Аттракцион с полтергейстом - Маргарита Малинина Страница 12

— Неси стаканы с кухни!

— Нет, я имела в виду расследование!

— А что расследовать-то? — захлопала приятельница ненакрашенными карими глазищами, с досадой убирая коньяк. — Призраки приходят по ночам! Это все знают, Юлек!

Я сморщилась (никто ведь ни разу не додумался меня так называть, кроме нее), затем снизошла до пояснения:

— Все, что нам известно, известно со слов Яны. Ну, и из объявления, которое, скорее всего, она же и подавала, ведь отвечает на звонки именно она, а не муж. Еще есть душераздирающая история о том, как на Ярослава в этой квартире охотился полтергейст. Но опять же, с ее слов.

— Ты предлагаешь мужа ее пытать, что ли? — решила Таня. — Так нет его дома.

— Нет, я предлагаю устроить поквартирный обход. Нам нужны старенькие жильцы, которые застали в живых деда и бабку Ярослава.

Танька лениво заныла, глядя в потолок. Наверно, даже мысли о побелке вызывали в ней больший энтузиазм, чем мое стремление нормально расследовать.

— Таня, это вообще-то твое дело, — напомнила я. — Ты втянула меня в это во все. — Она молчала. — Хорошо, — я со вздохом поднялась. — Можешь побелить чужой потолок, раз он тебе так симпатичен, а я пойду общаться с людьми, хотя терпеть это не могу, о чем ты, кстати, осведомлена, так что если что-то важное упущу или испорчу отношения с потенциальными информаторами, пеняй на себя.

Выдав свою длинную тираду, я потопала в прихожую, но всего через пару секунд Грачева ко мне присоединилась. Наверняка подумала о том, что от дяди ей влетит, если мы запорем это расследование (впрочем, Петр Иванович, если я правильно поняла, ничего серьезного от этой истории и не ждет).

— Слышь, Образец, — она не была бы собой, если бы не продолжала ныть и дальше, натягивая свой ярко-зеленый плащ, — мне в подъезде лучше не светиться, соседи-то из восьмой меня узнают, если что.

— Ты же сама сказала, что она ушла, — спорила я. — И мне Яна говорила, что у нее куча дел. А муж на собеседовании в Москве. Вот пока никого из хозяев нет, мы успеем обойти все квартиры. В лучшем случае нам откроют в двух, а то и в одной. — У меня был большой опыт поквартирного обхода — еще с тех времен, когда мы часто с Катькой расследовали все дела подряд.

Однако Танька, как и все недалекие люди, отличалась удачливостью, поэтому открыли перед нами свои двери аж три человека, и все они были любезны донельзя, а также располагали отменной памятью (будь со мной Катя, жильцами оказались бы одни маньяки, склеротики и прочие больные на голову люди).

Квартира номер девять. Пелагея Витольдовна. Улыбчивая старушка маленького росточка с копной седых кучерявых волос.

— Как же, девоньки, помню я этого Федьку-разбойника!

— Почему разбойника? — переглянувшись, решили мы уточнить.

— Так как же, он с бандитами связался в девяностые, потому что сам был тоже бандюком, вот так! Хулиганил с самого детства, вот так. Мне предлагал замуж, а как я за бандита пойду, у меня ведь все в семье комсомольцами были!

— Вот так, — хором отозвались мы.

— Да, он однажды заявился ко мне в сопровождении мордоворотов. Говорит, Полюшка… это он меня так называл! Вот, будешь моей по-хорошему или по-плохому! Вот так!

— Погодите, — влезла я в историю романтических отношений нашего информатора и усопшего, подозреваемого в присутствии в этом мире в виде призрака, — но нам достоверно известно, что он был женат!

— Это еще до того! С Зойкой он сошелся, когда я ему отказала!

— Вот так, — кивнула Танька.

— Вот так! — подтвердила бабушка с нестихаемым огнем в глазах. И этот огонь, и ее интонации, и вмиг поднявшееся настроение говорили в пользу того, что сия старая барышня жила прошлым, оно ее просто не отпускало, все приключения (наверно, именно так она охарактеризовывала серьезные домогательства и угрозы со стороны «бандюгана») имели место в далеком прошлом, а в настоящем — серые будни, одиночество, болезни, в ближайшем будущем — увы, смерть. Мне ее стало жалко, несмотря на то, что улыбалась и веселилась она, а я стояла грустная и счастливой себя отнюдь не чувствовала, причем уже очень давно. — Но любил-то он одну меня! — закончила мадам.

— У нас есть информация, — стала я спорить с уверенным видом, — что Федор повесился, когда узнал об изменах жены. Значит, он не мог быть к ней совершенно равнодушным.

— Ой, — легкомысленно отмахнулась бабка, — привык к ней, да и все! И самолюбие не позволило бы нормальному мужику дальше жить, зная, что ему изменяют!

Выдав этот нелогичный бред, Пелагея Витольдовна тут же захлопнула перед нами дверь.

— Все ты! — шикнула на меня Танька и посмела даже толкнуть в плечо кулачком.

— А я что?!

— Нельзя так с информаторами! Ты подозревала ее во вранье!

— Я подозревала ее в том, — я понизила голос, покосившись на дверь (с веселой, но донельзя обидчивой, как оказалось, бабульки станется подслушивать и подсматривать в глазок), — что у нее нелады с логикой и здравым смыслом. Нормальный мужик не будет терпеть измены, но нормальный мужик при этом повесится? А не проще развестись?

Таня пожала плечами, и мы позвонили в другую квартиру. На этом этаже никто больше не отозвался, мы поднялись на следующий, и вот там нам открыла Антонина Васильевна. Возраста примерно такого же, как и Пелагея, но выглядела противоположным образом: высоченная, волосы подкрашены (хотя седые пряди видны) и убраны в строгую прическу, возле губ — волны нисходящих морщин, выдающих константно плохое настроение (у Пелагеи была сеточка возле внешних уголков глаз, выдающая улыбчивых людей).

Мы передали беседу с соседкой снизу, в ответ Антонина Васильевна лишь снисходительно фыркнула.

— Федор был сумасшедшим, прямо так, со справкой, — голос у старухи был таким же строгим и сухим, как и она сама. — Предлагал абсолютно всем, я вам прямо скажу. И мне, и Зинке из восьмой. И только Полька, такая же чокнутая, приняла это все за чистую монету, думая, что Федор сохнет по ней.

— А это было не так? — уточнили мы.

— Конечно, нет. Он вообще для коллекции предлагал. Бабник тот еще. Все семейство такое…

— Бабник? — у нас это не вязалось с другими показаниями, поэтому мы жутко удивились. Замечено неоднократно, что тот же самый человек, даже то же самое место или целый город и даже целая страна могут вызывать диаметрально противоположные чувства и эмоции у разных людей в одно и то же время. Но то, что говорили две соседки, все равно казалось чрезвычайно диковинным и непонятным. — Но Пелагея Витольдовна утверждала, что отказывала ему всегда, — аккуратно заметила я. Сейчас