Угонщик - Роман Феликсович Путилов Страница 12

Я не стал ждать развития событий — половинка кирпича, с деревянным стуком, соприкоснулась с Костиной головой и «рыбак», выронив палку, сполз на пол. Через распущенную горловину костиного рюкзака я разглядел большую, туго перемотанную синей изолентой во много слоев, квадратную коробку, с торчащей на уголке веревочной петелькой. Мне стало все понятно. С учетом того, что прямо под окном здания шел высокий, наверное, метров в восемь в высоту, забор Исправительно-трудового учреждения номер два общего режима, цель странных приготовлений молодого человека было однозначным. Острое лезвие перочинного ножа вспороло заботливо перемотанную посылку — свой конверт я обнаружил сразу — он лежал сверху в, туго набитом, подарке «с воли». Пальцы в нитяных рабочих перчатках слушались меня плохо, но конверт свой я из нутра коробки вытянул. Дальше я сам сделал пару пробных движений, убедившись, что Костин крюк не задевает обрамление оконного проема.

Резкий свист, и ярко-синий короб, сорвавшись с крюка, отправился в свой полет, щедро рассыпая содержимое через широкий разрез на боку. Коробка, неловко кувыркаясь, преодолело только внешнее ограждение и, зацепившись за натянутую колючую проволоку, вяло упала между внутренними преградами, не преодолев «запретку». Безликий «ЗЭКа» в черной робе, шустро выскочивший из какого — то строения внутри зоны и, огромными прыжками, мчавшийся в сторону места переброса, заметил, что посылка для него недосягаема, что — то эмоционально выкрикнул в мою сторону и мгновенно бросился бежать обратно. На вышках закричали часовые, а я, бросив прощальный взгляд на, лежащего в неудобной позе, но вполне живого, Константина, поспешил к лестнице. Дальнейшее пребывание меня в этом месте было рискованным. Когда я добежал до склада, где пряталась моя машина, вдалеке показались три фигурки в зеленной форме — сотрудники колонии бежали на поимку перебросщика.

На следующее утро я с удовольствием читал ориентировку, что на территории, прилегающей к ИТУ-2, был задержан за переброс на территорию колонии житель Дорожного района гражданин Курицын Константин Иннокентьевич, одна тысяча девятьсот семьдесят первого года рождения, нигде не работающий и не учившийся. В настоящее время правонарушитель находится в больнице «скорой помощи» номер два, с диагнозом «сотрясение головного мозга», ушиб мягких тканей. С места происшествия изъяты денежные средства в сумме две тысячи пятьсот рублей, вещества, похожее на наркотические, общим весом сто пятьдесят грамм, направлены на экспертизу.

Я аккуратно выписал номер КУСП из ориентировки — не знаю еще как, но ситуацию с Костей надо держать на контроле. Если местный РОВД с администрацией колонии сработали правильно, то привязать Костю к недоброшенной «посылке» можно, и количества наркотиков там вполне достаточно для уголовного дела по статье два — два — четыре. А если государство не докажет Косте, что он перевозил и хранил наркотические вещества, то у его стальнозубого наставника и его друзей к Косте обязательно должны появиться вопросы. Если проанализировать вчерашние события, по прибытию на место Костя наверняка дал какой-то сигнал, ведь шнырь в черной зоновской униформе появился в ту же секунду, как синяя коробка отправилась в полет.

Если бы все было удачно, и посылка перелетела бы «запретку», то шустрик в черном рабочем костюме, не снижая скорости, подхватил бы на ходу коробку и, через несколько секунд, скрылся бы среди многочисленных построек колонии. Но, не срослось. Зато все заинтересованные лица видели, как посылка раскрылась в полете, и все, собранное «обществом» на «грев» узников, начало сыпаться из коробки еще в полете. Первое объяснение случившемуся — небрежная упаковка посылки. И кто виноват — Костя виноват. А когда станет известна пропажа денег, лежащих в моем конверте… меня передернуло — Косте я откровенно не завидовал. Кстати, я тоже понес потери. В конверте отсутствовало триста рублей, наверное, Костя или стальнозубый отстегнули за свои труды от моих трех тысяч. Не знаю, кто взял деньги, но было неприятно.

Я так погрузился в свои мысли, что не сразу понял, что меня уже несколько раз окликнул начальник розыска.

— Громов?!

— Я, товарищ майор. Извините, задумался.

— Ты давай, не задумывайся, на развод не ходи, сразу бери папку и езжай на вызов. Сегодня отдежуришь, а то у нас Николай Михайлович заболел.

Николай Михайлович Зуев был старшим опером по розыску без вести пропавших и преступников. Сорокапятилетний майор, дорабатывающий последний год был хорошим специалистом по своей, очень специфической линии работы, но в последнее время язва выбивала его из строя все чаще и чаще.

Ну, что сказать? Дежурить я не люблю, тем более так внезапно, но деваться было некуда. Я спустился в кабинет, не торопясь, выпил стакан чая, проверил наличие в старой кожаной папке запаса всевозможных бланков и листов чистой бумаги, запихнул в специальный держатель две авторучки и карандаш. Как я и предполагал, никакой необходимости куда-то мчаться не было, хотя заявки, традиционно сыпались градом — граждане выходили из дома или приходили на работу, и обнаруживали, что за ночь…

— Машина минут через двадцать будет, на заправку поехала — дежурный протянул мне лист бумаги — два сообщения из больницы и потеряшка. Только вам надо будет сначала с дежуркой в аэропорт съездить, там нашего малолетку «линейщики» задержали, он пытался на рейс до Москвы проникнуть.

— Не, Михайлыч, я в аэропорт не поеду, на хрен надо четыре часа туда — сюда тащится. Я на своей метнусь по заявкам, но ты мне должен будешь.

— Павел Николаевич! Павел Николаевич! — я сначала не понял, что это ко мне относится. Но дорогу мне загородил малознакомый парень, примерно моего возраста, невольно пришлось остановится. Когда он обратился ко мне в третий раз, я вспомнил, что Павел Николаевич — это, вероятно, я и есть.

— Здравствуйте. Чем могу помочь?

— Павел Николаевич, Александр Александрович сказал, чтобы я с вами поехал.

— Поехал со мной в качестве кого?

— Мне стажироваться надо. Я у Зуева работаю, три дня как из роты перевели. Сегодня должен был с Николаем Михайловичем дежурить до двенадцати ночи, но он заболел и мне сказали с вами ездить и поддежуривать.

Теперь я вспомнил этого парня — видел его несколько раз в форме, на Привокзальной площади, и один раз на утреннем разводе в уголовном розыске.

— Отлично! — я сунул парню увесистую папку с бумагами: — Стажироваться будешь в режиме «интенсив». Как у тебя с почерком?

— Ну так. — парень неуверенно пожал плечами.

— Будешь заполнять бланки, так быстрее все освоишь. Пошли за мной, у нас три заявки.

— А это уголовного розыска машина? — мой стажер с удивлением осматривал салон моей «Нивы».

— Машина моя личная, бензин