Страницы любви Мани Поливановой - Татьяна Витальевна Устинова Страница 12

– Ой, – тихо сказала Жанна.

– Дайте сюда!

Со всего размаху он швырнул носки в коробку, туда же полетели две половинки клавиатуры, толстая зачитанная книга и прочая ерунда, собранная с пола Жанной.

Ну вот, собственно, и все.

Все?! Теперь уж совсем все?!

– Владимир, я хотела вам сказать, – начала Жанна, старательно не глядя на него, но он не мог и не хотел ее слушать.

– Все! – вслух повторил он то, что вертелось у него в голове. – Все, дорогая Жанна! До новых встреч!

– Нет, просто очень жалко, что вы уходите, потому что с вами так приятно работать и вы так хорошо…

– Я хорошо! – подтвердил Владимир Береговой и подхватил свою коробку. – Я просто отлично!

Жанна побежала и распахнула дверь – видимо, чтобы ему проще было уходить с работы, где он провел последние три года своей жизни, создав отдел из ничего, из воздуха, где ему было интересно и трудно, и казалось, что он нужен и без него не обойдутся.

Ошибался, должно быть. Обойдутся, раз уволили в пять минут, долго не мучили!..

Выйти он не успел. На пороге возникла Леночка или Олечка из бухгалтерии, Береговой почти уперся в нее своей коробкой.

– Ты что, переезжаешь, Володечка? – живо поинтересовалась Леночка или Олечка. Она жевала морковку, держа ее почему-то двумя пальцами, как сигарету. – А куда? Ты же вроде только что перегородку поставил!

Из-за этой самой перегородки выглянул кто-то из его сотрудников – то есть бывших, уже не его! – окинул взглядом мизансцену и скрылся.

– Что нужно?

– Или тебя повысили?

– Меня уволили.

Леночка или Олечка прыснула со смеху и махнула на него морковкой.

– Да ладно!

Береговой плюхнул свою коробку на ближайший стол. В коробке жалобно всхлипнуло.

– Что нужно-то?..

Леночка или Олечка перестала хрупать, и лицо ее отобразило тревогу.

– Нет, правда, что ли?..

Жанна, на которую та посмотрела, горестно закивала. Леночка или Олечка сглотнула и округлила глаза.

– Володечка, как же это?.. А почему мы не знаем?.. Нет, а как же мы теперь будем, если ты…

Береговой молчал, на шее опять надулись страшные перевитые жилы.

– А я… я вообще-то за чайником, Володь, – разглядывая его, сказала Леночка или Олечка. – Ты… починил?

Береговой прошел к стеллажу и распахнул створки.

– Который ваш?

На полке помещались три электрических чайника и одна микроволновка.

– Вот этот, синенький!

– Забирай.

– А ты починил, да? – не ко времени возрадовалась Леночка или Олечка. – Вот спасибо тебе большое! А то мы все к соседям за кипятком ходим, побираемся! И сухомятка эта надоела, даже супчику не заварить! Ты молодец, Володечка!

Она сунула в рот морковку, подхватила чайник и уже почти выпорхнула из отдела, но вдруг остановилась, видимо вспомнив.

– Нет, ты правда… того?

– Правда.

– А… куда ты теперь?

– За кудыкину гору! – рявкнул совершенно изнемогший от горя Береговой и подхватил свою коробку. – Давай. Пока.

Леночка или Олечка с чайником в объятиях выкатилась в коридор, а уволенный подумал немного, плюхнул коробку обратно и взялся за телефон. Жанна смотрела встревоженно.

– МарьПетровна, – скороговоркой выпалил он в трубку, – здрасте, это Володя Береговой. Так получилось, что я… В общем, меня не будет, так что вы печку заберите. Нет, почему, работает. Я сделал. И Татьяне Евгеньевне из кадров скажите, чтоб за чайником зашла, ладно?.. Да нет, все в порядке. Не за что, МарьПетровна. До свидания.

Привычным движением он сунул было трубку в задний карман джинсов, но спохватился и аккуратно вернул ее на аппарат.

– Материальные ценности раздайте владельцам, – велел он Жанне и опять взялся за коробку. – Микроволновка из первой редакции, чайник один из кадров, а второй я забыл откуда. Вроде Настя приносила, секретарша Анны Иосифовны. Я все починил.

– А… зачем вы их чините? – осторожно поинтересовалась Жанна.

– Они ломаются, вот я и чиню, – объяснил Береговой. – Просто никто толком не знает, чем на самом деле занимается IT-отдел! Я три года объяснял, но никто до конца не понял. Все думают, что раз мы разбираемся в компьютерах, значит, в чайниках уж точно разберемся. И несут. А мне проще два контакта перепаять, чем объяснения объяснять, от царя Гороха и до наших дней! До свидания, Жанна! Всем привет.

И ушел.

Жанна посеменила за ним, но у него была совершенно непреклонная спина, и она сначала притормозила, а потом и вовсе отстала. Посмотрела ему вслед и вернулась в отдел, где было уже полно народу, как будто все это время сотрудники прятались за шкафами и шторами!.. Отдел гудел и сотрясался от негодования, как паровая машина братьев Черепановых. Предлагались петиции, воззвания и коллективные письма в защиту.

Владимир Береговой, ничего не знавший о поднявшейся ему вслед буре, решил, что в лифте ни за что не поедет – опять расспросы, сочувственные взгляды и неловкость, сродни той, что всегда испытывают здоровые в присутствии тяжелобольного, – и стал спускаться по лестнице.

Вообще-то он все время бегал по лестнице, лифта не дождешься, а дел полно, везде нужно успеть. Ему нравилось торопиться и успевать или не успевать, и он даже в этих чертовых чайниках научился разбираться, потому что без него никто не стал бы разбираться!

Из-за коробки, прижатой к животу, он не видел ступеней и шел медленно, и его догнала Ольга из отдела русской прозы. Догнала и крепко взяла за локоть.

– Володь, постой.

– Я ухожу.

– Мне нужно с тобой поговорить.

Он посмотрел неприязненно.

Эта Ольга, будь она неладна, нравилась ему, поэтому он всячески ее избегал и демонстрировал безразличие. Сейчас она была ему совсем некстати. Она не должна видеть, как он убирается прочь, поджав хвост, будто собака, которую пинком выкинули из дома!

– Если у тебя опять сеть висит, это больше не ко мне.

– Володя, мне нужно с тобой поговорить. Прямо сейчас. Это очень важно.

– Я ухожу, – повторил он нетерпеливо и дернул головой.

– Ты уходишь из-за меня. – Она как будто споткнулась и остановилась, и ему пришлось остановиться тоже. – Тебя мадам Митрофанова уволила из-за фоток в Интернете, да?

– Да.

– Ну вот. – Она отвела глаза в сторону и вздохнула очень решительно: – Это я их выложила.

– Поздравляю, – произнес Береговой, не зная, что еще сказать.

Они помолчали, стоя посреди лестницы.

– Это я виновата, Володя.

– И что из этого? Ты решила раскаяться? Ну, вот тебе отпущение грехов, дочь моя, а я пошел.

– Что ты заладил – пошел, пошел!.. Мне нужно кое-что тебе показать, очень важное. И это, – она понизила голос и придвинулась к нему, – имеет отношение к убийству. Понимаешь?..

…Ты что-нибудь понимаешь?