Владислав Вишневский - Трали-вали Страница 12

– Другой дорогой, что ли? – пряча заинтересованность, снова спросил Кобзев. Он на переднем сиденье сидел. Беспризорники молча сидели сзади. Лица без выражений, серые, отсутствующие. Догадались, видимо, куда их везут. Раскусили. Кобзев поэтому назад старался и не смотреть. Вообще-то Кобзеву было всё равно, какой дорогой поедет Генка. Если и дальней, то и лучше. Потому что кошки на душе скребли. Противно было. Как не старался Александр их не замечать, они проявлялись. Когда сознание вдруг натыкалось на них, Кобзев себя чувствовал явным подлецом, откровенным предателем. Словно это своего он сына к злой тётке на чужбину везёт… Даже двоих. Кобзев в душе чертыхался от этого, дёргал головой, отмахивался. Он же не Герасим, они ведь не Муму… И Герасиму, наверное, больно было… Во все глаза старался смотреть по сторонам, но обмануть себя картинками не мог. Пейзаж, помимо его воли, то расплывался, то наоборот сужался, сознание вновь упрямо фокусировалось именно на той больной в душе ноте – не хорошее дело Кобзев делает. Ох, не хорошее… Участвует в нём.

– Ко мне домой, – с той же странной полуулыбкой, ровным голосом ответил Генка. – Трали-вали…

С ума сошёл!.. У Кобзева от удивления лицевые мышцы заклинило. Вытаращив глаза, несколько секунд он воздух ртом ловил, потом выдавил:

– Куда? Ты что, серьёзно, Генка? К тебе? Зачем? – уже догадываясь, с ужасом вперемежку, восхитился Александр. – Полный мажор! Офонарел?

– Нормально! – ответил Мальцев, и снова улыбнулся. Теперь его улыбка была той же самой, как и раньше, привычной, озорной. – Те сандалии.

– А… – про сандалии было понятно – присказка, сказка впереди. Кобзев поднял брови, хотел спросить про Аллу, жену Генкину, но воздуха не хватило.

– Разберёмся! – с нажимом, но с тем же восторженным озорством отрезал Генка. Настроение его заметно улучшилось. Коротко глянув назад, на ребят, подмигнул им.

Ему действительно стало хорошо. Очень даже. Как никогда. Грудь уже не давило, мысли не путались, воздуха хватало, настроение появилось. Более того, оно бурлило, пело, играло. Словно до этого он долго и отчаянно падал с какой-то большой высоты, боясь и страшась падения, не мог остановиться, ни чего путного, на гладкой вертикальной поверхности под руку не попадалось – тоненькие верёвочки с ниточками в лучшем случае, и вдруг, он ухватился за канат. Даже не трос, а канат… За который, казалось, не только держаться, на нём стоять можно был, ходить даже, приплясывать… Такой он был верный и надёжный. Вот как! Всё сразу решило. Все нервы, сомнения, угрызения совести, которые бились в клубке, набухая, будоража, царапаясь, беспокоя, не находя выхода, грозя разорвать, взорвать Мальцева, уничтожить всё, и мозг его и тело… И вот… Одна только правильная мысль. Решение… И всё… Всё исчезло! Он почувствовал себя не просто радостно и облегчённо, а словно сильнее ещё стал, выше, больше, взрослее. Именно такого важного решения ему в жизни и не хватало: большого, самостоятельного. Генка с восторгом поймал себя на мысли, что это решение он принял уже давно, тогда ещё, когда вообще всё было не ясно, когда все спорили, орали… А он уже тогда принял его! Но не различил в гуще мнений и эмоций… Генка снова улыбнулся сам себе, своим мыслям. А всем, и Саньке Кобзеву сказал:

– Не боись, Сашка, прорвёмся… – Обернулся назад, к ребятам, спросил. – Так, нет, мужики?

«Мужики» не ответили, они не слушали. Они ехали в милицию, в спецприёмник.

Нужная Гейдару воинская часть расположилась почти в черте города, но далеко. Район незнакомый. Территория чужая, условно говоря, но хозяева, как известно, всегда между собой могут договориться. Не впервой… Это если понадобится… А может и обойдётся.

Больше двух часов на дорогу потратили.

– Направо здесь сворачивай, направо… – оторвав взгляд от карты, приказал Гейдар. Водитель вовремя свернул… – Теперь медленнее, не проскочи… – Предупредил он выглядывая в окна машины. Справа бесконечной серой лентой тянулся бетонный забор… – Объедем по периметру сначала, если получится… Посмотрим.

Вторая машина остановилась в начале забора. Для начала работы одной пока было достаточно. Так поставил задачу Гейдар. Гейдар в прошлом профессиональный военный, подполковник в отставке, академию Генштаба СССР заканчивал. В Афганистане воевал, отмечен правительственными наградами, благодарностями, по ранению уволился из армии, как и большинство его «товарищей по несчастью» выпал в осадок, без работы остался. Числится сейчас «Советником по развитию бизнеса» у своего дальнего родственника, в Москве.

Что именно та воинская часть, у Гейдара сомнения не было. В отдалении возвышался жилой массив, а здесь за забором, несколько пятиэтажек, да круглые крыши ангаров зелёного цвета. Характерные признаки, отличительные… И, естественно, красные звёзды на воротах, и дверь КПП…

Девятка проехала до конца забора, развернулась, поехала обратно. Ничего внешне примечательного. На небольшой автостоянке набор стареньких советских авто, вокруг пыль, грязь, неухоженность… Маскировки, наверное, ради… И никакого американского «дюранго». Гейдар усмехнулся.

– Останови здесь, – приказал он. – Я сейчас. Ждите. – Вышел, решительно направился к дверям КПП. Без стука открыл дверь, вошёл вовнутрь. Узкий сквозной проход, в середине трубчатая вертушкой, за ним солдат со скучным лицом, с повязкой на рукаве, слева, в дежурной комнате, за большим стеклянным окном в стене, за столом, дежурный офицер, майор, тоже с повязкой. Привычно пахнуло армейским казённым запахом прокуренного помещения, влажной приборкой, запахом сапожного крема…

– Товарищ майор, здравия желаю. – По военному поздоровался Гейдар. На лице плавала простоватая улыбка. – Извините, можно вопрос?

Майор, поднял взгляд, приветствие проигнорировал, а на вопрос ответил:

– Ну, я слушаю, – безлико произнёс он. «Обычный обыватель. Или машина грузовая нужна, или рабсила», профессионально определил.

– Я это, товарищ майор, спросить хотел, – с жаром начал посетитель. – Тут у вас какой-нибудь машины, потяжелее «москвича» не найдётся? Я тут рядом живу, аккумулятор сел, потаскать на галстуке бы надо, джип, что ли какой… Я заплачу.

Майор понял, что не ошибся. Обычное дело, житейское. Особенно зимой или весной. Правда сейчас лето, но «чайников» на гражданке в любое время года хоть отбавляй. Но потаскать машину, это не прикурить. Пятью минутами не обойдёшься… Офицер нахмурил брови, думал. Прибрасывал, сколько можно заработать… Знал, дежурный УАЗ у штаба стоит, вызвали, другие в разъездах… Облом.

– А там, на стоянке, «доджа» нету? – майор кивнул в сторону улицы. – Большой такой, чёрный. Американец.

– Там, нету… Там мелочь одна, лёгкие, – с горьким сожалением подтвердил посетитель.

– Значит, Мальцев уже уехал. Он мог бы. – Сказал майор, и развёл руками. – Так что… Ничем, дорогой товарищ, извините, помочь не могу. На дороге голосуйте. – И вновь опустил глаза на стол. Вернее, в приоткрытый ящик стола, там виднелся край раскрытой книги.

– Придётся, – уже отходя, с сожалением вздохнул посетитель, и вновь вдруг вернулся, заглянул в окно. – А давно?

Дежурный с трудом оторвал взгляд от книги, с заметным раздражением спросил:

– В смысле?

– Я говорю, а давно он уехал, «додж», этот?

– А, джип? Да с час, наверное, может полтора. Я не смотрел.

Посетитель вновь простецки улыбнулся…

– А я, значит, в это время, как дурак, по гаражам бегал. Надо было сразу сюда… Балда! Теперь уж и не найду его…

– Да, конечно, если дома только… Время-то уже… – Сказал майор, механически глянув на часы… о, скоро уже и развод…

– Спасибо, товарищ майор, извините, что побеспокоил. На дороге придётся голосовать, как прошлый раз…

– Ага, как прошлый раз… Всего хорошего. – Пробурчал майор, глядя уже в книгу. Гейдар шагнул на выход. У дверей его, громко топая сапогами, догнал дежурный солдат…

– Извините, товарищ, у вас не найдётся сигаретки, или докурить, случайно? – почти в спину, смущаясь, спросил он.

– Не курю. – Не поворачиваясь, резко бросил Гейдар, и вышел, гулко хлопнув дверью.

Домашний адрес Мальцева был известен. Всё остальное, значит, дело времени, и…

Когда военные дяденьки не стали их сразу бить, там, в комнате, как предполагали беспризорники, а вышли куда-то посовещаться, покурить, наверное, Штопор мгновенно перестал плакать, метнулся по углам комнаты в поисках спасительного выхода, но окна были надёжно забраны в глухую металлическую решётку, дверь заперта, выхода не было. Рыжий наоборот, даже с места не сошёл, только вяло покосился по сторонам.

Штопор подбежал к другу, нервно спросил:

– Ну что будем делать? Что?

Рыжий безразлично качнул головой.

– Ничего не будем делать. Посмотрим. Бить не должны… Хотя, меня могут…

– Я буду кусаться, – воинственно заявил Генка. – Или вот этим драться буду, – сказал он, выхватывая с широкого стеллажа, где лежали-стояли, ожидая будущей работы музыкальные инструменты духового оркестра, короткую, но увесистую, блестящую зеркалом трубу. Их там – таких, много было – больших, средних и не очень. Штопор выбрал по весу подходящую… – Как вмажу любому между глаз. Чтоб знали… Не дамся. За что они нас схватили, а?