Кинжал из слоновой кости - Вентворт Патриция Страница 12

Она пристроилась на диване рядом с Лайлой и Адрианом; ее щеки пылали, и она действительно очень напоминала восторженную молоденькую девушку.

— Сейчас молодежь Вальтера Скотта уже не читает. А очень зря. Есть у него такой роман, «Невеста Ламмермур», вот по нему оперу и поставили. Я-то его читала, когда мне и четырнадцати еще не было, поэтому кое-каких персонажей уже подзабыла, но девушку точно звали Люси Эштон, а ее брата — Генри. Да, кажется, так. И он заставил ее расстаться с молодым человеком, которого она любила, — вот как этого зовут, хоть убей, уже не помню. А еще там есть Эдгар и Равенсвуд, хотя нет, кажется, это один и тот же человек.

Она вопросительно посмотрела на Адриана Грея, и тот рассмеялся.

— Боюсь, тут я вам не помощник. Из Вальтера Скотта я читал только «Айвенго» и «Талисман».

— А я его всего прочла, от корки до корки. Я тогда заболела, и целых три недели провела взаперти дома, а кроме Вальтера Скотта, читать там было нечего, вот у меня все в голове и перепуталось. Вот только про Люси и помню. Больно уж грустная история. Ее насильно разлучили с любимым и заставили выйти замуж за другого. Ну, в первую же брачную ночь его и убила. А сама потеряла рассудок, бедняжка, а вскоре и совсем умерла. А потом ее возлюбленный приходит к ней на могилу и поет. Мистер Хэйли как раз эту пластинку сейчас и ставит.

Зазвучала увертюра, и миссис Консидайн, смолкнув, откинулась на спинку дивана, закрыла глаза и принялась слабо помахивать рукой в такт изумительному голосу Маккормака: «Bell' alma innamorata, bell' alma innamorata ne congiunga il Nume in cielo».

Лайла же невидяще смотрела в альбом, который держал перед ней Адриан. Дочитать до конца хотя бы одну из книг Вальтера Скотта она так и не сумела, хотя несколько раз честно пыталась. В конце концов ей попалась в руки и «Невеста Ламмермур», открывшись на той странице, где сбежавшиеся на крик Эштоны застают обезумевшую Люси, сидящую в забрызганной кровью ночной рубашке перед убитым ею супругом. Лайла тут же захлопнула книгу, но было уже поздно. Ночью ей приснился кошмар, и больше она уже про Вальтера Скотта не хотела и слышать. И вот сейчас рассказ миссис Консидайн снова оживил в ее памяти этот страшный образ — дрожащий в воздухе крик; Люси, скорчившаяся на кровати, безумный взгляд, кровь и кинжал. Кинжал с рукояткой из слоновой кости. На виноградинах, как роса, дрожат капли теплой еще крови.

«Bell' alma innamorata ne congiunga il Nume in cielo. Bell' alma innamorata, bell' alma innamorata», — рыдал голос Маккормака, оплакивая смерть Люси.

У Лайлы все поплыло перед глазами. Она почувствовала, как Адриан Грей сжал ее руку.

— Лайла, милая, что с тобой?

Она взглянула на него расширившимися от ужаса глазами.

— Какая страшная история…

— Да, — мягко сказал он, — но все это было очень уже давно… Если вообще было. В итальянских операх всегда так: целая куча персонажей, от которых автору приходится тем или иным образом избавляться, чтобы в финале они не мешали главным героям исполнить свои коронные арии. Грустно, конечно, но и смешно.

Кровавое видение начало стремительно таять. Скоро от него остались только глаза Люси и кинжал с ручкой из слоновой кости. Потом исчезли и они.

Адриан улыбнулся.

— Этот скорбящий джентльмен, однако же, повторяется. Интересно, сколько раз он уже спел это «Bell' alma innamorata»? Я все пытаюсь подсчитать и постоянно отвлекаюсь на голос Маккормака.

Лицо Лайлы немного порозовело. Она почти уже пришла в себя.

— Это ведь итальянский? — спросила она. — О чем он поет?

— Что ему не терпится «воссоединиться со своей любовью на небе», — улыбнулся Грей. — Не то чтобы я был большим знатоком итальянского, но догадаться не трудно.

Пластинка кончилась и остановилась. Мейбл Консидайн вскочила и бросилась к проигрывателю, требуя поставить следующую. Как назло, следующая пластинка оказалась безнадежно испорченной. Мощный голос Карузо и хрустальный вокал Галли-Курчи сплелись в ужасающий визг и вой, когда игла, сорвавшись, проехалась через всю пластинку.

Герберт Уайтол поморщился.

— Может, хватит уже издеваться над нашими ушами? — обратился он к Эрику Хэйли. — Предлагаю поставить что-нибудь, что можно слушать без ущерба для нервной системы. Страшно подумать, что за каждую из этих пластинок я заплатил по гинее.

— Как вы можете говорить такое, сэр Герберт! — возмутилась Мейбл Консидайн. — Эти пластинки просто великолепны! Другое дело, что их нужно слушать на старых граммофонах.

— Боюсь, все куда проще, — возразил хозяин. — Просто тогда еще не было ничего лучшего.

Эрик Хэйли улыбнулся и покачал головой. Профессор же громко запротестовал:

— В жизни не слышал большего вздора! Эти пластинки делали для граммофона. Разумеется, на нем их и надо слушать. Тогда и со звуком проблем не будет.

— Согласен, — усмехнулся Герберт Уайтол. — Нет звука, нет и проблемы.

— Не ловите меня на слове!

— Друг мой, — безмятежно продолжал хозяин, — почему бы вам в таком случае не пойти в своих рассуждениях чуть дальше и не заявить, что дилижанс был гораздо удобнее и надежней всякий там «даймлеров» и «роллс-ройсов»?

Лысина профессора начала стремительно багроветь.

— По крайней мере, они были безопасней. В те времена на улицах не гибло столько народа.

— В те времена, дорогой мой, на улицах и народа-то не было. Однако, если вы так ратуете за возврат к прошлому, отчего же явились сюда в смокинге, а не в набедренной повязке?

Профессор смерил его ненавидящим взглядом.

— Явись я в набедренной повязке, то не забыл бы и каменный топор. А уж тогда, клянусь, вам бы не поздоровилось…

— Боюсь, профессор, в таком виде вас бы сюда не пустили, — расхохотался Герберт Уайтол.

Профессор уже тяжело дышал.

— Знаете что, Уайтол? На вашем месте я не был бы так самоуверен.

Эрик Хэйли от души веселился, наблюдая за этой сценой. «Бедняга Консидайн! Совершенно не знает, куда деть руки. Того и гляди сломает эту несчастную пластинку. А жена-то! Ну в точности взволнованная наседка. Вон как головой крутит. Только что не кудахчет. А этим двоим и дела нет. Воркуют над своим альбомом как ни в чем не бывало. Хороший Адриан парень. Ему бы еще немного мозгов… Лайле, по правде говоря, тоже. А может, оно и к лучшему. На черта Герберту умная жена? Хватит с него и умной свекрови. Леди Драйден ему еще крови попортит, это уж как пить дать. Герберт, правда, и сам парень не промах. Такому палец в рот не клади. Однако, если Ричардсон не угомонится, будет скандал. Пора их растаскивать».

Поводив рукой над пластинками, он выбрал Баха и, усмехнувшись, включил звук на полную громкость. Величественная музыка мощной волной хлынула в комнату, моментально положив конец всем пререканиям.

Глава 12

В половине одиннадцатого Консидайны стали прощаться. Когда они были уже в холле, на лестнице появилась мисс Уайтекер, одетая для выхода: темно-синий костюм, маленькая синяя шляпка, перчатки и зонтик. Подойдя к Герберту Уайтолу, она что-то негромко ему сказала. Тот нахмурился.

— Что так вдруг? — Он раздраженно поджал свои тонкие губы. — Я вам запрещаю.

— Мне все равно, — ответила мисс Уайтекер.

Они говорили очень тихо, и только Джордж Консидайн, стоявший к ним ближе всех, слышал эти слова.

Мисс Уайтекер подошла к Мейбл Консидайн, которая деловито обматывала голову красным шифоновым шарфом.

— Миссис Консидайн, подбросите меня до деревни? Я как раз успеваю на последний автобус до Эмсворта. Позвонила сестра. Она серьезно заболела, и мне нужно немедленно ехать к ней.

— Конечно, моя дорогая! Но уже так поздно. А если вы не успеете на этот автобус? Что тогда? Вам обязательно нужно ехать именно сейчас?

— В том-то и дело, мисс Консидайн. Сестра там совсем одна, да еще с маленьким ребенком на руках. Да не волнуйтесь вы за меня. До автобуса куча времени.