Наталья Сотникова - Долина Розовых водопадов Страница 12

Лия никогда не была в Америке. Она во все глаза смотрела в окно автомобиля и смеялась:

– Майкл! Какой шумный твой город. Он совсем не похож ни на Лондон, ни на Париж, ни на мою родную деревню! Но мне тут очень нравится.

Мы подъехали к дому. Ворота были широко открыты, на ступенях я увидел улыбающихся родителей, горничную Эмму и повара Бриоша.

– Ну, вот мы и дома, любимая, – торжественно произнёс я, помогая Лии выйти из автомобиля.

Прошёл месяц. Мама полюбила Лию, как собственную дочь. Они много времени проводили вместе, а я полностью погрузился в работу. Новая рукопись должна была попасть к моему издателю, Загу Мартину, через две недели. Я пообещал жене, что как только Заг ознакомится с моим очередным гениальным творением, мы отправимся путешествовать. Я хотел показать ей весь мир, подарить все звёзды.

Как часто мы бываем слепыми и глухими, не прислушиваемся к внутреннему голосу, не умолкающему в каждом из нас, и не верим предчувствиям. А потом сожалеем, виним себя, заламываем руки. Это я о себе. Никогда не забуду тот день. Заг должен был заехать за черновиком рукописи. Он всегда так делал.

Я встал рано, но не обнаружил рядом жены. Дурные предчувствия начали душить меня. Я накинул халат и подбежал к окну. В лучах восходящего солнца я увидел Лию. Она шла по дорожке, окружающей дом, неся в руке расшитый мешочек, и что-то сыпала себе под ноги. Я заворожённо смотрел на жену и понимал, что люблю её больше всего на свете. Вдруг Лия подняла глаза и увидела меня. Она помахала рукой и через несколько минут вошла в спальню.

– Тебе не спалось? – спросил я у Лии.

– Ко мне во сне пришёл дух Чёрного Монаха, – ответила она, – он звал меня с собой.

Я обнял жену:

– Ничего не бойся, я с тобой!

– А я и не боюсь, – улыбнулась Лия. – Я разбросала вокруг дома Святую Землю. Теперь никто не причинит нам вреда.

Если бы я тогда знал, что вижу Лию в последний раз!

Заг сообщил, что не может приехать и попросил меня завезти рукопись так быстро, как только смогу. Я отсутствовал всего час, а когда вернулся – Лии уже не было. Её не было нигде: ни в доме, ни в саду. На все вопросы родители и прислуга просто пожимали плечами. Ни записки, ни намёка на то, куда исчезла жена. Она просто испарилась, растаяла в воздухе. Что я только ни делал последующие дни, где я её только не искал… Но никто ничего не знал. Я нашёл своего старого приятеля, детектива Джонатана Валевски. И опять дни потянулись за днями серой вереницей, а новостей никаких не было. Я то уходил в запой, то брал себя в руки и снова занимался поисками, хотя был совершенно уверен, что они ни к чему не приведут. Я забрал рукопись из издательства и сжёг её. Огонь пожирал страницы, превращал их в пепел. Таким же пеплом стала и моя жизнь. Родители решили переехать в Нью-Йорк и звали меня к себе, но я твёрдо решил, что не покину дом, где мы были так счастливы с Лией, хоть и недолго.

Однажды вечером ко мне приехал Джонатан. Я лежал на диване и тупо смотрел в потолок.

– Привет, дружище, – прохрипел он, вваливаясь в комнату, – ну, я говорил тебе, что нюх у меня, как у собаки! Кажется, я напал на след твоей жены.

Я подскочил, моё сердце забилось с такой радостью и надеждой, что готово было выпрыгнуть из груди.

Джо уселся в кресло и стал медленно раскуривать трубку.

– Да говори, не томи, она жива? Где она? – не выдержал я.

Джо хитро улыбнулся:

– Я нашёл таксиста, который узнал Лию по фотокарточке. Он вёз её в сторону городских трущоб. Девушка была сильно напугана и очень торопилась. Вот адрес.

Валевски протянул мне лист. Я взглянул на него и задумался. Что понадобилось Лии в этом квартале? Почему она уехала, не дождавшись меня и даже не оставив записки?

Я накинул куртку.

– Стоп, – Джонатан преградил мне дорогу, – не спеши так. Сначала нужно подготовиться.

– К чему?

– Я был в этом районе, пытался разговорить местных обитателей. Но они настроены весьма недружелюбно. Ты ничего не сможешь из них вытянуть.

– Что же делать?

– Майкл! Ты должен стать для них своим, понимаешь, равным им. Кстати, там находится редакция какой-то никчёмной газетёнки. Устроишься на работу, снимешь там каморку и будешь наблюдать. Только прошу, наберись терпения, если хочешь увидеть Лию живой и невредимой.

Вот так на свет появился Майки-Паучок, Майки-Скороварка.

Я провёл на «Площади Свободы» четыре месяца. Я даже приобрёл друзей и изменил своё мнение об обитателях бедных кварталов, но в своих поисках я так и не продвинулся».

На этом записи заканчивались. Коля пролистал несколько пустых листов и вопросительно посмотрел на Катю:

– Это всё?

– Нет, не всё. Но я, мой любопытный друг, не железная. Очень хочется есть и спать. Ты хоть помнишь, когда разбудил меня?

Коля вздохнул:

– Ладно, спи, только не долго. А я пока сбегаю в магазин куплю чего-нибудь пожевать.

Катя упала на диванчик и провалилась в глубокий сон. Последнее, что она слышала, были слова Кольки:

– Не знаю, во что мы с тобой впутались, но мне это совершенно не нравится. Потом хлопнула входная дверь, и послышались удаляющиеся шаги.

Глава 4

Катя проснулась от странного звука. Несколько секунд ей понадобилось для того, чтобы сообразить, что кто-то настойчиво звонит в дверь, и ещё несколько, чтобы вспомнить, что находится она не у себя дома, а в квартире Колясика. На улице начало смеркаться, и в комнате царил полумрак.

Аккуратно, чтобы не свалить груды нужных и полезных вещей, девушка начала пробираться к двери. Посмотрев в глазок, она улыбнулась и щёлкнула замком. На пороге стоял Фёдор. Катя обняла старого друга, вдохнула запах морозного вечера и окончательно проснулась.

– Привет, Федя! Как ты меня тут нашёл?

– А я и не искал тебя тут, – усмехнулся Фёдор, – я пришёл к Кольке.

Пока Фёдор в коридоре снимал куртку, Катя прошла на кухню и поставила на печку чайник. Тщательно обследовав все шкафчики и тумбочки, она не нашла ничего съестного, но зато в холодильнике стояла банка вполне приличного кофе и сахарница. Чистых чашек тоже не обнаружилось. Часть из них находилась в раковине, вероятно уже не первый день, в других хранились соль, крахмал и гвозди.

Девушка вымыла посуду и заварила кофе. Через минуту в дверном проёме обозначился Фёдор, и у Кати сжалось сердце. Она так пыталась забыть этого черноволосого красавца, вычеркнуть из памяти эти ласковые голубые глаза, тёплые губы, сильные руки. Иногда ей казалось, что у неё получилось, образ Фёдора тускнел в памяти, боль в сердце притуплялась. Но, как только он появлялся в поле зрения, уснувшие чувства возвращались. А с ними возвращалась и боль.

– Раньше ты варила натуральный, – грустно улыбнулся Фёдор, усаживаясь на табурет.

– Я и сейчас его варю. Но обстоятельства…

– Скажи, ты живёшь тут, с Колькой?

Катя чуть не задохнулась от возмущения:

– С Колькой? Да с чего ты это взял?

Фёдор достал сигареты и закурил.

– Я прилетел два часа назад, забросил вещи домой и сразу помчался к тебе. И что? Дома тебя нет, телефон не отвечает. Я решил навестить Кольку. Не думал застать тебя у него в квартире. Или это теперь ваша квартира?

Катя улыбнулась. Ей стало приятно, что Фёдор даже не пытался скрывать свою ревность. Несколько минут она колебалась, но потом решила, что пока не стоит разубеждать его.

– Я рада, что ты прилетел из своей Москвы, Федька! Сколько мы с тобой не виделись? Года два?

На самом деле она знала, что с момента их последней встречи прошло два года, три месяца и тринадцать дней.

– Ты ведь даже с Днём рождения меня не поздравил. Забыл?

Фёдор покраснел:

– Прости, совсем замотался.

– Прощаю, – миролюбиво кивнула Катя.

Фёдор отхлебнул кофе и сморщился.

– Суррогат.

– Для нашей глубинки очень даже ничего, – усмехнулась Катя, – мы не отовариваемся в Московских супермаркетах.

– Ладно, хватит ехидничать. Лучше расскажи, как жизнь, работаешь или ведёшь хозяйство?

Катя с ужасом осмотрела бардак, царивший на кухне. Ей показалось, что Фёдор издевается над ней.

Она гордо вскинула голову и отчеканила:

– Хозяйством тут занимается Коля, а я работаю.

И это было чистой правдой.

– В местной газете?

– Нет, занимаюсь переводами. Перевожу всё: и научные статьи, и любовные романы.

Фёдор вздохнул:

– Неужели Николай не может обеспечить тебя?

– Не может. – Катя грустно посмотрела на Фёдора.

– А ты счастлива?

Катя пожала плечами:

– Человеку всегда чего-то не хватает для счастья, какой-то малости.

Ей совершенно не хотелось говорить, что этой малостью для неё, Екатерины Голицыной, был невнимательный, неотёсанный и непонятливый Фёдор Стрельцов.

– Катюш, скажи, что у тебя случилось? Голос у тебя по телефону был какой-то странный. Мне показалось, что ты чего-то боишься.

Катя поняла, что пора серьёзно поговорить. Но желудок предательски заурчал, напомнив, что она ничего сегодня не ела.