Убийство в лунном свете - Фредерик Браун Страница 12

— С какой стати? Вы же не верите, что было совершено преступление.

— Если не было, а ты вызвал меня ради шутки, и признаешься в этом, то получишь десять суток за нарушение порядка. Ну, что — сознаёшься?

— Чушь какая-то, — пробормотал я.

— Дошло, наконец? Это хорошо. Вилли, высади нас у моей конторы. Затем можешь возвращаться и вновь, если хочешь, засесть за игру. Сейчас всего десять.

— Конечно, — откликнулся Эклунд. — А ты придёшь?

— Ещё не знаю. Скажи там, что либо приду, либо не приду. Всё зависит от этого человечка в синей форменной тужурке.

К этому времени мы въехали в город, и спустя ещё несколько минут автомобиль остановился у панели перед трёхэтажным зданием в полуквартале от центральной улицы.

Кингмэн вышел и произнёс:

— Наружу.

Он пропустил меня вперёд, сам следовал за мной по пятам и на верху первого лестничного пролёта объявил:

— Здесь.

Тут он вытащил связку ключей, одним из которых открыл дверь с надписью «Отдел шерифа». Мы вошли в помещение, служащее кабинетом, и пройдя к его дальнему концу, вошли в маленькую комнатёнку с надписью «Для личного состава».

Я старался ни на минуту не забывать, что должен держать себя в руках, иначе сорвусь и всё кончится задержанием под стражу. Чудненькое будет фиаско первого же дела, которое я предпринял самостоятельно для агентства Старлока! Дядюшка Эм сможет мной гордиться.

Кингмэн обогнул свой стол, но садиться не стал. Он вперил взгляд в меня, стоящего напротив, и задал вопрос:

— Во-первых, пушка имеется?

Я едва не рассмеялся прямо ему в лицо.

— Нет, конечно, — сказал я.

Кингмэн полез в верхний ящик своего стола; когда его рука появилась вновь, в ней была зажата полицейская дубинка. Поигрывая сей дубинкой, он вновь обогнул стол и приблизился ко мне.

— Проверим, — сказал он.

Я был хорошим мальчиком. Я стоял смирно, слегка оттопырив руки, пока он, сжимая свою дубинку в правой руке, левой шарил в тех местах, где у меня мог бы скрываться пистолет.

Под конец он пошарил у меня за лацканами в поисках наплечной кобуры, а завершив это занятие, сунул руку во внутренний карман моего пиджака и вытащил оттуда мои бумаги. Чтобы рассмотреть их как следует, пока я стоял, рдея от негодования, он вновь прошёл за свой стол.

И ведь там же не было ничего такого, что я отказался бы ему показать по его первому требованию: всего лишь моё служебное удостоверение, личное письмо, которое я получил накануне от приятеля с оставленной нами ярмарки, и оплаченный счёт за пару грампластинок.

Он взглянул на личное письмо и на счёт, а удостоверение агентства Старлока внимательно прочёл. Затем он вернул мне бумаги, всё той же левой рукой. На правой его руке продолжала болтаться дубинка.

— Теперь вы всё обо мне знаете, — сказал я, стараясь говорить ровно и не выходить из себя. — Послушайте, шериф, честное слово — я столь же сам озадачен, как и все остальные, тем, что произошло. Я действительно видел то, о чём вам рассказал. Разыгрывать вас у меня не было никакого резона, ещё чтобы и самому пострадать. Вы можете признать это?

С тем же успехом я мог бы молчать как рыба. Шериф уселся на край стола, не сводя с меня взгляда. Он проговорил:

— Ненавижу чикагскую шпану, и в моём округе ей ничего не светит. Это вот место — единственное, где им не укрыться, когда в Чикаго становится жарко. Но есть одна вещь, которую я ненавижу ещё сильнее — это чикагские частные сыщики. Вы ещё почище той шпаны мазурики.

— Это ваше личное мнение, — отвечал я.

— Это моё мнение. Я не знаю, что кроется за этим номером, который ты отколол. Возможно — желание отозвать меня из города, в то время как кто-то что-то здесь учинит. Я не знаю. Возможно, завтра всё выплывет. Слушай приказ: до завтрашнего вечера торчать тут, на случай если понадобишься. Я не собираюсь вешать на округ расходы на твои харчи.

— И прекрасно, — сказал я.

— Но кое-что я всё же сделаю.

Он так и не сказал, что именно. Тыльная сторона его ладони — скорее, медвежьей лапы — уже достигла моего лица, в то время как сам он ещё приподнимался со стола.

Мне не удалось увернуться, ведь я стоял прислонившись спиной к косяку. К тому же я этого не ждал.

От удара моя голова запрокинулась и стукнулась о косяк. Раздался гулкий стук, который я одновременно и услышал и почувствовал. Я попытался вскинуть руки, чтобы защититься от его другой руки, уже отведённой для замаха, но они почему-то меня не слушались.

Я увидел приближающийся кулак — а свою дубинку шериф швырнул на стол, — но лучшее, что я мог сделать, это чуть-чуть повернуть голову, и как раз вовремя, чтобы тот угодил по челюсти сбоку, а не в торец.

Я не отключился, но сознание во мне помутилось. Колени ослабли, и я сполз вниз по стене. Но даже когда я достиг пола, один из его брогановских башмаков прошёлся мне по рёбрам и вышиб воздух из лёгких.

Шериф отступил на шаг, и я увидел, что он снова берёт свою дубинку.

— На сегодня хватит, — сказал он. — В следующий раз я тебя не так отделаю. А теперь убирайся.

Чтобы ответить хоть словом, у меня не хватало воздуха — разве только на то, чтобы встать. Но сознание работало — а я был точно связан по рукам и ногам.

Дубинку Кингмэн переложил в левую руку, а правой сгрёб меня за грудки. Он протащил меня через наружную контору в коридор, словно я — мешок угля. Затем на секунду он перегнулся за косяк, погасил свет, после чего запер дверь.

Тут он взглянул на меня сверху вниз, всего на секунду, как будто забеспокоившись. Мне не хотелось, чтобы он обо мне беспокоился. Я ухитрился сесть, прислонившись к стене, и, широко раскрывая рот, восстановил дыхание.

Он явно был успокоен.

— О’кэй, ничего с тобой не случится. Но в следующий раз, когда ты снова вздумаешь выкинуть такой трюк, всё будет по-иному.

Он спустился по лестнице и вышел вон. Вероятно, спешил вернуться к игре.

Глава 4

Спустя некоторое время (возможно, прошло пару минут) я поднялся на ноги. В ушах у меня звенело и ныло в боку, в том месте, куда он меня пнул. Дыханье, однако, восстановилось. Физически со мной всё было в порядке, но вот психологически — не скажу. С психологической точки зрения я