Марина Крамер - Умереть, чтобы жить Страница 13

— А ведь действительно странно, да? — задумчиво проговорил Федор, глядя поверх Никиной головы. — Луцкий зачем-то приехал к нам — и тут же полиция появилась. Разве они могли знать, где он будет? История тянет на детектив, тебе не кажется?

Ника только вздохнула. Она уже отлично знала, как именно проведет сегодняшний вечер и, возможно, часть ночи.

Глава 11

Детективная история

Сплетен хватает ровно на семьдесят дней.

Интернет, к ее удивлению, пестрил фотографиями жены Луцкого — высокой стройной шатенки с ослепительно-открытой улыбкой. Так не улыбаются записные красавицы с фарфором во рту, эта улыбка — естественная и располагающая, с такой женщиной мгновенно хочется общаться, слушать, что она говорит, смеяться ее шуткам. Среди жен олигархов, по Никиному разумению, такие женщины были редкостью. Можно сказать, что Наталья Луцкая являлась как раз таким исключением. Все, что смогла найти о ней Ника, было только положительным — ни в каких скандалах дама замечена не была, слишком напоказ свою жизнь не выставляла, не имела акаунта ни в каких соцсетях и не забрасывала интернет-пространство снимками каждого своего вздоха, как часто делают другие представительницы этого круга. Единственное, что удалось выяснить, так это то, что Наталья любила бриллианты и владела неплохой и довольно редкой их коллекцией. Там были не просто украшения с камнями, а именно сами камни — редкие, немалой цены. Но никаких фотографий опять же не имелось — все это были лишь комментарии подруг и высказывания дамы-ювелира, через которую Луцкая приобрела большую часть коллекции.

— Странная тетка какая-то, — пробормотала Ника, сжимая пальцами переносицу и дотягиваясь до стакана с молоком, — другая на ее месте уже бы триста фотографий выложила, а эта, видно, умная — понимает, что в интернете полно охотников до чужого добра. Так и воров на квартиру навести недолго. Хотя вряд ли она их дома хранила… Я бы точно сейф арендовала — так надежнее.

Она встала из-за стола, размяла затекшие ноги и вышла на балкон. Хотелось курить, но валявшаяся тут же на столике пачка оказалась пуста, и Ника выругала себя за забывчивость — была в магазине и не подумала о сигаретах.

— Л-ладно, — мстительно сказала она, входя в кухню, — не купила сигареты — тогда жри, не пропадать же добру.

От купленной выпечки остался только один пирожок, вот его-то Ника и съела, запивая молоком прямо из бутылки. Мысль о коллекции бриллиантов Луцкой почему-то прочно засела в голове и не желала оттуда исчезать.

— Дались мне эти камни, — пробормотала Стахова, снова садясь за ноутбук, — ну камни и камни… кто-то картины коллекционирует, а кто-то — бриллианты, у каждого разные возможности… Но почему, почему я никак не могу отделаться от мысли об этих камнях?

От напряжения заболела голова, и Ника, чтобы не усугублять, выпила таблетку и легла. Стрелки на часах приближались к половине пятого, и спать осталось всего ничего.

Неприятности начались с самого утра. Проспавшая Стахова не удосужилась выглянуть в окно, а потому оказалась на улице без зонта, в тонком комбинезоне и босоножках — прямо среди луж и мелкого моросящего дождя. Возвращаться не хотелось, однако перспектива простудиться и слечь как-то не радовала, потому, вздохнув, Ника открыла подъездную дверь и пошла к лифту. Наскоро сменив неподходящую одежду и обувь на джинсы, рубашку и кроссовки, а также прихватив зонт и ветровку, она снова вышла на крыльцо. Бросив взгляд на часы, поняла, что непременно опоздает, и хорошо, если летучка будет не у Тихонова, а у Филонова. Хотя, если судить по вчерашнему виду Федора, вряд ли он приедет на работу. На всякий случай Ника позвонила Тихонову и сказала, что немного задержится. Тот поворчал, но разрешил. Такие вольности себе обычно позволяли в редакции почти все, кто не боялся ненароком вывести из себя Саныча. Тот всегда долго терпел подобное разгильдяйство, однако потом мог взорваться и начать орать на таких децибелах, что виновнику долго не хотелось опаздывать. Филонов в этом смысле был более лоялен, делал скидки на то, что многие далеко живут, и на прочие мелочи. К сожалению, этим часто пользовались не особо добросовестные сотрудники редакции. Но и тут на сцену выходил Тихонов со своей знаменитой палкой. Когда-то давно он попал в серьезную аварию и теперь иногда был вынужден пользоваться палкой для опоры — когда искалеченная нога давала о себе знать. Эту же палку он использовал в качестве аргумента в разговорах — хотя ни разу, разумеется, не применил. Но Ника почему-то не сомневалась, что может…

В метро было душно, людской поток сразу подхватил Стахову, и она едва успела встроиться в ту колонну, что двигалась в нужном ей направлении. Ее буквально внесли на эскалатор, точно так же переместили на платформу, а затем затолкали в переполненный вагон. «Обожаю это ни с чем несравнимое чувство товарищеского локтя в районе собственной печени, — подумала Стахова, стараясь отвернуться от стоящего вплотную похмельного джентльмена. — Как же ты надрался-то вчера, любезный… Умереть же от выхлопа можно». Тот, видимо, углядел брезгливое выражение, мелькнувшее на Никином лице, и пробормотал:

— Пардон, мадам. Вынужден отравить атмосферу, ничего не поделаешь.

Ника закрыла глаза, давая понять, что к диалогу не готова. Поездки в редакцию утомляли — прежде Стахова жила наискосок от места работы, специально снимала квартиру с таким расчетом, чтобы как можно реже оказываться в метро. Но в этот раз не случилось. Она в душе надеялась, что рано или поздно Филонов разрешит ей работать удаленно или хотя бы иметь всего пару-тройку присутственных дней, но пока даже заговаривать об этом было рано. «Ничего, потерплю», — думала она, сцепив зубы и стараясь не обращать внимания на тычки и посторонние прикосновения. Наконец ее вынесло толпой на станции «Марьина Роща», и Ника с облегчением двинулась в редакцию, не обращая внимания даже на усилившийся дождь.

— Слушай, Ника, а ты наш вчерашний разговор помнишь? — спросил во время обеденного перекура Тихонов, когда они вдвоем стояли на крыльце, чтобы не вымокнуть, и затягивались сигаретами.

— Помню. А что?

— Помнишь, я тебе предлагал покопать у инвесторов?

— Ну? — нетерпеливо подстегнула Стахова, которую такие вот недомолвки и шарады всегда злили.

— Так вот я что подумал… а не связано ли убийство жены Луцкого с какими-то его делами, а?

Ника бросила окурок в урну и поморщилась:

— Они же давно вместе не живут, насколько я выяснила.

— Ага, выяснила все-таки?! — радостно рявкнул Тихонов, и Ника от неожиданности подпрыгнула. — Я так и знал, что ты уцепишься. Слушай, что я подумал. Давай-ка ты займешься этим арестом, смертью и всем, что там вылезет, а?

— И зачем?

— Как зачем? Статья будет — раз, материала хватит на пару выпусков — два. Ну, имя опять же засветишь — три. А то о тебе тут подзабыли уже.

Ника оперлась спиной о перила и, прищурившись, смотрела, как возбужденный собственной идеей Тихонов машет руками и пытается обрисовать какие-то одному ему видимые перспективы. Ее саму не особенно увлекала мысль таким образом возвращаться в журналистский мир Москвы. Да и лезть в явно уголовное дело тоже не хотелось.

— Не знаю… — протянула она, переведя взгляд на прятавшихся в чердачных окнах дома напротив голубей. — Если честно — это не мое. Знаешь — львицы эти светские, бриллианты каратные, тусовки… Я не из этого мира, понимаешь? Ну, не нравится мне вся эта мишура, и публика тамошняя не нравится.

— И это у тебя был роман с Гавриленко? — хмыкнул Тихонов. — С тем самым Гавриленко, по которому вся эта светская дамская общественность с ума сходила? То ли ты мне сейчас врешь, то ли про Гавриленко набрехала.

Ника развернулась и ушла к себе в кабинет, забилась там за компьютер и принялась дописывать текучку. Слова Тихонова сильно задели ее — особенно часть про вранье. Конечно, она понимала, что каждому, кто видел Максима Гавриленко при жизни, было непонятно, что именно он мог найти в такой женщине, как Ника. Но что в этом усомнится Тихонов, которому она рассказала о себе все…

На коврике мыши внезапно появилась кружка, над которой поднимался пар, а голос Саныча за спиной произнес:

— Ты это… извини меня, ладно? Лишнего ляпнул, не подумал. Не обижайся. И чай попей — хороший, с чабрецом свежим, не дрянь ваша в пакетиках, — он похлопал Нику по плечу и вышел так же неслышно, как и появился.

К концу дня Ника почти сумела убедить себя в том, что Тихонов прав и ей на самом деле стоит заняться делом о гибели жены Луцкого. Вопрос был в другом — как она сможет попасть в этот круг, чтобы расспросить, допустим, подруг Натальи? Потому что общаться со строительными воротилами Ника умела, а вот их жены ее никогда не интересовали. Она была уверена, что от компаньона Луцкого она сумеет получить куда больше информации, чем, например, от его супруги или любовницы — если таковая имеется. Разговаривать с женщинами ей было сложно, исключение составляла разве что Ирина, да и то потому, что знакомы они были сто лет.