Жорж Сименон - Он приехал в день поминовения Страница 13

- Ты еще больше похудел с прошлого раза. Кормят-то хоть тебя досыта?

Однажды, вот так же вечером, она смотрела-смотрела на него и выпалила:

- А я ведь знаю, мой мальчик, что ты сделал бы, если б был поумней. Послал к черту этот свой заплесневелый склеп, нашил себе красивых костюмов, купил шикарную машину, смотался отсюда в Париж, на юг или еще куда-нибудь и попользовался там своими денежками. Я вот всегда мечтала уехать на покой в Ниццу. Как подумаешь, что ты в твои годы сидишь за работой с утра до ночи, а эта публика потешается над тобой...

Жажа сказала правду. После разговора у Плантеля Жиль вышел на улицу с толстым портфелем под мышкой. Встреча носила почти комический характер. Плантель, еще более элегантный и светский, чем обычно, - безупречный пробор, душистая сигара в зубах, светлые гетры, сверкающие ботинки, принял его в своем кабинете, отделанном красным деревом и украшенном моделями кораблей. Сначала он держался с неподражаемой непринужденностью.

- Присаживайтесь, друг мой. Прошу вас и впредь заходить ко мне поболтать без всяких церемоний... Ну что ж, попробуем не слишком обременить вас цифрами. Это не занятие для молодого человека. К тому же у людей обычно превратное представление о крупных предприятиях. Уж не думаете ли вы, что Мовуазен лично занимался грузовиками? Для этого достаточно простого служащего. Или полагаете, что я присутствую при разгрузке каждого траулера и отправке поездов с уловом? В старой солидной фирме, где механизм надежно отлажен... Вы по-прежнему не курите?

До чего же опешил Плантель, когда Жиль, губы которого по привычке опять дрогнули, с кроткой решительностью заявил:

- Месье Плантель, я хотел бы получить от вас документацию по всем предприятиям, в которых участвовал мой дядя.

- Но, мой юный друг...

Жиль выдержал характер. Свою добычу он унес на набережную Урсулинок.

В правом флигеле особняка, в третьей по счету комнате от своей спальни, как раз напротив окон Колетты, Жиль устроил себе кабинет.

Однажды утром он зашел в огромный зал, где стояли грузовики, и, как всегда вежливо, как всегда застенчиво, обратился к Пуано. Пожал ему руку.

- Скажите, месье Пуано, месье Лепар знаком с бухгалтерией?

- Но... Конечно. Это же его профессия,.

- Не будете ли вы любезны нанять еще одного служащего, чтобы я мог время от времени прибегать к помощи месье Лепара?

С тех пор почти каждый день отца Алисы, гордого, хотя и обеспокоенного такой честью, приглашали к молодому хозяину. Костюмы бухгалтер носил дешевенькие, мятые. Очки в стальной оправе водружал на нос с величайшей осторожностью.

- Садитесь, месье Лепар. Если не возражаете, вернемся к папке с делом Элуа. Тут есть кое-какие непонятные мне операции, например поручительство по векселям Дюкрё.

И, часами не выпуская из рук карандаша, Жиль работал, как школьник с репетитором.

В четыре часа он неизменно поднимался.

- Благодарю вас, месье Лепар. До завтра!

Эспри Лепар возвращался в бывшую церковь, где Пуано, непосредственный его начальник, встречал бухгалтера удивленным взглядом, но расспрашивать не осмеливался.

А еще через несколько минут Жиль проходил мимо "Лотарингского бара", и Рауль Бабен, как всегда пребывавший на своем посту, чуточку раздвигал занавески.

В лотличие от других влюбленных, Жиль ждал Алису не у выхода из ее учреждения, а на стыке города и парка.

Раньше в пять темнело.

Теперь наступил февраль. Дни становились длиннее, и кое-кто из прохожих уже оборачивался, чтобы взглянуть, как племянник Мовуазена торчит на углу парковой аллеи.

Алиса появлялась в короткой юбке, с растрепанными волосами - шляпы она не носила.

- Здравствуй!

Уже несколько дней было так светло, что им приходилось ждать, прежде чем поцеловаться. В этот вечер лило как из ведра - шел нескончаемый холодный весенний дождь.

- Давно ты тут?

У них уже сложился известный ритуал встреч, частью которого был и этот вопрос. Алиса неизменно задавала его. Жиль неизменно отвечал:

- Только что пришел.

Затем привычным жестом, восхищавшим молодого человека, она брала его под руку и шагала рядом с ним, слегка наклонившись вперед и стараясь ступать на носок- походка, характерная, как не раз замечал Жиль, для влюбленных женщин.

Зонтика у него не было. Однажды вечером, когда он встретил Алису с зонтиком, купленным как раз перед свиданием, девушка подняла его на смех:

- Ты такой забавный с этой штуковиной! Вроде как свечу несешь во время крестного хода.

Плащ Жиля промок. Алиса была в светлом шелковом дождевике, на волосах у нее блестели светлые капли.

- Пойдем под наш зонтик!

Они шли, прижавшись друг к другу, поэтому им не всегда удавалось обходить лужи. "Нашим зонтиком" они именовали высокую приморскую сосну на самом берегу, рядом с Террасой; под этим деревом было почти сухо, только на ветках порой взбухали и внезапно скатывались вниз крупные капли.

Жиль с сожалением вспоминал о более темных и холодных вечерах, о рождественских снегопадах и последовавших за ними морозах, когда Алиса, чтобы согреться, засовывала озябшие руки ему в карманы, и наутро оба они просыпались с растрескавшимися губами.

В этот день вода на рейде, куда вереницей возвращались суда", казалась совсем желтой. Скоро в такое время окончательно станет светло, и пляж усеют купальщики.

- О чем ты думаешь?

- Ни о чем.

Он обнял девушку, и проходившая мимо старушонка обернулась, негодующе покачав головой. Алиса прыснула. Она распахнула дождевик, Жиль-свой, и каждый всем телом почувствовал тепло другого тела. Вода, стекавшая у них по щекам, смешивалась с влагой поцелуя. Рядом с Жилем сверкали карие глаза девушки, и они казались ему огромными.

- Ты счастлива?

- Почему ты всегда об этом спрашиваешь? А ты разве не счастлив?

- Ходила вчера в кино? С кем?

- С Линеттой и Жижи.

- Кто-нибудь с вами разговаривал?

- Альбер, дружок Жижи. Он сидел рядом с ней.

Жиль ревновал. И в то же время не ревновал. Все было куда сложнее. Он страдал при мысли, что скоро лишится этой каждодневной близости в полутьме парка, не будет больше бродить под руку с Алисой, болтая невесть о чем, не сможет больше неожиданно остановиться, обнять ее, зажать ей рот долгим поцелуем.

Воскресенье, когда он не мог с ней видеться, было для него скверным днем. Алиса отправлялась в город с гурьбой подружек. Жиль знал, что за ними увязываются молодые люди.

Не раз, ворочаясь в своей одинокой постели, он думал: "Я, кажется, хандрю. Не слишком ли я много работаю?"

Он не грустил. Он испытывал беспокойство. В голове у него теснилась куча разных мыслей, но все какие-то неопределенные. Было, правда, одно слово, коротенькое словечко "пара", которое разом погружало его в задумчивость.

Всякий раз, когда Жиль произносил его про себя, ему казалось, что он видит отца и мать в темноте улицы Эскаль.

Вместе они умерли в номере тронхеймской гостиницы, вместе их и похоронили. Тетка его и доктор тоже составляли пару. Ничто не могло их разлучить, и они верили в это даже тогда, когда по неделям не виделись друг с другом.

И вот, пристально глядя на суда, бороздившие илистую воду бухты, он внезапно сказал:

- Алиса...

- Ну?

- Мне думается, нам лучше пожениться.

- Ты что?

Она недоверчиво смотрела на него большими глаза ми, которые он так хорошо знал, хотя никогда не мог угадать, что в них таится.

- Ты это серьезно, Жиль?

Ноготки Алисы впились ему в запястье, нижняя губа оттопырилась. Т^евушка готова была расхохотаться. Даже попробовала, но в последний момент, когда ее детское личико уже приняло смешливое выражение, она разрыдалась.

- Это правда, Жиль? Ты...

Вот и сейчас у него после этого словно все ноет. Их объятие разом стало чем-то несравненно более серьезным. Даже поцелуи приобрели иной, солоноватый вкус. Правда, к ним теперь примешивались слезы Алисы.

- Тетушка Элуа никогда тебе не разрешит.

- Разрешать или не разрешать - не ее дело. Я хоть и не достиг совершеннолетия, но свободен в своих поступках.

- Ты хорошо подумал, Жиль? По-твоему, это возможно?

И в первый раз, шагая бок о бок с ней, он почувствовал себя в роли покровителя.

- Завтра я поговорю с твоим отцом. Оглашение сделаем немедленно. Венчаться будем в храме Спасителя.

Итак, решено. Жребий брошен. Дороги назад нет. И Жилю так сильно захотелось рассказать об этом, что он распахнул дверь заведения Жажа.

- Видишь ли, мой мальчик, ранний брак - это или очень хорошо, или очень плохо.

- Значит, у нас это будет очень хорошо.

- Дай-то бог! Впрочем, решать тебе, верно?.. Не захватишь с собой немного устриц?

У Жажа это было манией. Она не допускала даже мысли, что мадам Ренке - Жажа знала весь город! - способна как следует обиходить Жиля.

- Понимаешь, эта женщина - профессиональная кухарка. До того как наняться к твоему дяде, она служила у графа де Вьевра. Никогда не поверю, что она умеет готовить, как Жажа!