то утро я возвращался от своей сестры, которая живет в Бискаро, где она содержит маленькую ферму, со своим мужем, которого зовут Луиджи Серано, от которого у нее двое детей…

– И что с того?

– Но… я думал…

– Замолчите!

– А… хорошо…

Карабинер продолжал:

– Если труп Лючано Криппа был принесен к нему домой, то он бы находился там сейчас, разве не так?

– Не увиливайте от ответа! Виргилий сказал правду, да или нет?

– Виргилий полоумный, все это знают.

– Значит, вы отрицаете?

– С вашего позволения, синьор комиссар.

– Ладно, я вас предупреждал. Аттилио Капелляро!

На сцену выступил соперник Марио.

– Что вы знаете о судьбе Лючано Криппа?

– Он не входит в круг моих друзей.

– Не сомневаюсь. Он был настоящий патриот, а не предатель, как вы.

– Я никого не предавал, потому что я всегда был в оппозиции правительству. Я был бы предателем, если бы кричал «Да здравствует Дуче!»

– Да здравствует Гарибальди!

Бутафочи, не привыкший еще к выходкам Пепе, приказал выставить его за дверь. Пицци с радостью выполнил приказание:

– И не вздумай возвращаться, не то получишь пинком под зад.

– Зато ты уедешь из Страмолетто ногами вперед!

Покончив с инцидентом, комиссар вновь принялся за Аттилио:

– Я запомню ваше признание. Его будет достаточно для любого наказания, если только над вами не висит более тяжкое обвинение.

– Какое обвинение?

– В убийстве Лючано Криппа.

– Поживем – увидим.

– Увидим, поверьте мне, увидим… Итак, вы утверждаете, что ничего не знаете о судьбе Лючано Криппа?

– Не знаю и знать не хочу. Чихал я на него!

– Выбирайте выражения, или мои помощники научат вас хорошим манерам! Марио Веничьо!

Настала очередь бывшего и нынешнего мэра Страмолетто.

– Лючано Криппа был вашим другом, не правда ли?

– Не сказал бы, синьор комиссар.

– Однако он был хорошим фашистом?

– Да, но также и хорошим мерзавцем!

– Я не собираюсь выяснять особенности его характера, меня интересует, жив он или мертв, а если мертв, то каким образом он умер. Ясно?

– Для вас, конечно, ясно, синьор комиссар. Что касается меня, то я давно уже не видел Криппа.

– Это надо доказать.

Резко распахнулась дверь, и появился Виргилий, истекающий потом, с блуждающим диким взглядом. Он прохрипел:

– Я нашел!

Барбьери вскочил, подбежал к сапожнику, взял его за шиворот и потащил к трибуналу, невзирая на возражения, которые пытался произнести бедняга, наполовину задушенный железной хваткой полицейского. Комиссар обратил строгий взор к вновь прибывшему:

– Кто вам разрешил нарушать ход судебного заседания?

– Но я… я его нашел!

– Кого?

– Лючано Криппа!

Дрожь волнения пробежала в публике, и даже карабинер бросил обеспокоенный взгляд на Аттилио Капелляро.

– Где он?

– В гроте Трех Фей!

– Что он там делает?

– Ничего, синьор комиссар, он же мертвый, как я уже имел честь вам сообщить.

Данте наслаждался минутой триумфа. Медовым голоском он поинтересовался у карабинера:

– Итак, синьор карабинер?

– Устав не обязывает меня патрулировать грот Трех Фей.

– Очень жаль. Никто, конечно, не сможет мне объяснить, как туда попал труп. Сам пришел, очевидно?

Не подозревая, что настал решающий момент, в зал тихо вошел падре. Данте заметил его.

– Падре? Подойдите сюда.

Немного настороженный, дон Фаусто вышел в первый ряд.

– Вы знаете Лючано Криппа?

– Как и всех моих прихожан.

– Когда вы его видели в последний раз?

Священник закрыл глаза, прося Бога простить ему ложь во спасение паствы, за которую он несет ответственность.

– Довольно давно, синьор комиссар.

– Да? А вы случайно не слышали о том, что он умер?

– Я думаю, вдова сообщила бы мне об этом.

Больше Виргилий не мог вынести. Он встал перед доном Фаусто:

– Я уважаю вашу сутану, падре, но все-таки вы ничтожный обманщик!

Возмущенное «Ох!» пронеслось по рядам. Дон Фаусто с достоинством смерил взглядом сапожника:

– Мне кажется, ты не в своем уме, Виргилий.

– Вы хотите заставить других думать так про меня! Но я правда нашел Криппа, слышите? Я его нашел!

Терпение не являлось главной добродетелью падре.

– Ну и забери его себе! – гаркнул святой отец.

Уверенность в своей правоте придала сапожнику храбрости:

– Вы думали, что хорошо его спрятали? Но вы не знаете Сандрино Виргилия, лучшего охотника в этих местах! Я обнаружил ваши следы, и они привели меня прямо к гроту.

В перепалку встрял Бутафочи:

– Значит, вы не знали, что Лючано Криппа умер, падре?

– Кто может что-то знать в этом несовершенном мире, синьор комиссар?

– Я! И я вам гарантирую, что ваша сутана не защитит вас, если окажется, что вы приложили руку к этому преступлению!

– Не понимаю, о чем вы?

– Неужели? Дело проще простого: умер человек. Умер ли он своей смертью или был убит? Но это не вся загадка. Его переносят домой, как и положено, а когда я прихожу, там уже никого нету! Улетел, испарился! Мне любопытно узнать ваше мнение на этот счет, падре.

– Сын мой, помните, что все мы во власти Божьей и не можем требовать у него отчета в его деяниях.

– Так это боженька выкрал бренные останки Лючано Криппа из его комнаты и перенес их в грот Трех Фей? Чудо?

– Только безбожники не признают существования чудес!

– Только не такого рода, падре! Впрочем, мы скоро все узнаем.

Они представляли собой странную процессию. Во главе – Бутафочи, по бокам – ищейки, за ними – дон Фаусто и карабинер, затем Аттилио, Бонакки, де Беллис, Марио Веничьо, а немного позади – остальные жители деревни. Виргилий бежал, опережая других метров на двадцать.

В нескольких шагах от входа в грот сапожник остановился. Он медлил в предвкушении славы и реванша. Оставив Барбьери и Пицци приглядывать за толпой, Данте проник в пещеру вместе с Виргилием, падре и карабинером. Там они обнаружили Джанни и Аврору, которые сидели, взявшись за руки, и улыбались входящим. Наступила тишина. Сапожник спрашивал себя, не сошел ли он с ума. Карабинер разразился хохотом, эхо которого, отразившись от низких сводов пещеры, тут же привлекло толпу любопытных. Окинув всю сцену одним взглядом, Аттилио констатировал, что он может положиться на верных и надежных друзей. Марио в этот момент понял причину отсутствия Венацца и Бергасси и улыбнулся. И Бутафочи, побагровевший от злости, догадался, что в очередной раз крестьяне посмеялись над ним.

ГЛАВА IV

Комиссар Бутафочи лихорадочно искал способ выйти из неловкого положения, чтобы не ударить лицом в грязь, как вдруг ему на помощь пришла Бьянка Веничьо:

– Святая дева! Как ты себя ведешь, Аврора! Ты же собиралась уйти из жизни из-за этого мальчишки! Неплохой способ покончить с собой! Бесстыдница!

Темпераментная, как все итальянки, Бьянка бросилась к дочери и, схватив ее за руку, попыталась утащить домой, но девушка вырвалась.

– Оставь меня в покос, мама! Ты не имеешь права так говорить со мной при всех! Я не сделала ничего плохого!

Бьянка скрестила руки:

– Дева Мария, зачавшая без греха, удержи меня от преступления! Если ты не вмешаешься сейчас, то клянусь, я убью ее!

– Продолжайте, Бьянка Веничьо, продолжайте в том же духе…и тогда вашего места в раю не хватит и для новорожденного! – изрек падре.

После переживаний судебного заседания в мэрии зрители с удовольствием наблюдали за действием семейной драмы. Впрочем, все прекрасно знали, что ни за что на свете Бьянка не поднимет руку на свою дочь, но никто не подавал и вида, что сомневается в истинности трагедии. Интереснее было подыграть и посмотреть продолжение спектакля.